равно, что прижать змею рогатиной… Кеан поспешил прогнать воспоминания из детства, они сейчас не к месту.
Лорд несколько раз дернулся и обмяк, потеряв сознание. Еще немного, и его предательские глаза больше никогда не откроются, а рот не изрыгнет ереси против Его Благодати. Выждав отведенное регламентом время, Кеан отступил от кресла с восседающим на нем телом господина Мариу. Вскоре семья Челопе заберет его и похоронит в Некрополе, как и положено зажиточному господину. А, может быть, продадут его гильдии алхимиков на опыты, чтобы окупить все убытки. Высшая знать порой так непредсказуема.
Закончив неприятные дела еще до полудня, Кеан поспешил обратно в Протекторат. После возвращения из Иосы, отец Симино, его наставник и Грандмастер-протектор, не давал ему никаких поручений, кроме туманного: «Хорошо отдохни, а вечером поднимись в башню». Это было не свойственно старику, обычно он не давал Кеану покоя, таская за собой на все совещания и ко двору Всеблагого, как одного из претендентов занять главенствующее в Протекторате место, когда придет срок. Конечно, парень был не единственным и уж точно не лучшим из лучших, учитывая, сколько часов, а то и дней кряду он проводил в исповедальной камере, однако между ними была какая-то неуловимая симпатия, которую Кеан интуитивно чувствовал.
Что ж, весь день был в его полном распоряжении. Сняв с себя доспехи и душную одежду, молодой протектор спустился в исповедальню. Едва ли не единственное место во всем форте, где можно было спокойно снять маску с лица, припасть к холодному камню и от души покаяться вырезанным из потускневшего гранита изваяниям, изображающим Его Благодать в окружении верных защитников: Кеана Иллиолы, Эйфина Джано, Рашина Гаудо и многих других. У ног Черной Маски заботливо вытесана огромная андингская гончая: символ чести и преданности. Надписи на испадрите едва читались, но протектор и так знал их наизусть, к тому же слегка запыленная Книга Благодати на длинной цепочке лежала тут же, у его колен, готовая раскрыться на нужной странице. Оставшись в одном исподнем и почувствовав зябкий холод, Кеан склонил голову и от души исповедался во всех сегодняшних грехах. Узкие прорези маски на стене прожигали его насквозь, заставляя вновь и вновь каяться в недопустимых для рыцаря мыслях, а тугая оплетка ласкала руку, когда он раз за разом покрывал спину алыми полосами ударов. Знакомая и такая приятная боль, очищающая сознание похлеще нашатыря. К тому же окровавленная спина – прекрасный повод подняться в купальни и отдаться в руки Сестрам Отдохновения. Настурция… Одно воспоминание о ее руках, зовущих глазах и губах, оставляющих влажные дорожки на коже, лишило Кеана концентрации, пришлось начать ритуал заново.
День пролетел незаметно. Он провел пару часов в купальне, погулял в саду, потренировался и в кой-то веки почувствовал себя не запыхавшимся от бега охотничьим псом, а человеком. Вечером протектор поднялся в кабинет Грандмастера Симино. Помещение, не такое маленькое, как келья Кеана, но куда меньше кабинета советника Маски. Свечи в канделябре, письменный стол, заставленный свитками, и такая же скамья у стены, заменяющая кровать. Нижняя часть лица Симино поросла окладистой седой бородой.
– Подойди, – скомандовал старик, стукнув пером по пергаменту. – Как отдохнул?
– Прекрасно, – ответил Кеан, затворив за собой дверь. – Наконец… смог сделать все свои дела без спешки.
Грандмастер хмыкнул, а затем лицо его стало суровым:
– У меня к тебе серьезный разговор, Кеан.
Парень напрягся. Никогда еще эти слова не сулили ему ничего хорошего. В итоге его то били плетями, то заставляли исповедаться за свое поганое любопытство.
– Пока ты был на охоте, кое-что произошло. Об этом еще никто не знает, кроме меня и вельмож из палаццо Его Благодати. Маска был убит в своем дворце, прямо на празднике в честь Восшествия…
Кеан оглох где-то после слова «убит», словно его уронили в бездонный колодец, и кружок звездного неба все удалялся и удалялся, растворяясь во мраке. Так душно или ему кажется?
– Ты слышишь меня? – голос Симино вернул протектора к реальности. – Чего разинул рот? Погибло тело, но дух его убить нельзя, неужели забыл? Однако это не должно оставаться безнаказанным. Это величайшее святотатство на моей памяти и по традиции убийство должен расследовать сам грандмастер, но… – он крякнул, ударив себя по бедру, – на стрельбище я попал лишь три раза из девяти… Поэтому я поручаю тебе это священное дело – найти и наказать того, кто причинил боль Его Благости. И когда ты поймаешь его… кто знает… Может, твоя маска из красной станет золотой.
На пару секунд у Кеана пересохло в горле. Он может стать грандмастером. Неподдельная горечь утраты смешалась с нетерпением молодой крови и надеждой на великое будущее, и он, словно запнувшийся эквилибрист на канате, наконец, обрел равновесие.
– Мне нужны все сведения по поводу убийства, – произнес Кеан окрепшим голосом. – И полная свобода действий.
Глава 2
После случая в Угольном порту Ондатра несколько дней просидел в норе, без возможности выйти наружу и глотнуть свежего воздуха. Он успешно принял груз и приложил все возможные усилия, чтобы тот не утонул, но дело до конца так и не довел. Наказание старейшины было не таким жестоким, каким могло бы быть. Ондатра получил несколько крепких ударов по жабрам и душное заточение в качестве расплаты за ошибку. Ему давали только мертвую пищу, отчего очень скоро он готов был кидаться на стены. Оголодавший красный зверь то и дело тревожил разум, взрывался внезапными вспышками ярости и жгучим желанием что-нибудь разрушить. Он требовал крови, не важно чьей.
Послышался скрип отпирающегося засова, и дверь открылась нараспашку. Никто не зашел внутрь, из светлого портала потянуло запахами племени и гулом голосов. Молодой охотник понял, что его заточение окончено. Ондатра вылез из норы, пошатываясь, словно больной, и упал на груду подушек, раскиданных на полу общего зала племени.
– Наконец-то! Мы думали, старейшина сожрал тебя.
Ондатра приоткрыл глаз. Над ним склонилось два знакомых лица. Старые приятели по несчастью. Их называли ущербными братьями, хотя все трое принадлежали к разным выводкам. Дело было в их общей беде – они слишком отличались от эталона племени, и если проблема Ондатры была в росте, то у Дельфина и Буревестника дела были не такими однозначными. Они не имели никаких физических изъянов.
– У тебя слишком бледные жабры, – сказал Дельфин, присаживаясь рядом. – Сколько дней ты не подносил зверю крови?
– Три, может, четыре… Я сбился со счета, мне не приносили живой пищи с первого дня…
– Мы не видели тебя дней двенадцать, – сказал Буревестник. – Ничего, сейчас поправим.
Что-то булькнуло рядом с головой Ондатры, он почувствовал щекой прохладу мокрого дерева. Кадушка. Приподнявшись, молодой охотник с головой нырнул в нее, чем вызвал взрыв хохота у своих приятелей:
– Не
