Физически Трент все еще был слаб, хотя постоянно работал с отягощениями, чтобы набраться сил. Лекарства, которыми его накачивали через несколько автономных капельниц, поддерживали функционирование организма, но он все еще чувствовал общую слабость. Каждый день время бодрствования удлинялось, а время сна сокращалось. Однако самым трудным упражнением по-прежнему оставалось путешествие от постели в ванную комнату… Доктора говорили, что понадобятся еще недели и недели, прежде чем Трент сможет вернуться к прежнему активному образу жизни.
Когда Трент не был занят различными упражнениями, которые должны были способствовать его скорейшему возвращению в строй, он изучал файлы в компьютерном терминале, установленном на спинке койки. Трент искал информацию о павших носителях Родового Имени Клана, чтобы узнать, какие имена сейчас вакантны, однако с разочарованием убедился, что в компьютере содержится слишком мало сведений о результатах сражения на Токкайдо. Ничего, что касалось бы интересующего Трента предмета.
Однако он уже возвращался в строй. Приказом командования его перевели в Четвертую галактику, в Третий Кавалерийский кластер Ягуаров, известный как «Штормовые Наездники». Тренту, однако, не удалось узнать ничего такого особенного про это подразделение, поскольку, по причине больших потерь на Токкайдо, оно находилось в стадии реорганизации, как, впрочем, и все остальные части Дымчатых Ягуаров.
Когда свет позднего зимнего восхода солнца Хайнера залил стены палаты, дверь отворилась, и на пороге появился стройный мускулистый человек в безукоризненно отглаженной серой форме и с черными очками, которые он почему-то держал в руке. Его Трент узнал мгновенно – это был звездный полковник Бенджамен Хоуэлл.
Хоуэлл подошел к койке Трента и мрачно посмотрел на него. Лицо полковника выглядело усталым и осунувшимся как никогда.
– Звездный полковник! – сказал Трент, опуская ноги с кровати, как бы пытаясь вытянуться по стойке «смирно». Движением руки Хоуэлл пресек эту попытку.
– К чему эти формальности между нами, Трент? – спросил полковник, усаживаясь на стул рядом с койкой. – Вот, узнал, что ты здесь, и решил, что надо бы тебя проведать…
– Для меня ваш визит – это большая честь, звездный полковник, – сказал Трент. – Боюсь, однако, что мои личные вещи, включая шахматы, еще не прибыли.
Трент был знаком с полковником уже три года, и они стали почти друзьями. Их шахматные баталии стали легендой среди рядового воинского состава по всему Скоплению. А самое главное – полковник Бенджамен Хоуэлл согласился патронировать Трента в деле получения родового Имени, как только откроется хоть какая-нибудь вакансия.
Упоминание о шахматах вызвало слабую мимолетную улыбку на лице звездного полковника. Но он тут же посерьезнел.
– Сейчас у меня нет времени на такие развлечения, Трент. Слишком много всего произошло и происходит в рядах Дымчатых Ягуаров. Ты-то сам как?
Трент инстинктивно коснулся обезображенного лица, бесформенного обрубка уха.
– Бывало лучше. Но скоро я снова буду готов сражаться. Рука моя теперь сильней, чем прежде, а шрамы только с виду страшные. Медики предложили мне носить маску, но я их послал.
Хоуэлл покачал головой, повертел в руках непонятно зачем нужные очки, затем заговорил с более мягкими интонациями:
– Сказать по правде, не знаю, что лучше – погибнуть на Токкайдо или жить в условиях такого перемирия.
– А мы будем соблюдать эти условия?
– Разумеется. Однако в каждом соглашении всегда можно найти много недоговоренностей, неясных мест, которые можно по-разному трактовать и где можно поторговаться относительно соблюдения сроков и выполнения условий. Наше руководство уже этим занимается. Мы – Ягуары – всегда так поступаем. Это наш образ действий…
– Возможно, мы еще сразимся за Клан рука об руку, – сказал Трент. – Мы еще ступим на поверхность Терры, воут?
Казалось, что эти слова никак не подбодрили Бенджамена Хоуэлла. Более того, он даже слегка ссутулился.
– Нег. Есть два типа войн, в которых участвуют Кланы. Первый тип – прямое сражение на поле боя. Второй – словесные войны политиков. И там, и там мы сражаемся безжалостно. И, хотя я всем сердцем стремлюсь к настоящим сражениям, сейчас оказался заложником в битве политиков внутри нашего Клана.
Трента эти слова озадачили. Не то чтобы он ничего не знал о политических интригах внутри воинской касты. Он не смог бы дорасти до звания звездного капитана без соприкосновения с подковерными махинациями, скрытыми за внешней аскезой воинской касты. Его удивило то, что Хоуэлл как бы сам признался, что не смог овладеть этим мастерством.
