— Прошу прощения, товарищ генерал?
От догадки, в которую не хотелось верить, похолодело внутри.
— Я планирую операцию по зачистке Зоны отчуждения от посторонних субъектов. Контроль периметра не дает результатов. Контролируя часть периметра, мы не контролируем объект, значит не справляемся с поставленной задачей.
— Но украинская сторона…
— Это моя забота, — отрезал генерал. — Так же, как и миссия ООН. А ты найди человека, который будет знать о том, что происходит внутри объекта и сможет скоординировать наши действия.
— Никто из военных не углублялся в Зону отчуждения настолько…
— Значит найди среди не военных. Ищи среди сталкеров. И не говори, что это невозможно. Предложи денег. Они за деньги на смерть идут, а здесь работа не пыльная. Я готов выделить на это шестизначную сумму. Времени тебе на поиск человека месяц. Об остальном поговорим позже.
— Слушаюсь, товарищ генерал, — вяло отозвался Андрей.
Хворостин развернулся и пошел на выход, оставив Берденко в полной растерянности. В дверях обернулся и смерил офицера тяжелым взглядом.
— Действуйте, товарищ капитан. Время идет.
И генерал пошел по коридору, наслаждаясь произведенным эффектом. Сзади зашелестели шаги, донеслось: «старшего лейтенанта Карташова ко мне».
Хворостин вышел на свежий воздух и вдохнул влажную осень полной грудью. Генерал не терпел бездействия и бардака. Все, что попадало под его юрисдикцию, должно было работать, как часы. Кроме того, генерал имел некоторые весьма полезные связи. Потому, говоря о шестизначных цифрах, он нисколько не лукавил. Проект по приведению Зоны отчуждения в соответствие статусу закрытого объекта и очистке объекта от полупреступных элементов уже был показан кому нужно. И этот «кто нужно» уже выбил под этот проект бюджет, в разы превосходящий шесть знаков. Теперь бюджет этот требовал освоения.
Впрочем, генерала волновал не только распил государственных финансов, но и порядок на вверенном объекте. И хотя полный карт-бланш в выборе средств для достижения цели ему никто не давал, Хворостин не сомневался в том, что победителей не судят. А проигрывать было не в характере генерала.
Хворостин спустился с крылечка и направился к домику, который выделили ему под личные апартаменты. Под ногами шуршали опавшие листья. Пахло прелостью и чем-то горьковатым. Вот только что горчило, понять Хворостин не мог.
Сзади забухали тяжелые шаги. Генерал обернулся. К нему резво бежал белобрысый старлей, которого неделю назад выставил вон. Сергей что ли? Офицер резко остановился и вытянулся по стойке смирно.
— Старший лейтенант Карташов, — отчеканил он. — Товарищ генерал, разрешите обратиться.
— Валяй, — милостиво махнул рукой Хворостин.
— У меня есть соображения по поводу поиска человека, способного выступить в качестве проводника по Зоне отчуждения.
— Поделитесь своими соображениями с капитаном Берденко.
— Прошу прощения, товарищ генерал, — голос старлея стал приторным, как засахарившийся мед, — мне кажется товарищ капитан не совсем верно оценивает ситуацию и не примет моих предложений, в то время как, я уверен, они могли бы показаться вам небезынтересными и послужить общему делу.
Хворостин посмотрел на белобрысого лейтенанта. Тот стоял перед ним, вытянувшись во фрунт, с преданностью на физиономии, достойной кокер спаниеля.
— Играешь, старлей? — фыркнул генерал. — Ну-ну, игрун.
— Прошу прощения, товарищ генерал. Не игрун. Игрок.
— Идем, — кивнул Хворостин и пошел прочь.
Карташов послушно топал сзади. А старлей-то не прост. Вон оно как выходит.
И генерал украдкой ухмыльнулся собственным мыслям.
7
Дверь в их импровизированную тюрьму открылась, как обычно, не с первого раза, но на пороге вместо рыжего парня появился мальчонка. Тот самый, благодаря которому они здесь и оказались.
Мун приподнялся на локте, покосился на Снейка. Бородатый лежал к нему спиной и на открывшуюся дверь не отреагировал. Спал что ли?
— Ну, здорова, малец, — Мунлайт озорно подмигнул пареньку. — Что, теперь ты нам харчи таскать станешь?
Мальчишка не ответил, только быстро захлопнул за собой дверь и молча бросился вглубь комнаты. В том, что мальчуган настоящий, сомнений теперь не было, но вел он себя по-прежнему странно. Может с головой проблемы?
Мун спустил ноги с койки и уселся поудобнее. Мальчишка метнулся от дверей вглубь комнаты, проскочил между коек к стене, обернулся и застыл. Глаза были испуганными, лицо бледное. Парнишка отступил на шаг, вжимаясь спиной в стену.
