Он уже совсем засыпал, когда его разбудил Эгберг, спросив с экрана, когда он последний раз видел Мейдж. В этот момент Мольнар понял, что пойдет в бункер один.
Он спустился туда без колебания на следующий день утром. Он не мог дольше ждать. Знал, что Эгберг не откажется от своих планов. Он сделал два шага вглубь. Остановился. Дыхание участилось. "Это от страха", - подумал он. Потом почувствовал головокружение, спазму и понял, что уже не выйдет из бункера.
* * *
Когда он очнулся, было совсем темно. Он помнил, как вошел в бункер, и знал, что с тех пор прошло много дней. Состояние, в котором он находился, не было анабиозом, потому что его мозг отмечал течение времени. Кроме того, были еще какие-то отрывки наблюдений, но нереальные, расплывающиеся, когда он концентрировал на них внимание. Он дышал нормально, не чувствовал боли. Спустя мгновение понял, что кто-то коснулся его головы. Неожиданно он начал видеть - ему сняли повязку с глаз. Перед ним стоял Дорн.
- Вы меня видите? - спросил Дорн.
- Вижу, - ответил Мольнар. Говорить было трудно.
- Слышите меня хорошо?
- Да.
- Попытайтесь встать.
Мольнар встал. Все тело было какое-то одеревенелое, движения некоординированные. Он сделал два шага и покачнулся.
- Вы ослабли? - спросил Дорн.
- Нет. Онемение.
- Это не онемение, а отсутствие координации. Координация восстановится через несколько дней. Сейчас пройдем в кабинет.
Дорн открыл дверь и прошел в кабинет Эгберга. Эгберга там не было.
- Вы меня спасли? - спросил Мольнар.
- Да.
- А Эгберг?
- Он оставил вам письмо. Присядьте. - Дорн полез во внутренний карман пиджака и подал Мольнару запечатанный конверт. - Если вы чувствуете себя хорошо, я пройду в соседнюю лабораторию. Если я вам понадоблюсь - крикните.
Мольнар разорвал конверт. Письмо было написано от руки.
"Уважаемый профессор!
Это письмо является продолжением нашего разговора, который мы в тот раз не докончили. Так вот, человек, тело которого я хотел вам тогда предложить, это я. Если, вы читаете это письмо, значит пересадка удалась, и вы мозг моего тела..."
- Дорн! - крикнул Мольнар.
Дорн приоткрыл дверь.
- Зеркало!
- Пожалуйста, - Дорн подал ему небольшое зеркальце, и Мольнар увидел лицо Эгберга. Лицо было какое-то другое. Спустя мгновение Мольнар понял, что глаза остались его. Он отложил зеркало.
"Я убежден, - продолжал он читать, - что поступил правильно. Все, что касается вашего организма, я вам изложил во время разговора совершенно объективно. У меня же обнаружена опухоль мозга, довольно быстро прогрессирующая, так что мне следовало поспешить, чтобы успеть запланировать и подготовить операцию. Причины моего решения двояки: во-первых, личные, их вы наверняка не поймете. Во всяком случае, если вы одобрите эту пересадку, вас ждет, предположительно, двадцать лет жизни, возможность научной работы в институте, который с этого момента становится вашей собственностью. Моими личными проблемами я вас не отягощаю. С женой я разведен, материально она обеспечена. Жена моя знает фактическое положение вещей, и с этой стороны я не предвижу никаких осложнений. Второй причиной моего решения является тот факт, что ваша профессиональная подготовка позволит институту продолжать работу. Весьма ценными могут оказаться ваши субъективные наблюдения в послеоперационный период. Я предложил бы вам написать доклад по этому вопросу. Разумеется, решение остается за вами. Что касается операции, то ее проделал Дорн. Мое согласие на пересадку вы найдете в документах, вы же, с точки зрения закона, представляете собою "тело, оставшееся после несчастного случая". Таким образом, здесь тоже все в порядке, поскольку закон не запрещает пересадки мозга при подобных обстоятельствах. Кроме того, в случае вашего несогласия с моим решением вы в любой момент можете ликвидировать результаты пересадки и умереть.
Мне хотелось бы объяснить вам еще одно обстоятельство. То, что вы спустились в бункер, доказывает, что вы не верите в существование силового поля, генерируемого в институте и поставляющего энергию вашему сердцу. Ваши предположения справедливы. Такого поля нет. Ваше сердце питалось от батареи, содержащей радиоактивные элементы и вживленной вместе с сердцем. Однако ритм работы сердца регулировался извне путем импульсов, передаваемых непосредственно генератором института. Когда вы вошли в бункер, синхронизация прекратилась. Результаты этого вы почувствовали на себе. Должен признаться, я предполагал, что вы спуститесь в бункер, и мы там ждали вас. Собственно, с момента ухода Мейдж мне все стало ясно. Веревка, найденная около бункера, только подтвердила мои предположения. Однако вы не могли знать, что Мейдж, у которой был пересажен продолговатый мозг, совершенно не зависела от нашей синхронизации, вы же - да. Что ж, в определенном смысле вы действовали себе во зло и с уходом Мейдж вы потеряли очень хорошую секретаршу. Но этого вы предвидеть не могли.
Я предоставляю вам право решить, стоит ли давать коммюнике, касающееся пересадки. Иными, словами, вы можете жить как Эгберг или же под собственным именем. Все документы, необходимые и в том и в другом случаях, приготовлены.
Эгберг".
Мольнар отложил письмо и несколько минут сидел неподвижно, не думая ни о чем.
Затем в кабинет заглянул Дорн.
- Как ваше самочувствие? - спросил он.
- Превосходно.
- Я горжусь этой операцией, - сказал Дорн. - Вы будете давать сообщение в газеты?
Мольнар не ответил. Потом спросил:
- Что с моим телом?
- Кремировано и погребено. Три месяца тому назад. Пересадка такого рода - это многофазная операция.
- А его мозг?
- Отделен.
- Жив?
- Да. Взгляните, - Дорн подошел к пульту и нажал кнопку. На экране появился большой сосуд, заполненный почти бесцветной жидкостью, в которой плавал мозг. Мольнар видел соединенные с мозгом глаза. Один глаз смотрел на них прямо с экрана. В динамике слышался тихий шелест насосов, перегоняющих питательную жидкость, потом он увидел запись электрических токов в мозге Эгберга. Это была запись активности бодрствующего мозга! Этот мозг видел, мыслил... и знал! Стеклянные стенки сосуда, из которого нет выхода, - вот весь его мир.
- Это его решение? - спросил Мольнар Дорна.
- Нет. Но мозг был нам нужен для опыта в области управления движением грузовых ракет к планетам. Мы здесь разрабатываем эту тему.
- Но его мозг?
- Новообразование пока не дает особенных эффектов.
- Значит, он не давал на это согласия?
- Нет, но послеоперационные отходы мы всегда используем.
- Дорн, вы обычный мерзавец, - сказал Мольнар и, кивнув в сторону экрана, спросил: - Который это зал?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
