В начале жизни он следует указаниям родителей, затем поступает в услужение учителю, который знакомит его с наукой Вед. Затем он возвращается домой[11].
Наступает период грихастхи – половой жизни. Юноша обязан обзавестись семьей. Он женится, становится домохозяином. Выполняет свой долг перед родителями, семьей и детьми.
Затем следует период ванапрастхи. Бывший домохозяин отправляется в лес. Там он размышляет о природе вещей.
Потом наступает заключительный период жизни – саньяса. Раздав свое имущество и почти без одежды, саньясин путешествует по дорогам Индии, прося милостыню и питаясь подаянием. При этом саньясин дает мудрые советы и благословляет домохозяев на те или иные дела. Похожий статус имели на Руси калики перехожие. Согласно легенде об Илье Муромце, именно калики перехожие исцелили богатыря, тридцать лет сиднем просидевшего на печи.
Таким образом, период саньясы является завершением всего земного пути человека (мужчины), принадлежавшего к трем варнам индийского общества.
Нетрудно заметить, что жизненный путь человека проходит через жизненные периоды, которые соответствуют различным родам деятельности, различным мыслям и образу жизни.
Дважды рожденный словно бы поднимается по сушумне ввысь. Он проходит период насыщенного полового чувства, затем учится оберегать свою жену, приумножать и охранять свое богатство. Когда появляются дети в семье, возникает порядок и лад, а вместе с ними сердечная привязанность к родному очагу. Поднявшись со временем на новую ступень в иерархической лестнице, мужчина, увидев своих внуков, призван давать мудрые советы и следить за порядком в большом семействе.
Далее идет период ухода из семьи, раздумий о жизни, медитаций на безначальный Брахман. После этого мудрый саньясин, готовый перейти в иной мир, может наставлять страждущих уже с позиций самого Брахмана.
Таким образом, мы видим прямое соответствие между жизненным циклом дважды рожденного и медитативной практикой йога.
Деление жизни на ашрамы позволило каждому человеку вне зависимости от своей касты надеяться на то, что в конце жизни он обретет искомое спасение, которое будет ничуть не меньше, чем у ученого брахмана. Одновременно с этими реформами брахманы значительно расширили рамки изначальных трех варн, фактически открыв в них доступ потомкам аборигенов. После этого этнический состав варн стал меняться. Темнокожие аборигены постепенно были ассимилированы светлокожими арийцами.
Эта религиозная реформа позволила брахманам укрепить позиции традиционной религии ариев во времена возникновения джайнизма и буддизма, которые составляли тогда серьезную конкуренцию традиционному брахманизму.
Мы рассказали здесь об этих исторических хитросплетениях лишь для того, чтобы показать, что и во времена древнего индийского общества брахманы вовсе не были чужды идеи частично приоткрыть завесу тайны над своим учением и принять в свои ряды «непосвященных». Благодаря этому пусть в измененном и модифицированном виде, но арийская культура дошла до нашего времени.
Очевидно, по тому же пути идут мастера йоги, они привлекают в ряды своих учеников всех желающих. И их в общем-то не беспокоит, что многие из тех, кто хочет освоить йогу, вовсе не собираются рвать связь со своим привычным миром ради какого-то «иллюзорного» спасения…
Гуны и Иван-дурак[12]
В свое время йога выросла из философской системы санкхья. В свою очередь мудрецы, исповедующие санкхью, утверждали, что мир возник в результате смешения трех гун: белой (саттвы), красной (раджас) и черной (тамас).
Одно из определений слова «гуны» переводится как «вещество». Однако, рассуждая о гунах, мудрецы имели в виду в первую очередь психологические состояния человека[13].
Белая гуна воплощает благость, спокойствие и просветление.
Красная гуна воплощает стихию страсти, порывы, влечения и действие.
Черная гуна воплощает невежество и порок, препятствующий освобождению из колеса перерождений.
Очевидно, ведя речь о трех гунах, мудрецы имели в виду в первую очередь три мировоззренческих подхода к жизни.
Первый подход ассоциировался у них с брахманами; второй – с кшатриями; третий – с вайшьями.
Мы можем ошибаться в деталях, но нам кажется, что деление ведического общества на три варны соответствует разделению людей на три психотипа. Каждому из этих психотипов соответствует своя гуна.