— Ты чего? — наклонился к нему Мунлайт.
Мальчишка все так же молчал. Только смотрел теперь мимо него.
— Чего?
Паренек медленно поднял руку и указал ему на что-то, находящееся за спиной.
В груди екнуло. Мун приготовился уже снова получить тяжелым по затылку и начал медленно поворачивать голову.
Удара не последовало, но дыхание от увиденного перехватило не хуже, чем от хорошего хука. В шаге от Муна стояла и покачивалась точная его копия, только прозрачная, как призрак из мультфильма про Каспера.
Внутри похолодело.
— Твою три бога… — не соображая, что говорит начал он…
— …душу мать!
Мун подпрыгнул на койке от собственного голоса. В комнатенке стоял полумрак. На соседней койке спал Снейк. Бородатый лежал на спине. Борода торчала нечесаной лопатой. Грудь высоко вздымалась от богатырского дыхания.
Расслабился, зараза. Страх потерял. Спит, хоть из пушки стреляй. А ведь он в голос орал, а этот даже не проснулся. Хотя оно и лучше. А то объясняй этой помеси викинга с Санта Клаусом, чего это он кричит во сне.
Мунлайт осторожно вытянулся на койке. Тихо звякнула сетка. Снейк засопел и перевернулся на бок, спиной к Муну. Теперь еще не хватало, чтоб мальчик появился, и будет полный сюр.
Но никакого мальчика и прозрачного дубликата не было.
Снова завертелся Снейк. Правда на этот раз не перевернулся, зато начал похрапывать. Мун тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Если бородатый захрапел, спать уже не придется. Это он за дни, проведенные в одной комнате со Снейком, уяснил на зубок.
Впрочем, спать особенно не хотелось. Неделя ничегонеделания дала и отоспаться, и отожраться, и отдохнуть.
Рыжий парень появлялся три раза в день. Причем делал это настолько четко, что по нему можно было часы сверять. Кормили сносно и на удивление разнообразно. Будто находились не посреди Зоны, а на задворках придорожного кафе.
Мунлайт предположил как-то, что кормят их хорошо только для того, чтоб самих потом сожрать, но рыжий на подначку не отреагировал. Пропускал он мимо ушей и издевки по поводу нашивки, которая не давала Муну покоя.
Молча принимал его глумление и второй посетитель. Этот был старше и серьезнее. Судя по седине в коротко стриженых под машинку волосах, лет ему было за сорок. И если рыжий хоть иногда открывал рот, поддаваясь на провокации, то мужика с седым ежиком поддеть не получалось.
Он приходил дважды в сутки. Менял Снейку повязку, вкалывал ему какую-то дрянь и удалялся, не проронив ни слова.
Эта игра в молчанку угнетала. Если б не горячность рыжего, Мунлайт наверное предположил, что они попали в плен к секте глухонемых. Однако слышали тюремщики все прекрасно, и говорить тоже могли, в этом он не сомневался, вот только не хотели.
Привычно заскрежетал замок. За неделю рыжий так и не научился с ним справляться. Завозился Снейк. Впрочем бородатый приятель был сейчас Муну не столь интересен. Он видел другую жертву.
— Здравствуй, кормилец, — приветствовал Мун.
Рыжий привычно прошел вперед и пихнул ему миску. Мунлайт молча поставил миску на койку и встал, чего прежде при чужаках себе не позволял. Рыжий тем временем развернулся к нему спиной и тормошил не проснувшегося Снейка.
Мун неслышно встал за спиной рыжего, осторожно наклонился и нежно шепнул на ухо:
— «Свобода», разреши спор, а?
Рыжий парень от неожиданности подпрыгнул, чуть не уронив миску. Мунлайт вовремя отшатнулся. Когда кормилец обернулся, он уже стоял в стороне с мерзопакостной лыбой и выставленными вперед ладонями, мол, спокойно, брат, я и не сделал ничего, спросил только.
Парень посмотрел на него так, как последний раз смотрела в далеком детстве воспитательница в детском саду. На лице рыжего читалось явное желание нахлобучить на седую муновую голову миску со всем содержимым и постучать сверху, но сдержался.
— Доброе утро, — пробасил пробудившийся наконец Снейк.
— Утро добрым не бывает, — весело отозвался Мунлайт.
Рыжий снова повернулся спиной и протянул миску бородатому.
— Нет, ну ты ответь, «Свобода», чего это у тебя? — дождавшись, когда парень избавится от своей ноши, подцепил его за рукав Мун. — Я вот говорю свинья, а дядя Снейк, дай бог ему и его ноге здоровья, целый день талдычит: «крокодил-крокодил».
