Раздражённая собственными мыслями, она убрала телефон и потёрла уставшие глаза. Близился рассвет, Родригес спал рядом, смешно подёргивая ухом. Недремлющий аппетит вновь напомнил о себе, и Милана встала с дивана.
Да… Думала посмотреть фильм и развеяться, а по итогу пооткровенничала с собой. И что теперь делать с этой неожиданной правдой? Вытеснить её чем-то, конечно же. Личная жизнь, безусловно, очень важная тема для раздумий, но, кроме неё, есть ещё непознанная математика. Вот ей и займусь. Завтра.
Никаких больше Новиковых – ни в мыслях, ни в будущем. Исключено! Это моё правило. Нельзя наступать на одни и те же грабли – снова будет так же больно, знаю. И потому study hard.
Но сначала всё же надо поесть. И загуглить этот его красный Ferrari.
Она равнодушна и не умеет любить
5 мая 2009
Милана опоздала на занятия и, не глядя ни на кого, быстро прошла к своей любимой последней парте, села у окна и тут же сосредоточилась на учёбе. Бледная, напряжённая, не видел её такой раньше. Зато одета выразительно: короткая белая юбка-пачка, чёрная облегающая футболка, чёрные босоножки с шипами. На меня не смотрит вообще – только на доску, на преподавателя и в свою тетрадь. Интересно, это из-за меня она такая убитая?
Бертраму было неловко за своё нехарактерное поведение и за то, что он сделал Милану несчастной. Поэтому после уроков он, не теряя времени и не имея плана действий, подошёл к Милане.
– Отлично выглядишь, – начал Бертрам.
– Спасибо.
Она улыбнулась и как ни в чём не бывало продолжила собирать свои вещи. Ручка, тетрадь, телефон.
Чёрный Vertu. Может, золотой потеряла и потому сейчас такая расстроенная?
– У тебя всё в порядке?
Она кивнула, глядя куда-то сквозь него.
– А что?
– Ты какая-то бледная, – он посмотрел на неё, стараясь подобрать нужные слова. – Если это из-за того, что было, то я хотел сказать…
Милана перебила его, отрицательно покачав головой, и взглянула на свои часики, белые керамические Chanel.
– Не выспалась просто…
Она направилась к выходу из класса. Бертрам последовал за ней. Не решаясь начать разговор, он просто шёл рядом, молча. По ходу продумывая свои реплики и её возможные ответы. Шлейф её духов путал ему мысли, окутывая разум пеленой фантазий, от которых было так нелегко отказаться.
Милана не замечала его. Едва оказавшись в коридоре, надела объёмные солнцезащитные очки, завершившие и без того идеально продуманный чёрно-белый образ, и, казалось, и вправду спала на ходу.
В таком непонятном молчании они вышли из лицея. Неожиданно Милана остановилась. Бертрам проследил за её взглядом и увидел чёрный Maybach у ворот. Пока они смотрели, окно открылось и из него высунулась смутно знакомая рыжеволосая девушка. Кажется, Мартина. Она энергично помахала Милане, жестом подзывая к себе.
– До завтра, – бросила напоследок Милана и, не глядя на него, направилась к Maybach.
Бертрам пошёл следом, направляясь к метро. Он не спешил, а голоса были громкие, и потому он против воли услышал состоявшийся разговор.
– Поехали? – спросила Мартина.
– Я за рулём.
– Подъезжай в «Maison Blanche». Поговорить надо.
– Опять?! – голос Миланы возмущённо вздрогнул. – Нет. Давай в «Casa Luca».
Звук отъехавшего Maybach свидетельствовал о том, что встреча была назначена. Звук отдаляющихся каблуков Миланы – о том, что она направилась к своему Bentley. Бертрам не оборачивался.
Всё-таки, пытаться её понять – самая глупая из всех задач. Мы слишком разные – всегда были, всегда будем.
«Когда к чувству привыкаешь, оно притупляется, отходит куда-то на второй план и со временем вообще исчезает»… Зря я тогда пытался с ней спорить. Похоже, она и вправду давно уже привыкла ко всему: привыкла скучать, привыкла получать подарки, привыкла быть любимой.
Бриллианты для неё привычней букетов цветов. Роскошные вещи – лишь способ выразить настроение. Её мечты обречены исполняться, её минутные желания – закон для всех. Её поведение безрассудно, но от этого она ничего не теряет. Ей не надо кем-то становиться, не надо ничего никому доказывать. Она свободна, и оттого такая пугающе пустая… Вроде Мии Фэрроу из «Великого Гэтсби».
Maybach и Bentley – это её мир, ты – просто свидетель. Будь рядом, фотографируй – она не против. Она равнодушна и не умеет любить.
