- Вечером в магазине водку не продают.
Набоченко хитро подмигнул.
- Это кому и как... Верка там работает, а она в Валеру влюблена. Если захотим, и пол-ящика вынесем.
- Так... - недовольно поморщился Вильченко и бросил взгляд на майора: все же непорядок на его участке. - И с кем же вы пьянствовали, Набоченко? До какого часа?
- Ну, Валера был... И Петро Логвинчук. Потом еще Хомко приперся. У него пятерка нашлась. Ну, мы и ее...
- Когда разошлись?
Борис почесал затылок.
- В пятницу это было, а в субботу не работаем. Вот и задержались. Часов до одиннадцати.
Нападение на таксиста произошло около десяти, и если Набоченко говорил правду, то он имел безупречное алиби.
- А Вера, продавщица, была с вами? - уточнил Вильченко.
- А то как же... Где Валера, там и Верка...
Участковый отозвал Шульгу к калитке.
- Тут рядом есть телефон, и можно позвонить в магазин.
Он вернулся через несколько минут.
- Да, пьянствовали возле магазина, - подтвердил хмуро. - Мы с тобой еще поговорим! - сурово бросил Набоченко.
На учете у участкового был еще Тарас Онисько. Поговаривали, что он продает краденые стройматериалы. Но у Вильченко не было прямых доказательств.
Тарас сидел на скамейке перед калиткой и разговаривал с каким-то парнем. Увидев Вильченко, встал, посмотрел на участкового, побледнев.
- Зайдем... - кивнул Вильченко.
Они вошли в дом, и Шульга показал Онисько кепку.
- Ваша?
Тот сразу расплакался.
- Моя... Не хотел я... Это же просто шутка...
- Где оружием - посуровел майор.
- Какое оружие? Нет у меня никакого оружия...
- Которым угрожали таксисту.
Лицо у Онисько вытянулось.
- Пошутил я... Вон там, - показал на угол, где лежали детские игрушки, - там пугач... Сына моего... Пистолет игрушечный... Я купил его, ну и показал таксисту, а он почему-то испугался.
- И сам предложил вам деньги? - не без иронии спросил Шульга.
- Какие там деньги? Сорок семь рублей...
Вдруг в комнату, оттолкнув оперативника, вбежала жена. Заголосила:
- И что же ты натворил, дурак! За что вы его?
Шульга подал знак оперативнику, и тот вывел женщину в соседнюю комнату. Майор вытащил из кучи игрушек пистолет - почти точную копию ТТ. Подбросил на ладони.
- Итак, вы утверждаете...
- Пошутил я... Честное слово, пошутил. А этот таксист ничего не понял, отдал деньги.
Шульга еще раз подбросил пистолет на ладони. Приказал Вильченко:
- Вызовите оперативную машину, сделаем обыск. - Покосился на Онисько. - Тоже мне шутник нашелся! Знаете, сколько за грабеж полагается? Еще раз спрашиваю, где пистолет? Все равно найдем - вам же хуже будет!
Лицо у Онисько внезапно покрылось пятнами, он шмыгнул носом и заплакал.
- Нет у меня оружия... Пошутил я...
Майор прошелся по комнатам: три красиво обставленные комнаты и кухня. Завтра они покажут Онисько сержанту Омельченко, и, если тот не опознает Онисько, это дело доведут до конца уже другие. Ведь кто-то завладел-таки настоящим ТТ с полной обоймой патронов, и Шульге надо найти преступника, пока тот не начал стрелять.
Узкая улица круто шла вверх и упиралась в чей-то сад. Тишина. Только чирикают воробьи и где-то поблизости жалобно скулит щенок.
Климунда медленно поднялся к саду, немного постоял там, спрятавшись за кустами жасмина, посаженного прямо на улице. Бросил пустой рюкзак под ноги, жадно закурил. Все утро нервничал. Собственно, особых оснований для волнения не было. Они с Иваницким взвесили и предусмотрели даже детали, и пока все шло так, как было предусмотрено. "Москвич" профессора Василя Федотовича Стаха четверть часа назад выехал из ворот - жена профессора направилась с домработницей на базар. Климунда знал, что она ездит на базар дважды в неделю - в понедельник и в среду или четверг. За рулем сидела жена профессора - немолодая уже, лет за сорок, но еще красивая женщина. Она, наверно, знала, что хороша, и молодилась - носила модную прическу, ярко красила губы, а под глазами накладывала густые тени.
Спиридон предложил познакомиться с ней, войти в доверие, стать своим человеком в доме Стахов, а потом уже действовать соответственно обстоятельствам. Но Иваницкий решительно забраковал этот вариант. Мол, лучшего подарка работникам милиции не сделаешь. Уголовный розыск сразу установит круг знакомых Стахов, а все остальное - дело техники, причем достаточно несложной. Самонадеянность Климунды была воистину безграничной.