Звездный полковник запустил пальцы в свою шевелюру, что, как успел заметить Трент, было у него верным признаком отчаянья.
– Из-за того, что ты долго был без сознания, ты не знаешь всего, что с нами приключилось на Токкайдо. Нас разгромили потому, что Гвардия Комстара обнаружила наше единственное слабое место и успешно им воспользовалась. Кроме того, поступили сообщения о гибели обоих наших Ханов…
Его голос понизился почти до шепота, как будто полковник боялся, что их могут подслушать.
– Был немедленно созван Совет носителей Родового Имени, чтобы назвать нового Хана. Я был среди тех, кто выдвинул кандидатуру звездного полковника Брэндона Хоуэлла. Я прямо и открыто сказал, что мы могли бы победить на Токкайдо, если бы Хан Озис во время подачи конкурсного плана-заявки на предстоящую кампанию верно оценил силы противника. Но он оказался слишком самонадеян. Я подчеркнул, что только благодаря образцовым действиям Брэндона Хоуэлла мы вышли из этого дела с честью, сохранив лицо. Ну и, в конечном счете, Брэндон Хоуэлл был утвержден новым Ханом Дымчатых Ягуаров.
Трент был знаком только с итоговой сводкой, касающейся действий Брэндона Хоуэлла на Токкайдо. Полковник зарекомендовал себя расчетливым командиром, чьи взвешенные решения спасли Ягуаров от полного уничтожения. Трент слышал и о том, что Хан Линкольн Озис погиб в бою. Однако информация оказалась неверной – тот, оказывается, выжил. Воскрешение Хана Линкольна Озиса из мертвых и его возвращение, по всей видимости, потрясло руководство Ягуаров.
– А потом обнаружилось, что Линкольн Озис жив, воут?
– Именно, – кивнул полковник и снова потеребил злополучные очки. – Брэндон Хоуэлл занял должность Сахана, а Линкольн Озис снова принял руководство. Разумеется, он узнал о моем выступлении и о моей поддержке Брэндона Хоуэлла. В результате я теперь в его глазах выгляжу не вполне лояльной персоной. Это явное пятно в моей биографии, и мне от него уже не отчиститься. Каждый раз, когда он глядит в мою сторону, я вижу обвинение в его глазах.
Трент понимающе кивнул. У Линкольна Озиса была репутация предельно жестокого человека, который совершенно не умел прощать обиды.
– Я как-то слышал поговорку: «Ханы приходят и уходят, а дух воина пылает вечно».
– Да, уместная поговорка – когда Ханы действительно мертвы. Но в нашем случае все немного не так. Однако, Трент, поверь мне, я очень сожалею, что ты пострадал из-за моих ошибок. Ты был подлинным воином, гордостью и надеждой нашего родового дома. Ты не заслужил того, чтобы тебя списали в расход из-за моей недальновидности .
– Но я не…
Бенджамен Хоуэлл прервал его:
– Нет. Ты не знаешь всего. Множество носителей Родового Имени пало на проклятой земле Токкайдо. Испытание Крови за обладание вакантными именами начнется в ближайшем будущем. Хан попросил меня быть патроном одного из его кандидатов на Родовое Имя Хоуэллов.
Сердце Трента при этих словах заколотилось.
Это невозможно… Бенджамен Хоуэлл должен быть моим патроном!..
Для воина Клана присвоение Родового Имени было высочайшей честью из всех возможных. Только очень немногие добивались права носить фамилию – одну из восьмисот фамилий тех, из кого столетия тому назад Николай Керенский сформировал Кланы. Завоевать Родовое Имя было целью жизни каждого воина Клана – ведь это единственный способ твердо знать, что твой генетический материал станет частью священного банка генов.
Трент был потрясен тем, что Хоуэлл не собирался сдержать данное ему слово. Его гнев, внешне незаметный, отозвался шумом крови в ушах, который был схож с ревом штормового моря.
– И что вы ему ответили?
Бенджамен беспокойно пошевелился в своем кресле, шмыгнул носом, почесался и – наконец-то! – сунул очки в карман. Он не мог скрыть своего смущения, но все же нашел силы посмотреть прямо в глаза Тренту.
– Я сделал то, что сделал бы любой воин в моем положении, – я подчинился повелению моего Хана.
Трент в ярости сжал кулаки. Он чувствовал, как горит его настоящая кожа, а синтедерма, прикрывающая часть обезображенного шрамами и ранами лица, зачесалась просто жутко.
– А ваше слово? А ваша честь? Вы предали свое, данное мне, обещание! – произнес Трент спокойно, но со скрытой угрозой.