Я хотела, чтобы мы с тобой были, как сёстры…
5 мая 2009Во Франции существует примета: если в ресторане всегда много туристов – лучше там не есть. А у меня своё правило: если в голове много мыслей, нет смысла что-либо заказывать. Пусть Мартина наслаждается салатом с авокадо, я попью воды.
Мне снился Новиков. Это уже просто ненормально. Не хочу об этом… Надо о вчерашнем синем омаре.
– Да мы и не ссорились – просто остыли, – подумав, сказала Милана.
Мартина удивлённо посмотрела на неё.
– Остыли? Да ты глупая, просто очень. Это всегда казалось мне милым, но сейчас – это печально.
Дурой называет, чудно. Вот только эта искренность мне совершенно не помогает, и от того вдвойне обидно. Меня одинаково оскорбляют и насмешка, и сочувствие.
– Не понимаешь – не осуждай, – как можно спокойней сказала Милана.
– Может, пояснишь?
– Послушай, вы с Фаридом подходите друг другу. Мы с Али – нет. И я не вижу в этом большой потери.
– В том-то и дело, что подходите. Только он тебя слышит, а ты себя – нет. Странная ты.
Выбранная тема разговора ничуть не сказывалась на аппетите Мартины. Глядя на то, как подруга увлечённо поедает свой салат, Милана чувствовала нарастающее раздражение, которое становилось всё сложнее контролировать.
Страдает в первую очередь тот, кто со странностями. Ей-то что до моей личной жизни?
– Мартина, зачем ты вообще устроила ту встречу? – недовольно спросила она.
– Рассчитывала, что вы помиритесь, – ответила Мартина с такой доброжелательной улыбкой, что у Миланы тут же пропало настроение ссориться.
– А у меня всегда было плохо с расчётами, – улыбнулась она. – И в математике, и в жизни.
– Неужели ты его не любишь? – Мартина внимательно посмотрела на неё, на время оставив свой салат.
Хороший вопрос. Думала об этом сегодня всю ночь. Всё очень сложно. Наверное, дело в том, что у моей любви много граней. К примеру, я очень люблю своих родителей, и это чувство неизменно. Люблю деда, и в этом случае любовь состоит из уважения. Люблю Антония, особенно когда я в Париже, а он в Москве и между нами достаточно километров. Люблю Аркадия. Так люблю, что лучше нам вообще больше не встречаться. Люблю Макса, потому что он подарил мне столько ярких воспоминаний. Люблю Али…
– Люблю, – признала Милана.
– И в чём тогда дело?!
– Любить и быть вместе – не всегда получается, – Милана улыбнулась. – Поверь, мне так лучше.
Поверь, прошу тебя. Я уже привыкла к такой любви.
– Ты хоть сама себе веришь? – скептически уточнила Мартина.
Милана кивнула и заказала подошедшему официанту такой же салат, как у Мартины.
Уютная атмосфера, голодные мысли, почему бы не попытаться прожить этот непростой момент со вкусом?
– А я считаю, что ты струсила и слишком рано сдалась, – Мартина решительным жестом открыла меню. – Хочу стейк. А ты?
– Я веган, – сказала Милана, повинуясь внезапному желанию противопоставить себя и свои жизненные приоритеты таким уверенно определённым ожиданиям Мартины.
– Давно? – подруга с интересом посмотрела на неё.
– Уже месяц.
Не вру. После непростого разговора с дедом, из-за которого мне пришлось так много всего пересмотреть в своей жизни, я как-то быстро и безвозвратно утратила любовь к мясу, но пока что не прикрепила к этой новой тенденции никакого ярлыка. А теперь – веган. Officially.
– Знаешь, а ты ведь не слышишь никого, кроме самой себя, – вдруг сказала Мартина, заказав себе стейк.
Странное заявление.
– Тебя слышу, – Милана улыбнулась, отпив воды.
– А его? Такой мужчина, как он, вообще не обязан делать шаги навстречу. Ему не грозит одиночество. И, тем не менее, он даёт тебе шансы, один за другим.
– Понимаю, но… Мартина, что он готов мне дать?
Мартина поперхнулась.
– Издеваешься? – просипела она, глядя на Милану широко раскрытыми глазами.
Милана рассмеялась и покачала головой.
– Ты не поняла. Не о подарках речь – об эмоциях. Мне с ним странно пусто.
Мартина взяла долгую паузу. Милане принесли её салат, и она, пользуясь временной передышкой, увлеклась едой.
– Ты ещё слишком молода, чтобы понять ответ, – подумав, заявила Мартина.
