И шериф, высокий мужик с ровно остриженной бородой, повернулся и ушел. Спокойно так. Впрочем, чего бы ему не быть спокойным и не носить сейчас винтарь на локтевом сгибе.
Неподалеку от нас, метрах в шестидесяти, стояли шесть парней с винтовками, вроде как мосинками. И спокойно глядели в нашу сторону, положив винтовки на груженные дровами дроги. Группа моральной поддержки, не иначе. И шериф, сволочь, стоял грамотно, директрисы не перекрывая.
Новички стояли кто кучками, а кто и уже шел в поселок, раскинувшийся на берегу. Я тоже двинулся по пыльной грунтовке, ориентируясь на запах. В воздухе стоял запах горячей еды, вроде как тушеной картошки с мясом. Но остановился возле доски объявлений и вчитался в написанный от руки текст.
Интересные пироги у них здесь. В поселке, оказывается, запрещено бродяжничество. И под этим понимаются прием пищи на улице, в переулках, за задних дворах, в конюшнях, сараях и амбарах, тебе не принадлежащих. Там же дневной и ночной сон, отправление естественных надобностей вне туалетов и пара еще таких же заморочек. Интересно девки пляшут. И штрафы за нарушение внушают – от полусотни до ста кредитов, немало.
Все внимательно прочитав, я протолкался через мужиков и пошел дальше по запаху. Честно, есть охота, завтрак из быстрофуда оставлю про запас, по такой погоде он неделю не испортится. А пока вот веранда, на которой стоят столы и пара котлов под навесом. У одного из них орудует большой шумовкой седой мужик в тюбетейке. Причем не в татарской, а или в узбекской, или в таджикской, не умею я их различать.
– Здравствуйте, у вас покормиться можно? – Я зашел на веранду и огляделся. Чистенько, аккуратно, столы хоть и не крыты скатертями, но выскоблены, на каждом солонка с крупной серой солью.
– Конечно, садись, дорогой, – с легким восточным акцентом сказал мужик и указал на столы. – Выбирай, какой тебе больше нравится. Все пока свободны.
Ну-ну. Я еще разок оглядел веранду и вспомнил, что в вестернах всякие недоверчивые люди садились спиной к стене и лицом к двери или окнам. И потому уселся спиной к толстым бревнам, из которых сама столовка выложена. Прислонил к ним ружье, поставил на пол свой рюкзак и достал из него пичок. Повешу на пояс – как я обратил внимание, здесь без револьверов народ ходит, но без ножа ни одного не видал. Как я разглядел, повар заметил это, но промолчал. Да и я не очень хотел разговаривать, настроение и так ниже плинтуса. Прямо скажем, довольно поганое настроение.
Передо мной поставили глубокую фаянсовую миску с густым мясным супом, заправленным пшенной крупой, на середку стола берестяную хлебницу с грубо, крупными кусками нарезанным хлебом. Сероватым, но очень ароматным. Когда я заканчивал суп, повар принес еще одну чашку, помельче, с тушеной картошкой. Правда, мяса в этой картошке было больше, чем самой картошки.
Наевшись и напившись чаю, судя по всему из корней шиповника и душицы, я полез в карман, обращаясь к азиату. Что интересно, судя по всему, я один был таким голодным, никто, кроме меня, в эту столовку не зашел. Впрочем, дальше по улице было заведение с намного более привлекательной вывеской, зовущей не просто поесть, но еще и выпить.
– Спасибо, очень вкусно. Сколько с меня? – Я откинулся на прохладные бревна. От души наелся.
Повар неторопливо вышел из-за угла веранды, снимая белый фартук, под которым была кобура с револьвером. Из распахнувшейся двери вышли двое здоровых парней, один с похожей на бейсбольную биту дубинкой, второй с дробовиком.
– Пятнадцать кредитов, дорогой, – усмехаясь в тонкие усы и сощурив и так не слишком большие глаза, сказал азиат.
– Хорошая цена. – Я оглянулся. – Не знаю почему, не помню, но мне кажется, что на эти деньги по крайней мере несколько дней можно досыта есть.
– Хорошая, – ласково улыбнулся повар. – Главное, ты все скушал и теперь должен мне за обед.
Да-да, я помню ту заяву, что шериф на пирсе толкнул. Поглядев на сжимающего в ручищах короткую двудулку вышибалу, или кого там, я полез в карман и вытащил из него деньги. Отсчитав пятнадцать, положил сверху еще один кредит.
– А это что? – Узбек, почему-то я теперь почти не сомневался в этом, положил в карман три пятерки и крутил в пальцах кредитку.
– Чаевые. Кормите вкусно, может, ответите на несколько вопросов? – Раз уж такая пьянка пошла, нужно попытаться выяснить хоть что-то.
