что-то, но на нее не обратили внимания.
В этом году от многого предстоит освободиться. Мать слегка прижала спинной плавник Эа. Оказалось чувствительно. Наверное, потому что наверху буря. Когда мы плыли сюда, буря еще не кончилась? Скоро Исход.
– Еще не скоро! – Эа не хотела торопить Исход. – Он не наступит, пока не распустятся красные актинии… – Она спохватилась. Они с матерью проплывали над ними сегодня. Актинии выглядели так, словно были готовы к размножению.
– Есть и другие признаки, – мягко сказал кто-то еще. – Некоторые кораллы сильно пульсируют. Часть из них сверху отвердела, как будто они уже выбросили в воду половые клетки.
Тут народ заспорил. В океане все происходит в свое время, и никакие кораллы раньше времени на свет не появятся. А как же голубые водоросли? Около детской зоны их уже нет, хотя до положенного срока осталась еще одна луна! Ну, водоросли… Должно быть, их объели мелкие рыбки.
Да, нечего валить все на рыб! Если бы они всё подъели, то уплыли бы в поисках нового места, ведь водоросли – их любимая еда. Тогда бы телятам стало не на ком учиться охоте. Это что же, значит – уходить из лагуны? Да никакая мать на это не пойдет! Может, они сбились со счета и пропустили Нерестовую Луну? Это же беда! И как это могло случиться?
Вскоре сами Лонги поняли, что переусердствовали в спорах, и шум прекратился. Импульсы возбуждения перестали будоражить воду, она успокоилась. Народ успокаивающе поглаживал друг друга, помогая снять напряжение.
– Сейчас начинаем Исповедь, – щелкнула мать. – Ты останешься?
Эа не сразу нашлась с ответом. Она уже бывала на Исповеди. Так называли одну из ежегодных сходок всего племени. Здесь совсем не поощрялось возбуждение. Наоборот, целью собрания как раз и являлось освобождение от плохих чувств. Эа решила, что, пожалуй, останется.
Старшие начали упорядоченное движение в центре. Все сняли психические блоки и сбросили в воду избыток энергии. Эа казалось, что только она страдает от внутренней боли, но теперь она поняла, что и у соплеменников немало проблем. Ей захотелось немедленно сбежать и в то же время остаться, чтобы утешить близких. Она почти бессознательно начала прижимать плавники к телам вокруг, а к ней протянулись их плавники; грациозные тела начали как-то странно извиваться, со всех сторон раздавалось виноватое пощелкивание. Родичи открыто говорили о своих запретных чувствах: гневе, обиде, ярости, мыслях о мести – все это вырывалось из них как-то само, прерывистыми щелчками и вскриками.
Некоторые старики задыхались, из дыхательных путей у них вырывались большие пузыри. Они явственно теряли контроль над своими чувствами. Другие тут же подплывали к ним, чтобы утешить и погладить. Эа почувствовала, как в ней поднялась волна сильного стремления защитить, успокоить. Но мешали приступы раскаяния, стыда и вины. Так или иначе страдали все, теперь она это видела. Но создаваемая совместно атмосфера тепла и уюта звала погрузиться в эти ощущения еще глубже. Эа так и сделала. И тогда ушли одиночество и стыд, стремление показать себя, гордость, уже не надо было прилагать усилий, чтобы выглядеть добрым, ушли все неправильные мысли. Эа наконец-то ощутила себя в полной безопасности, забыла напрочь о том, что сама она трудный, неуклюжий, завистливый подросток. Ее принимали и такой, и не видели в том проблемы. Каждый дельфин с радостью признавался в самых уродливых сердечных тайнах.
Что-то огромное и светлое снизошло на стаю. Словно сам океан омывал их чистыми водами, делая новыми и совершенными. Эа заметила, как вокруг то один, то другой начинают слегка подпрыгивать. По ней тоже прокатилась очищающая волна, и Эа начала смеяться. Смеялись все. Смеялись от облегчения и благодарности друг другу. Добрые звуки привлекли внимание телят, они покинули детскую зону, а взрослые потянулись к ним, чтобы поприветствовать их и поиграть с ними. Закатные лучи солнца над океаном раскрасили спины морского народа ярко-золотыми лентами, а взволнованный молодняк, приобщаясь к общей радости, поднимал в воздух фонтаны блестящих брызг.
Пребывая в кругу своей семьи, Эа почувствовала головокружение от счастья. Все было правильно, так, как должно быть, если семья пребывает в таком состоянии. Пусть актинии распускаются раньше времени, пусть высыхают верхушки кораллов, пусть исчезают водоросли, пусть даже кит продолжает петь свою странную песню – неважно; главное, что все счастливы.
7
Плохой ветер
Ветер яростно кусал воду, волны разбивались о скалы. Вверху клубились темные тучи, а глубоко внизу быстро движущаяся стая афалин благодарила мудрого владыку Ку. Шторм разыгрался не на шутку, но здесь, на просторе, с ним можно было сразиться, а в родных водах их давно бы разбило о камни. Но скоро стая подошла к подводным горам за белым краем рифа, и всем стало ясно, что до безопасности еще далеко. Даже в глубине прокатывались большие волны и разбивались о подводные склоны, порождая на поверхности беспорядочное движение огромных масс воды, несущейся к берегу.
Гаремы старались держаться поближе друг к другу, сталкивая молодняк к центру, каждая мать пыталась обеспечить своему ребенку самое безопасное место. Яру, молодая самка, уже попавшая под подозрение Деви из-за того, с каким удовольствием проводил с ней время владыка Ку, не отпускала дочь от своего бока. Деви не любила этого ребенка, и маленькая платила ей взаимностью, отшатываясь от Первой жены всякий раз, когда им случалось оказываться поблизости. Еще один признак неуважения.
В завуалированной форме Деви давала понять всем женам гарема, что претензии Яру на место Первой жены опасны и для них, не стоило им оказывать ей лишнее внимание. Деви никогда не считала себя параноиком. Главная жена владыки Ку не раз наблюдала, какими махинациями ее муж удерживает контроль над непостоянными мужскими союзами. Он никогда не терял бдительности, отслеживал все заговоры и не допускал малейшего покушения на свою безраздельную власть. Деви брала с него пример и тоже активно пользовалась принципом «разделяй и властвуй». Безопасность стаи опиралась на незыблемость иерархии как в кланах, так и в гаремах. И другие самки не забывали лишний раз поставить Яру на место.
Яру все понимала. Поэтому, как только стая миновала подводные горы и вышла на простор, она вместе с дочерью приотстала, заняв место в самом хвосте Первого гарема. Потом, когда станет потише, она вернется поближе к центру, под защиту Деви. Другие детеныши были старше и быстрее ее дочери, поэтому Яру издала серию громких импульсов с просьбой подождать ее, но как раз в это время стая поднималась к поверхности подышать, а там завывал ветер,
