Народ тихо разговаривал, играла легкая итальянская музыка. Многочисленные официанты с радио гарнитурами на голове сновали между столиками, принося блюда, унося посуду и меняя пепельницы.
Впереди за столиками вдоль края веранды сидело несколько компаний девушек и женщин, по два-три человека. В центре сидели разнополые пары. Слева, по близости, сидели два мужчины средних лет. Чуть дальше слева сидела семья, похоже из того же дома, где жили Петр Иванович и Елена Викторовна. В противоположном углу за сдвинутыми столами сидела компания кавказцев — толстые мужчины и женщины разных возрастов. Их дети бесцельно бродили между столиками и делали вид, что играют.
Елена Викторовна заказала себе какую-то хитрую рыбу, салат и «фокаччо» с чесноком. Петр Иванович позволил себе шашлык из свинины и салат «цезарь». По бокалу вина они попросили принести сразу. Венчать праздник должны были кофе «капучино» и пирожные, которые отменно готовили в этом заведении. Но это в конце.
— Поздравляю тебя, Любимый, с нашей годовщиной! — провозгласила Елена Викторовна, подняв бокал белого вина.
— И я тебя поздравляю, Котенок! — смущенно заулыбался в ответ Петр Иванович и достал из кармана пакетик с серьгами. — Это тебе. Надеюсь, понравится. Бриллианты в них какой-то невероятной чистоты. Мне продавщица объясняла, но я, естественно, забыл. Кажется, она говорила «два и два», на бирке должно быть написано. Коробочку пришлось дома оставить иначе сюрприза бы не получилось.
Елена Викторовна заворожено открыла пакет и приблизила глаза к подарку.
— Какая красота! — прошептала она. — Я именно о таких и мечтала. Гвоздики, дорогие наверное! Спасибо тебе Любимый! Господи, какая красота! Дай померяю.
Демонтаж старых сережек и монтаж новых заняли несколько минут. Когда старые сережки были уложены в пакетик и убраны в карман Петра Ивановича, Леночка встряхнула волосами и спросила:
— Ну, как?
— По-моему очень красиво. Блестят каким-то внутренним светом. При галогенках они просто горят…
— И у меня для тебя подарок, — загадочно улыбнулась Леночка и разжала руку. — Это тебе. Уже рука устала его прятать.
Она протянула ему красивый широкий браслет из толстой черной кожи, к которому, как звено была привязана золотая пластинка, шириной с ремешок. На внутренней стороне пластины Петр Иванович прочитал выгравированную надпись: «Любимому Петру Ивановичу Басову в годовщину свадьбы от жены. 24 июля 2011 г.».
— Вот это да! Красивая и стильная вещь. Ты же знаешь, я не люблю украшения, но это буду носить. Буковки какие мелкие, как это удалось такую длинную надпись тут уместить? А как оно крепится?
— Тут замок есть. Вот так. Ну, что угодила я тебе?
— Не то слово! Никогда не сниму. Спасибо, Котенок! Это будет талисман моего счастья.
Он перегнулся к жене и поцеловал ее в губы.
— Я в дамскую комнату, — поднимаясь, сообщила Леночка. — Посмотрю на свой подарок. Спасибо тебе, Сладенький. Я просто счастлива!
Вернувшись через несколько минут, она села и довольная уставилась на мужа, кокетничая, поворачиваясь к нему то одним ухом, то другим.
— Выпьем? — предложил счастливый Петр Иванович.
— Скорее, только можно я не буду бросать их в рюмку и потом вынимать губами.
Петр Иванович чуть заметно помрачнел, но заставил себя улыбнуться и произнес тост:
— Три года, как мы вместе, а сколько всего было. Лучше и не вспоминать… Спасибо тебе, что украсила мою жизнь и сделала меня счастливым!
— А почему это «не вспоминать»? — шутливо нахмурилась не понятливая красавица, сделав маленький глоточек. — Типа шутка, что ли?
— Это шутка, конечно. Вернее цитата из фильма, — Петр Иванович набрал воздуха и приготовился описывать сцену с Евстигнеевым из фильма «Берегись автомобиля», но в этот момент у Леночки зазвонил телефон. Она сказала, — «Это мама, как всегда вовремя», сдвинула панель своего Nokia 8800 Sapphire Arte и поднесла аппарат к уху.
— Да, мамуля, — громче обычного заговорила она. — Мы в ресторане, отмечаем годовщину знакомства… да, три года… а после свадьбы два, ты перепутала. Ах, ну конечно, тебя же не приглашали… Что? Да, у нас все хорошо, — она взглянула на Петра Ивановича, который с демонстративно скучающим видом закурил сигарету, и сделала извиняющее движение плечами. — Как у вас дела, как Данька? На море собираетесь? Как погода?
