Ты, Волгин, суть пойми боли моей. Блок навигации на твоем истребителе кем сделан? А система управления огнем? Улавливаешь мысль? Наш потенциальный враг поставляет нам боевое снаряжение. А вдруг нам с тем врагом в прямое столкновение войти придется? Ты уверен, Волгин, что твоя пушка выстрелит в нужную сторону? Ты уверен, что вообще окажешься там, где нужно, а не у черта на куличках?
— Дык ведь, господин полковник, нашего-то оборудования нету, нешто вручную кораблем управлять?
— Нету-у-у? А где же оно, Ваня? Отчего в государстве Российском, великом и могучем производство самого насущного в упадок пришло? Не враг ли постарался?
— Не могу знать, господин полковник!
— А кто может? Не тот ли кто все это и сделал? За державу обидно, лейтенант. Скоро на вопрос «Кто взял Крым?» будут отвечать «Американцы!». Потому что куда не сунься, повсюду они, повсюду их длинный нос. И тут вы пьянство и мордобой разводите. Ты иди тому американскому дяде морду набей, что же ты своего русского пилота по морде лупишь?
— Господин полковник, дык он же вас… — напомнил Иван разгорячившемуся Врубелю ловко выдуманную причину драки. — Как же после такого в морду не дать?
— И правильно, что в морду! — махнул в отчаянии рукой полковник. — Свободен! И передай Каховскому, что цугундер по нему, подлецу, плачет! — крикнул полковник в спину выбегающему Волгину.
Иван остался чрезвычайно доволен своей ловкостью и верткостью. Каховский все одно какую-то гадость болтал, язык у него поганый, кто сейчас вспомнит, что он там плел по пьяной лавочке. А так Иван одним махом и начальственный гнев от себя отвел и гада Каховского подставил. Пусть теперь сам бережется, да сторожится, посмотрим, чья возьмет. А что там в высоких сферах творится, то не его Ивана забота. На то есть царь, генералы, пусть у них голова и болит.
Волгин вылетел из кабинета полковника, с грохотом захлопнул ее за спиной и, не обращая внимания на возмущенные вопли секретарши, помчался довольный собой на боевое дежурство. А теперь спрашивается — куда так спешил? Который час без всякого дела томится в тесном салоне полицейского истребителя, страдая от тяжкого похмелья, да еще и заснул в придачу.
* * *
Бывает, проснешься спьяну и не знаешь, в самом ли деле проснулся или сон это?
Есть верная примета: если пьянка продолжается, то это сон; если работа на уме, тоже сон, но дурной.
Вопрос похмелья еще как-то можно устранить, хотя бы чисто теоретически, таблеточек в аптечке поискать, водички попить. Но другая проблема торчит как бельмо на глазу, мешает спокойно спать в ожидании боевой тревоги. И причина той проблемы опять-таки упирается в злосчастную вечеринку.
По-пьяни Иван проспорил друзьям пилотам ящик медовухи, да не простой, а царской, да не просто царской, а из запасов самого графа Меньшикова. Откуда ему в голову вступила такая идея, вспомнить он не мог, но на тот момент знал твердо, что хозяин кабака исподтишка приторговывает диковинками за бешеную деньгу.
Может, когда хозяин сдуру похвалился или Иван услышал чужой разговор, но мысль та занозой засела в Ивановой башке, и надо же было ей выскочить в самое неподходящее время. Одна бутылка того зелья стоила месячного жалованья Ивана, а на ящик царской медовухи ему год пахать, да не пить не есть.
Не выставить же обещанной медовухи — позору не оберешься. Назвался груздем — полезай в кузов. А где денег взять, если до получки еще две недели, счета в банке нет и одолжить не у кого? Хоть на большую дорогу выходи в нерабочее время, прости господи. От таких мыслей настроение Ивана испортилось окончательно — мужчина без денег и не мужчина вроде.
— Семенов, ты чем занят? — отвлекая себя от грустных мыслей, проявил командирский интерес Волгин.
— Гальюн чищу, — вяло отбрехался пилот второго истребителя.
— Пошути мне еще, пошути, — рыкнул недовольно Иван.
— Командир, чего рычишь, по делу или так? — не обращая внимания на недовольство начальства, сонно поинтересовался Семенов.
— По делу… Какое тут дело? Тишина в эфире! Неужто все дежурство так вот провисим, как сопли на елке?
— Грех жаловаться, командир, солдат спит — служба идет.
— Тебе, Семенов, только бы спать. Сейчас бы в бой, в атаку, ну-у-у или в кабак, да по бабам…
— В кабак — это неплохо, — подозрительно легко согласился Семенов. — Может, сорвемся по-тихому? Каха на стреме останется! Каха, останешься на шухере?
