Пока троицу психов пеленали в смирительные балахоны, рыжеватый, с аккуратной бородкой, врач, объяснял Воронцову:
- У этих троих очень редкий недуг, так называемая общая мания действия! До поступления к нам они даже не были знакомы, но, встретившись в больнице, неожиданно объединились, вообразив себя сотрудниками какой-то тайной организации, которая через мифических резидентов якобы передает им задания. От их рук едва не погиб больничный сторож - они вообразили, что он - агент враждебной разведки! Сегодня ночью они бежали из клиники, и вот, влекомые своей манией, попали сюда! Специалист сразу распознал бы в них больных, ну, а вы-то могли и поверить их бреду! Случай редкий, но не такой уж не реальный!
Воронцов покивал головой, проводил псих-бригаду до лифта, поблагодарил рыжего врача за чудесное избавление, вернулся в номер, закурил, и задумался...
Пусть даже эти трое и были ненормальными, хотя и отрицали это. Воронцов где-то читал, что ни один сумасшедший никогда не признается в собственном безумстве. Но они искали то же, что и утренняя гостья, а уж она-то точно не производила впечатления больной! И самое главное - она ДЕЙСТВМТЕЛЬНО забрала что-то, какой-то небольшой предмет, из-за батареи!
Около десяти, выкурив полпачки сигарет, выпив обе бутылки пива, но так и не успокоившись, Воронцов спустился в вестибюль гостиницы - купить чего-нибудь почитать. В спешке отъезда из Москвы он совершенно забыл прихватить с собой легкое развлекательное чтиво.
Огромный вестибюль "Гавани", устланный коврами, заставленный стеклянными будочками сувенирных, газетных, и прочих киосков, украшенный зеленью настоящих пальм в кадках, кишел народом.
Сергей потолкался у стойки бара, купил ещё пару пива, пакетик жареных фисташек, в ларьке напротив приобрел "АиФ", книжку Желязны "Создания света, создания тьмы", и уже собрался было возвращаться к себе, как вдруг его окликнули.
- Эй, господин Бука!
Сергей обернулся - сквозь толпу к нему решительной походкой, покачивая бедрами, шла утренняя Ирина, в короткой песцовой шубке, с букетом роз в руках, а за ней семенил невысокий, едва не на голову ниже девушки, невыразительный человечек в пальто.
- Что же вы не здороваетесь? - улыбнулась Воронцову Ирина: - Ах да! Я же забыла - вы плохо воспитаны! Но все-таки, все равно - здравствуйте! У нас к вам разговор, давайте присядем!
Воронцов, покрутив головой, послушно пошел за красавицей и её мелким спутникам к свободному дивану между парой разлапистых пальм. Уселись.
И в ту же секунду Сергей почувствовал с той стороны, где присел спутник Ирины, резкую, пронзительную боль в бедре, какая бывает от иглы шприца.
- Э-э... Вы... что?.. - только и смог выговорить Воронцов, чувствуя, как деревенеют губы. Руки и ноги сковала необоримая, чугунная усталость, голова дернулась, перед глазами поплыли какие-то мглистые пятна. Гомон множества людей, толкущихся в вестибюле, потух, ушел на второй план, и звучал теперь глухо, как сквозь вату. Однако сознания Сергей не потерял, но видел все, с ним происходящее как бы со стороны. С трудом ворочая глазами, он наблюдал за ловкими руками Ирины, проворно обшарившими карманы его куртки. Вот появились ключи, вот - бумажник, вот паспорт.
Паспорт, впрочем, сразу перекочевал к низкорослому, а тот, быстро достав из кармана маленькую коробочку сканера, пролистал книжечку, проведя сканером по страницам.
Спустя несколько секунд все было кончено, деньги, ключи и документы вернулись в карманы Воронцова, Ирина встала, похлопала Сергея по бесчувственной щеке, откуда-то еле слышно долетели её слова:
- Ну, вот и все! Прощай, господин Бука! Надеюсь, больше мы не встретимся!
Воронцов остался сидеть на диване, подобный гипсовому болвану. Тела своего он по прежнему не чувствовал, хотя зрение потихоньку прояснялось. Мысли в голове ползли медленно-медленно, и затуманенному сознанию Воронцова казались жирными гусеницами, двигающимися по зеленому древесному листу.
"Как... ребенка... Вкололи чего-то... Надо в милицию... Зачем им мой паспорт?.. Скоты, ничего... не чувствую..."
Прошло минут двадцать. Постепенно вернулся слух, перед глазами прояснилось, Воронцов смог пошевелить пальцами рук, потом - двинуть ногой. И сразу же в голове вспыхнула лютая злоба - его, Сергея Воронцова, превратили в бесчувственную колоду ради каких-то неизвестных ему делишек какие-то неизвестные ему люди!
Через полчаса, с трудом поднявшись, Воронцов заковылял к милицейскому посту гостинцы, прижимая к себе пакет с покупками. Один раз Серегй не удержал пакет деревянной рукой, и тот грохнулся о каменный пол, бутылки с пивом разбились, и Воронцов еле-еле спас купленную книгу, выкинув остальное в ближайшую урну.
На него стали обращать внимание - то ли пьяный, то ли инвалид? Воронцов добрел наконец до двери с надписью "Милиция", вошел.
За столом, на стуле перед Сергем сидел молодой лейтенантик и разгадывал кроссворд.
- М-моя фамилия... Воронцов! - плохо движущимися губами сказал Сергей: - На меня... напали! Здесь, в вестибюле!
Милиционер поднял белесые, свинячьи глазки, быстро процокал, выдавая "пскобское" происхождение:
- Кто? Когда? Цто всяли? Челесные поврешдения? Ну?
- Ничего не взяли... - устало проговорил Воронцов, привалившись к стене, сесть в комнате было не на что.
- Тогда, мошет быть, исбили?
- Нет... Не били!
- Да сто вы мне голову мороците! - вспылил недовольный лейтенант, вгляделся в лицо Воронцова, шумно потянул носом:
- А-а-а! Вы... Пьяный!
Голос милиционера сразу приобрел начальственно-превосходный оттенок:
- Документы! Цто делаете в гостиниче?!
Воронцов с трудом извлек из кармана паспорт:
- Я... не пил! Я... трезв! Они вкололи мне какой-то... наркотик, что ли? Потом обыскали, проверили паспорт... И все...
Лейтенант полистал документ, профессионально сверил фотографию с лицом Воронцова, потом вернул паспорт и сказал:
- Состава преступления нет! Если вам плохо, обратитесь к врацу! Сами дойдете, или вызвать медсестру сюда?
Воронцов махнул рукой, сгорбившись, повернулся и побрел назад. В самом деле, что мог сделать этот "летёха"? Завести уголовное дело о уколе Воронцова Сергея Степановича в вестибюле гостиницы "Гавань" неизвестными людьми и введении вышеозначенному гражданину Воронцову опять же неизвестной жидкости, посредством чего он был обездвижен и подвергнут проверке документов? Бред!
Воронцов оборвал сумбурное течение своих мыслей, добрел до лифта, поднялся к себе и без сил рухнул на кровать, ещё хранившую вмятины от тел троих испуганных психов. Эх, и до чего весело началась командировка!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
- Учитель, а я научусь разбивать камни рукой?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