Проговорив около пяти минут, она передала приветы, попрощалась и положила телефон на стол.
— Тебе привет от мамы, — произнесла Елена Викторовна упавшим голосом.
— Что-то случилось? — заволновался Петр Иванович. — Почему ты сделалась грустная?
— Погоды у них нет, — принялась пересказывать разговор Лена и машинально посмотрела на небо, где медленно плыла большая и тяжелая, как наполненный водой пододеяльник, туча. — Данька кашляет, не слушается бабушку, не занимается английским. Она еле заставила его поехать с ней в Измаил. Теперь вот плачет. Ему уже шестнадцать. Я с семи лет в огороде пахала. Вчера он сказал ей…
Петр Иванович старался не перебивать жену в моменты, когда она делилась с ним проблемами. Он обычно молча слушал, воздерживался от оценок и комментариев и ждал момента, когда она сама спросит его о чем-то. Он очень дорожил ее настроением и знал, что это облачко, которое временно омрачило их праздник, скоро пройдет и Котенок опять будет веселым.
— Котеночек, ты же знаешь, что мамины слова нужно делить на два или даже на пять? — вдруг вырвалось у Петра Ивановича. Ленчик вскинула брови и повернула голову к мужу. Тот весело продолжал. — Данька хороший мальчик и прежде чем огорчаться следует выслушать и его, узнать, так сказать, диспозицию. Иметь объективную картину. Сравнить показания. Простроить мизансцену и проанализировать. Организовать очную ставку, в конце концов…
— Ну, понятно, — перебила Елена Викторовна и лицо ее приобрело мечтательное выражение. — Я позвоню ему сегодня вечером с домашнего и допрошу по данному делу. Кстати, — вдруг резко сменила она тему. — Вчера я разговаривала с Катей…
— ?
— Это туроператор, помнишь, я тебе рассказывала? Ольга через нее ездит. Кто такая Ольга тебе напоминать, надеюсь, не надо. Врач-реаниматолог. Так вот она говорит, Катя, то есть, что сейчас очень дешевые горящие путевки в Турцию. Может быть, нам двинуть на недельку-полторы в июле? Ты как? — последний вопрос Леночка задала из-под стола, где поправляла постоянно съезжавшие ленточки туфель.
— Насколько они дешевые-то, интересно бы знать?
— Да, не знаю я. Какая разница? В принципе ты хочешь?
— В принципе с тобой я готов на все. Даже поехать в Турцию.
Официантка принесла специальный столик, раскрыла его, поставила сверху тарелку и принялась препарировать запеченную рыбу «Волк». Заказчица излучала блаженство и аристократическое превосходство над всеми. Петр Иванович пилил свой тривиальный шашлык и глядел на супругу, как паж на королеву. Где-то недалеко прогремел гром и по тенту веранды забарабанили капли дождя. Сразу стало свежо и появилось ощущение беспомощности и оторванности от всего остального мира.
Ужин подходил к концу. Были съедены пирожные и только остатки кофе в их чашках напоминали о сегодняшнем торжественном застолье. Дождь прошел и оставил приятную прохладу на улице. Часть посетителей покинула ресторан, вернее уехала на своих роскошных авто. Давно уже покинула веранду семья кавказцев, поредели компании девушек, а из двух мужчин за соседним столиком остался один. На освободившихся столиках разместились новые гости.
— Как тебе понравилась рыбка, Кошачий человечек? — лениво развалившись в кресле, поинтересовался Петр Иванович, поглядывая на, украшавший запястье его правой руки, браслет.
— Вкусно, конечно, я объелась. Только после ресторанной еды у меня в животе тяжесть как всегда. Думаю, что салат был лишним. А ты как потрапезничал? Понравилось?
— Ты готовишь гораздо лучше. Это я могу свидетельствовать перед самым высоким кулинарным судом. Каждый раз даю себе слово больше не питаться в ресторанах. Шашлык не очень, цезарь надоел… В общем мне все очень понравилось. Ты же была рядом все время.
— Слушай, я тут подумала, давно мы к твоему отцу не ездили, может быть навестим на следующей неделе? Он обрадуется.
— Давай навестим в следующую субботу.
Петр Иванович подумал, что и в самом деле давно не был у отца в гостях. Вообще-то отец Петра Ивановича, Иван Иванович, был коренным москвичом и всю молодость, до брака с матерью Петра Ивановича, прожил на Волочаевской улице. Потом несколько лет они всей семьей жили в Ивановском. Обратно на Волочаевскую отец переехал с молодой женой из-за которой сын и не любил ездить к отцу. Несмотря на его преклонный возраст, он так и не смог полностью простить отцу уход из семьи и последовавшую вскоре смерть матери.