— А пачиму Каха? Как пить, так Каха на шухере! Тогда я по бабам, а вы оба на шухере останетесь, алкоголики! — возмутился горячий горец.
— Щас вы оба останетесь на шухере, а я… мда… никто не забыл, что мы на боевом дежурстве? Всем сидеть на заднице и все получить сухим пайком!
— Может тогда и парочку красоток сухим пайком? — словно невзначай поинтересовался Каха.
— Ага! И обеих у тебя спрячем, так что ли, джигит? — уточнил Иван.
— Пачиму абеих, камандир, адну тэбэ, адну мэнэ, а Сэменову бутылку!
— Кстати, Семенов, ты депеши с базы получал? — перевел тему Иван, не зная к чему бы еще докопаться.
— Ну? — лениво позевывая, отозвался Семенов.
— Палки гну! Так получал или нет?
— Ну, получал!
— И чего пишут?
— Да ерунду всякую, — попытался отбрехаться Семенов.
— Семенов, я командир или где? Отвечай, когда тебя спрашивают!
— Грузовик с рудой ушел к америкосам, их ребята Ковальского прикрывают. На Чернобыле шахту урановую завалило, скоро туда новая партия роботов отправляется. Французы собираются новую туалетную бумагу выпустить с изображением заказчика, Анастасия Ямпольская снова снялась голой для журнала «Царская потеха»…
— А если по делу? Происшествия есть? — еле сдерживая раздражение, прервал Иван пустой треп Семенова.
— А-а-а, так ты про это, как не быть, чтобы без дерьма, да в таком меде — пираты купца потрошат на трассе Москва-Жинейро-3– бис.
— И…? — чуть не подавился Иван, в это самое время собравшийся широко зевнуть.
— Слушай, Иван, не говори загадками! Чего «и»?
— Семенов, мы зачем тут висим?
— Потому что так придумал какой-то, м… чудак. Хотя, если кому-то интересно мое мнение, толку от этого ни малейшего.
— Семенов, может тебе в каптенармусы податься? Сидишь себе на складе, тепло, сухо, бабу можно неподалеку в каптерке держать. Чего ты в истребители полез?
— А я не лез, получилось так, — туманно ответил Семенов, явно обидевшись на предложение Ивана.
— Если уж так получилось, то быть может, Ваше Величество соизволит оторвать зад от теплой печки?
— Дык печки нету.
— Семенов, не доводи до греха! Чего сидим, почему не в полете?
— Дык ведь приказа не было.
— Семенов, чьего приказа?
— Дык твоего же.
— В лоб хочешь? Как я тебе приказ отдам, если ты мне депешу не прочитал?
— Да лишняя маета эти депеши, давай я сотру ее к чертям собачьим. Скажем не получили и все, гори она синим пламенем!
— Ой, Семенов, спишу на берег, будешь гальюны на купцах чистить, раз ты их так не любишь. Кстати, Каха, будешь ржать, туда же отправлю. Сам буду, как гордый орел в одиночестве стеречь овец от всякой падали. Там же люди, Семенов, вникаешь?
— Любишь ты, командир, лирику разводить. Люди… купец, одно слово — душа продажная. Ну, потрясут его малость, он свое по страховке так и так получит, а нам от той эскапады только синяки да шишки.
— Младший лейтенант Семенов, твою так растудыть в коромысло через семь верст киселя, чтоб тебе ни дна ни покрышки, чтобы ты… — взорвался Иван ругательствами в адрес нерадивого штурмана их боевого экипажа.
— Ладно, ладно, не кипятись! — словно и не его костерили во все корки, спокойно отозвался Семенов. — Координаты уже в навигаторе, командуй старт, шумливый ты наш!
— Эскадрилья, слушай мою команду!
— Ой, кто здесь? Блин, партию не закончили, карты в карман, потом доиграем! Ну, кто тут спать не дает? Минуточку, я только в гальюн сбегаю.
— Эй, лежбище ленивых кроликов, подъем! Свистать всех наверх, с якоря сниматься, цель загрузить из навигатора комэска. В бой, бездельники, пора размять жирные задницы. Кто первый завалит пирата, получит бутылку медовухи из рук комэска.
— Мэдовухи? Заметано, я уже в палете, камандир!
— Каха, куды поперед батьки, не нарушай строй! Я сказал, кто первый завалит, а не кто первый вылетит. Всем старт, ныряем в гипер, до встречи на траверзе купца.
* * *
По полю танки грохотали…
На фоне огромной туши планетарной крепости три истребителя, сверкнувшие радугой гиперпереходов, выглядели не более чем искорками. Сколько еще таких троек дежурит, сказать сложно, но то там, то здесь вспыхивают радужные искорки и на помощь попавшим в беду гражданским судам устремляются патрульные тройки полицейских истребителей.