– Вах. Для хорошего, вежливого и неглупого человека почему бы и нет? – Азиат уселся напротив меня и облокотился подбородком на сплетенные пальцы рук. – Пять вопросов – пять ответов.
– Сколько стоит ночевка в гостинице? Сколько стоит сходить в здешний туалет? – Для начала я решил узнать наиболее сейчас важные для меня моменты.
– Ночевка от двадцати до тридцати, сходить в туалет – тебе, как посетителю, бесплатно. А так, в уличный – пять кредитов. Два вопроса – два ответа.
– Когда стоит ждать корабль отсюда в нормальный город? И там такие же цены? Сколько стоит билет на корабль? – Я допил чай и поставил кружку на стол.
– Должен через неделю плюс-минус один день подойти буксир с шаландами. Цены в остальных городах намного ниже. Но на этот рейс цена сотня кредитов. Пять вопросов – пять ответов. Мы в расчете, мужик. – И узбек встал.
Но я положил на стол еще одну кредитку.
– Еще один вопрос. Эти птицы, рыбы – их можно есть? – Не дает мне покоя просто офигеть какая схожесть здешних мест с земными.
– Да, – кивнул азиат. – Любое мясо здешней живности съедобно. С грибами и ягодами по-всякому – какие съедобны, а от каких ноги протянешь. Почему – не спрашивай, даже за миллион не отвечу. Никто не знает. А те, кто знают, – до них не добраться. Так что прими как данность. – И хозяин этой забегаловки ушел.
А я сидел с отвалившейся челюстью – ну ни хрена себе новость! Раз съедобны для нас, то это один с нами цикл развития, потому что на других планетах растения и живность для людей в лучшем случае бесполезны. А в большинстве – ядовиты. Но, как посоветовал узбек, в конце концов я принял эту инфу к сведению, раз съедобны – то тем хуже для них. А потому встал и я, спросив у парня с дубиной, где здесь туалет. Раз можно воспользоваться – нужно это сделать.
А потом, выйдя с заднего двора этой таверны, решил пройтись по поселку и подумать. Если получится, то хорошенько подумать. Благо есть где присесть, чтобы на ногах не торчать.
Похоже, здесь четко работает схема по выжиманию из новичков денег. И все эти поселковые законы под нее заточены. Хочешь поесть? Пожалуйста, есть салун, таверны. Дорого? Извини, парень, бродяжничество у нас запрещено, или ешь в них, или не ешь вообще. Хочешь спать? Тоже пожалуйста, снимай номер и спи. Дорого? Так у тебя деньги есть – или плати за номер, или плати штраф. То же самое с оправиться – ты же не тварь бессловесная-бездушная. Это кошка-собачка ничего не понимают, а ты читать умеешь, шериф тебя предупреждал. То есть за неделю здешней жизни минимум сто пятьдесят кредитов здесь останется. И это в лучшем случае, я совсем не удивлюсь, если здесь люди пропадают в трактирах-тавернах. Места лихие, все сказки-страшилки про древние времена на ум приходят.
А чего тут такого, в том поселке, где я жил, в старые-старые, еще царские, времена «черная верста» стояла как предупреждение о том, что не стоит ночевать здесь купцам. И точно знаю, что сосед при строительстве откопал около тридцати скелетов во дворе. Давненько было, еще во времена моего детства. Аккуратненьких таких, со всеми косточками, только висок проломлен у всех одинаково. К нему даже участковый в конце ездить перестал: скелеты конца девятнадцатого века, археологов не интересуют из-за полного отсутствия вещей, полицию – из-за срока давности. Сашка с попом вдрызг переругался из-за его отказа выделять место на кладбище для захоронения. Специально в епископат ездил, чтобы разрешили похоронить, так как ящики с костями во дворе держать совсем не дело и выбрасывать их на помойку тоже не стоит. В конце концов к нему из города какой-то монах на флаере прилетел, загрузил в багажник две здоровые коробки с останками и умотал. Но сначала долго ходил по двору, читал молитвы и святой водой во все углы брызгал.
До Сашкиного отца, точнее, до той бабушки, у которой они этот дом купили, пустое это место было. Но люди все время строят новые поселки, вот и тут на пустыре разбили новый. Километрах в пяти от разросшегося когда-то небольшого села. Повзрослевший Сашка у отца половину двора забрал, когда строиться начал. И полезли из-под земли приветы из прошлого.
Так что у меня нет ни малейших сомнений в том, что при первой возможности здешние просто кончат новичков. Или в такую кабалу загонят, что замаешься расплачиваться. И вся моя подготовка ничего здесь не решает. Во-первых, давно из-за ареста, суда и прочей лабуды активно не тренировался. Во-вторых, ограничения поражающей мощности оружия – это не импульсники и не лазерные пушки, а простой однозарядный дробовик. С ним много не навоюешь.