Три брата – в русских народных сказках, по нашему мнению, также свидетельствуют о трех варнах древних русов.
Как мы помним, старший и средний братья были вполне успешны, а младший – Иван-дурак. Ивану-дураку везет. Не владея брахманской наукой и не стремясь стяжать славу в ратном деле, Иван-дурак сиднем сидит на печи и поплевывает в потолок.
Очень может быть, что образ Ивана-дурака запечатлел и донес до нашего времени образ домохозяина, земледельца, который не искушен в науках и воинском деле[14].
Однако у Ивана-дурака есть преимущество: он удивительным образом умеет понимать язык животных. И это понимание дает ему силу; и в конце концов удача способствует ему. Ему помогают звери, которых он почитает и не дает в обиду.
На наш взгляд, в образе Ивана-дурака проявились древние тотемические верования местного доарийского населения Европы.
Нечто похожее мы встречаем и у аборигенов Индостана. Поклонники Шивы, который считается покровителем зверей, до сих пор совершают жертвоприношения своему богу. Взамен они получают удачу на охоте и в делах.
Таким образом, сословие «неучей» аккумулировало в своем психотипе древние магические ритуалы, которые восходят еще к доарийскому периоду.
В период арийской общности считалось, что лишь брахман может совершать жертвоприношения, которые в свою очередь даруют милость богов. Брахман был посредником и связующим звеном между богами и людьми.
Впоследствии, при распаде арийской общности, ситуация изменилась. Брахманы сосредоточили усилия на собственном спасении. Именно в их среде была разработана тайная наука Упанишад, благодаря которой мудрец находил выход из обусловленного мира в «беспредельную даль» Брахмана.
Кшатрии также создали свои собственные религиозные культы, посвященные богам войны, богатства, военной удачи и победы.
Против этих культов выступил Заратуштра. Он видел в кшатриях, занимающихся грабежом и убийством мирных скотоводов, оплот всяческого зла. Заратуштра призывал оседлых земледельцев и скотоводов с оружием в руках бороться против воинов-кочевников, из племени которых сам же был родом.
Земледельцы, широко расселившиеся на Западе (в Европе) и на Востоке (в Индии и Иране), во многом впитали в свои верования культы местных племен. Они стали поклоняться духам рощ и лугов, ручьев и озер, зооморфным тотемам.
Таким образом, пути трех сословий былой арийской общности во многом разошлись. Каждое из сословий утвердило свои собственные культы и ритуалы[15].
Таким образом, в результате многовековой борьбы возникла удивительная вещь. Каждое из трех сословий было уверено, что к спасению ведет именно тот род деятельности, которым оно занимается. Для мудрецов (брахманов) – это путь знаний. Для воинов (кшатриев) – это путь воинской доблести и славы. Для земледельцев и домохозяев (вайшьей) – это путь труда[16].
Теперь подведем некоторые итоги. Если в период арийской общности считалось, что можно снискать милость богов и обеспечить личное бессмертие при помощи ритуала жертвоприношений[17], то в эпоху распада арийской общности неожиданно выяснилось, что существует не один, а по крайней мере три пути спасения.
Первый путь годился для интеллектуалов, придающихся философским размышлениям о боге и о природе. Второй путь был пригоден для воинов – «со щитом или на щите». Третий путь воплотился в крестьянскую религию плодородия с культом Матери-земли.
Примерно в это время на периферии арийского мира появляются религиозные школы и философские учения, которые утверждают, что можно заниматься какой угодно деятельностью. Род деятельности вовсе не влияет на спасение (не приближает его и не отдаляет). Единственным условием спасения провозглашалось самонаблюдение. К таким школам принадлежал, например, буддизм, не получивший развитие в Индии, зато расцветший пышным цветом за ее пределами.
Одной из наиболее древних школ, исповедующих этот принцип, являлась школа приверженцев шиваизма (поклонников бога Шивы).
«Озеро подвигов рамы»
Однако рядовой индус был всегда уверен, что его спасение зависит не от философии и его суждений о мире, а от того, насколько он твердо следует дхарме (выполняет свой долг). Этот долг выражается для индуса прежде всего в выполнении кастовых законов.
В основу современного индийского государства положена модель древнего кастового общества ариев. Однако, как ни парадоксально, каждая эпоха наполняла эту модель новым смыслом.
