он такой. Еще бы ему не слышать!
– Давай! – Огнеяр вспомнил, с чем она подошла. – Полей.
Девушка взяла деревянный ковшик, висевший на краю бочки, зачерпнула воды, стала выбирать из ковшика мелкие обломки льда. Пальцы ее порозовели от холода, кончик носа тоже, щеки разрумянились. Огнеяр взялся было за ворот рубахи, хотел снять, но вовремя передумал. Вот он нагнется, и она увидит полосу серой шерсти, бегущую вдоль его хребта от основания затылка до самого пояса. Ему уже слышался ее изумленный и испуганный крик, виделось, как она отскочит, выронит ковшик, бросится бежать без памяти… Нет, он не хотел ее пугать. События прошедшей ночи обострили его воспоминания о помрачении сестры Трещаги, перед глазами стояло лицо несчастной, искаженное диким, бессмысленным ужасом. Нигде и никогда он не хотел бы увидеть подобное еще раз.
– Как тебя звать? – спросил Огнеяр, умывшись и утираясь рукавом.
Губы девушки сложились для ответа, но внезапно она сама себя остановила и сказала совсем другое.
– Незваной, – ответила она, как всегда отвечают тому, кому настоящего имени знать не надо. Все-таки она его боится.
А в общем, и правильно, умная девушка. Миновали те времена, когда род жил сам по себе, не зная никого из чужих, а все, кто не свой, тем самым считались не людьми, а лесной нечистью. Все давно изменилось, жен теперь берут только из других родов, ездят торговать, принимают у себя торговых гостей или княжьих людей во время полюдья, но по древней привычке в каждом госте жители лесных займищ видят нечто опасное и даже потустороннее. А он, Огнеяр, эти опасения полностью оправдывает.
– Боишься меня? – прямо спросил он.
– Не… не знаю, – ответила девушка, отводя глаза. Она не хотела его обидеть, но не умела лгать. – Брат не велел…
– Что не велел?
– Говорить с тобой.
– А что же говоришь?
– Тоже не знаю.
Девушка подняла на него глаза и улыбнулась, как-то беспомощно и недоуменно, словно сама себе удивлялась. Огнеяр улыбнулся ей в ответ. Все-таки она совсем не такая, как бедная Толкуша, – она добрая, а добрые меньше пугаются и гораздо реже сходят с ума. Он не подумал о том, что в улыбке заметны два его верхних клыка, которые выдавались из ровного ряда белых зубов.
Девушка увидела это, и сердца коснулся холодной рукой страх. То нечеловеческое, что она вчера видела в лице княжича при отблесках огня, при свете дня выглядело по-другому, но не ушло.
Огнеяр увидел в ее глазах проблеск тревоги и понял, отчего это. Он перестал улыбаться, спрятал клыки. Также ему хотелось в этот миг спрятать в себе зверя, загнать его поглубже, запереть на замок, чтобы он не рычал и не скалил зубов, не выглядывал из глаз, чтобы остался только человек, тот парень, которого любит мать и могла бы полюбить эта девушка, похожая на хрустальное утро ранней осени. Раньше его забавляли испуганные взгляды людей, но сейчас ему впервые в жизни захотелось быть как все. Но нельзя выгнать вон часть самого себя. Под рубахой все равно останется серая волчья шерсть.
– Сестра! – закричал от крыльца соседней избы тот парень-Вешнич. – Иди сюда!
Девушка повернулась и бегом бросилась на зов. Огнеяр смотрел ей вслед, и зверь толкал его за ней, за этой козочкой, за серым зайчонком, которого так легко догнать. Но сейчас Огнеяру особенно хотелось быть человеком и только человеком. Приглаживая ладонью мокрые волосы, он пошел назад в беседу.
Отроки уже проснулись, заново раздули огонь, жевали остатки вчерашнего оленя и пирогов, в большой корчаге в очаге грелся отвар брусничных листьев. Трещага все так же лежал без памяти и был бледен, дышал часто. Видно, удар о бочонки оказался слишком силен.
– Споткнулся парень в сенях, – объяснял Искрен Моховикам. – Голову зашиб, пусть отлежится. Мы за ним после пришлем из Чуробора и вас за труды отблагодарим. Да смотрите за ним получше. Если рано поднимется и идти захочет – нипочем одного не пускайте, а ждите, пока от нас люди приедут.
Услышав это объяснение, Огнеяр одобрительно кивнул. Моховикам незачем знать, что один из его отроков хотел его убить. И отпускать его с глаз тоже совсем ни к чему.
Но это досадное происшествие вовсе не было поводом прерывать охоту. За утро Кречет и Тополь расспросили мужиков и узнали, что в ельниках и дубравах вокруг займища Вешничей гуляет множество кабанов. Эти земли, как Огнеяр и сам знал, были под покровительством Князя Кабанов, и его отпрыски расплодились безмерно. Туда и решили ехать.
Выводя коня, Огнеяр невольно шарил взглядом по крылечкам и по двору. Девушка и ее брат стояли возле соседней избы. Парень держал за руку светловолосую девушку-Моховушку, с которой вчера приходил в беседу, и что-то тихо говорил ей. Она слушала, опустив глаза, на лице ее был румянец радостного смущения.
– Вот вам и попутчики, княжич, – сказал Взимок. Старейшина был очень доволен, что опасный гость покидает род. – Брезь вам самые кабаньи места покажет. Вешничи и рады будут – у них кабаны поля портят, а самим им не поохотиться – Князь Кабанов осерчает. Даже к нам, бывало, захаживают, репище попортили, да что поделать – против Сильного Зверя не пойдешь.
– Потому к вам Князь Волков и явился, что кабанов много, – отозвался Огнеяр. – Молитесь, чтобы кабанов побольше было. А то не хватит их стае на зиму – за скотину примется.
– Сохрани нас Велес!
Огнеяр подвел Похвиста к крыльцу, где стояла девушка, и позвал ее:
– Садись, козочка, довезу, коли нам по дороге.
Девушка попятилась, тревожно затеребила конец красной ленты в косе, оглянулась на брата. Ей и хотелось бы поехать с Огнеяром, он волновал ее и непонятно притягивал, но смутный страх не пускал. Сесть на его коня легко – да как знать, где потом слезешь? В голову лезли старые бабкины сказки о девицах, похищенных то вихрем, то орлом, то волком, который потом в лесу ударяется оземь и оказывается добрым молодцем… Все это было очень любопытно слушать, сидя в кругу сестер и братьев у родового очага, но примерить это на себя на самом деле…
Она вглядывалась в его лицо, словно пыталась в последний миг решить, верить ему или не верить. Огнеяр молчал, не уговаривал, и глаза его были в этот миг совсем человеческие. Важнее всего ему сейчас казалось, пойдет она к нему или не пойдет. Признает она его человеком или не признает?
Внезапно решившись, девушка шагнула с крыльца и протянула ему руки.
– Милава! – предостерегающе крикнул брат.
Огнеяр схватил ее за руки и радостно рассмеялся. Вот оно, ее имя! Брат больше ее самой о ней тревожился и сам же выдал.
Поняв оплошность, Брезь досадливо покраснел, но было поздно. Милава смущенно улыбалась, но не отнимала рук.