Что ж, Омельян, вероятно, был прав. Спиридон и сам чувствовал какое-то несовершенство этого плана, хотя очень верил в силу своей мужской привлекательности, даже надеялся, что жена профессора Стаха сама подарит ему кое-что из коллекции своего мужа.
Климунда потушил свою "Любительскую" о ствол акации. "Москвич" уже стоял возле базара. А сейчас выйдет из дому и сам профессор. В это время он всегда прогуливает огромного черного дога Марса.
Профессор Василь Федотович Стах жил в красивом двухэтажном коттедже, обвитом с северной стороны диким виноградом, а с южной текомой растением, похожим на глицинию, с большими красными, как лилии, цветами. Текома оплела огромную террасу второго этажа, на которую выходили окна кабинета профессора. Одну его стену целиком занимала коллекция Василя Федотовича - собрание древних икон.
Иваницкий сказал, что коллекция профессора Стаха - достаточно велика и очень ценная, а Иваницкий разбирался в этом. После того как Омельян доверил Климунде свои планы, тот специально пошел в церковь, долго стоял перед иконостасом, рассматривал фрески, удивляясь, почему так гоняются за этой стариной? Постные удлиненные лица. И что в них красивого?
Иваницкий нарисовал ему схему расположения икон, обозначив крестиками самые ценные, и Климунда выучил ее на память.
Омельян долго ломал голову, как проникнуть в дом профессора. Конечно, можно было позвонить, отрекомендоваться и попросить разрешения ознакомиться с коллекцией. Ведь Омельян Иванович Иваницкий - искусствовед, работает в государственном учреждении, и его интерес к собранию вполне естествен.
Но, поразмыслив, Иваницкий отбросил этот план. После исчезновения икон милиция непременно составит список всех, кто интересовался коллекцией, а Омельяну вовсе не нужно, чтобы его имя фигурировало в милицейских протоколах.
Иваницкому помог случай. Их музей посетила группа американских туристов, среди которых был известный коллекционер. Иваницкий сопровождал их - и вдруг его осенило. Рассказал, как бы между прочим, коллекционеру о собрании профессора Стаха и намекнул, что, если тот пожелает, можно посмотреть на эти уникальные иконы. Правда, профессор не очень любит посетителей, но директор их музея мог бы попросить его. И тогда уже он, Иваницкий, любезно возьмет на себя хлопоты по организации осмотра коллекции.
Директор действительно договорился с Василем Федотовичем. Тот немного поворчал, но согласился принять американцев. Так Омельян Иваницкий попал в дом Стаха. Он не назвал свою фамилию профессору, держался в стороне, - тем более что Василь Федотович свободно говорил по-английски и рассказывал о своей коллекции сам, - но запомнил все, словно сфотографировал. Его мозг фиксировал реплики гостей профессора, только фиксировал, Иваницкий не позволил себе никаких эмоций, не проявил их даже тогда, когда Василь Федотович подвел гостей к неброской иконе в центре коллекции и сказал, что это - Рублев.
Гости щелкали языками, громко переговариваясь, выражая свое восхищение, а Омельян тем временем запоминал - второй ряд снизу, седьмая икона слева...
Потом профессор угощал американцев кофе, водил по саду. Иваницкий, воспользовавшись этим, осмотрел все, обращая особое внимание на замки в парадной двери, а также на той, что вела в сад. Через окна первого этажа в дом проникнуть было невозможно - их закрывали узорчатые решетки: профессор очень дорожил своей коллекцией и оберегал ее.
...Радостно и басовито залаял пес, и Климунда весь напрягся. Итак, сейчас профессор выйдет и направится к реке - обычный получасовой маршрут...
Климунда поднял рюкзак, нащупал в наружном кармане пиджака отмычки. Как знать, сумеет ли он справиться с замком - вот где пригодился бы опыт Балабана. Но тому не удалось замести за собой следы после кражи в квартире Недбайло, и милиция арестовала его.
Он не явился на назначенную встречу с Климундой. Тогда Климунда позвонил сестре Балабана, работавшей вахтером в каком-то общежитии. Та долго расспрашивала его, кто он и откуда, и, наконец, узнав, что звонит именно тот человек, о котором она слышала от брата, сообщила, что Балабана четыре дня назад арестовали в пригородном поселке Городянке. Климунда полюбопытствовал, не оставил ли Лёха чего-нибудь у нее в квартире. Сестра ответила, что сама не лыком шита, и повесила трубку.
"Жаль, что нет Лёхи", - вздохнул Климунда и прижался к тонкому стволу акации, будто тот мог защитить его. Калитка профессорской усадьбы открылась, и на улицу вырвался огромный черный дог, запрыгал вокруг суховатого и непредставительного на вид мужчины с седой бородкой.
