– Я? Но… зачем? – пролепетала Ника. – Мы не так долго пытаемся завести ребенка, чтобы сдаваться врачам.
– Три года. Тянуть дальше не имеет смысла. И не спорь!
Ника и не собиралась, ведь, если муж что-то вбил себе в голову, спорить с ним – себе дороже.
– Когда идти на прием? – обреченно спросила она.
– В понедельник.
Ничего, до понедельника она что-нибудь придумает.
– Надеюсь, эти твои специалисты знают, что делают, – недовольно проворчала Ника.
– Вот и умница. Ладно, пора спать, а то завтра сумасшедший день. Идешь?
– Посуду надо помыть. И потом, еще только полпервого, так рано я не усну.
– Совушка-сова, большая голова, – прошептал Андрей, целуя ее на прощание. В лоб, как покойника. – Долго не засиживайся.
Ника услышала, как муж хлопнул дверью ванной. Дождалась, пока там польется вода, потом торопливо выцарапала из кармашка сумочки полупустую упаковку таблеток и затолкала в рот одну. Пилюля встала где-то поперек горла. Собираясь запить, Ника вскочила на ноги и задела головой свисающую с бра ненужной паутиной «музыку ветра». Фен-шуйская конструкция незамедлительно пришла в движение и противно зазвенела. Ника вздрогнула всем телом.
– Вот зараза!
Вдох – выдох, а Андрей прав, нервишки пошаливают. Может, валерьянки выпить? Нет, тут нужно другое. Вернее, другой. Как горячая ванна после прогулки под дождем с промокшими ногами, как скидка на платье мечты, ей необходим Мишка!
С коллегой по «Алиби-агентству» Мишкой Нику связывали особые отношения.
Они встретились на следующий же день в конспиративном ресторанчике в Бирюлеве. Андрей скорее оказался бы во льдах Антарктиды, чем в Бирюлеве, но Ника все-таки назначила встречу на время, когда муж отправился в офис к деловому партнеру. На всякий случай.
Когда она вошла, Мишка уже ждал за столиком.
– Привет, малыш!
– Здравствуй, роднулечка! – томно прошептал он, поднимаясь ей навстречу.
Ника сморщилась.
– Оставь эти взгляды для своих девиц и выключи уже «мачо», в глазах рябит!
– Прости. Не так-то просто сразу выйти из образа, – хохотнул Мишка, чмокнув Нику в щеку и снова усаживаясь за стол. – Я заказал себе цыпленка табака с чесночными гренками, а тебе традиционно – зеленый чай.
Он неодобрительно покосился на френч-пресс на столе.
– По-моему, цвет как-то бледноват. Представляешь, моя девушка уверена, что такие чаи – специально для блондинок, чтобы волосы не темнели. Ну, знаешь, как с розовыми фламинго – их тоже чем-то особенным кормят, чтоб окрас не менялся.
Ника расхохоталась.
– Подожди, но твоя Наташка вроде брюнетка?
– Уж месяц как нет!
– Что? Блондинка?
– Брюнетка, но уже не моя. Ты безнадежно отстала от жизни. После нее была еще Алина, а теперь я встречаюсь с Олей. М-м-м, слушай-ка, а вполне съедобно! Может, все-таки попробуешь кусочек? Нельзя? А просто понюхать?
Несмотря на то что Мишка проходил в «Контактах» Никиного телефона под именем «Лена маникюр», был он не любовником, а лучшим другом, еще с институтских времен. Андрей всегда находил эти отношения подозрительными, а после своей свадьбы с Никой – и вовсе разнузданными. Муж требовал немедленно порвать «с неудавшимся актеришкой». Ника возмущалась. Объясняла, что Мишка – просто друг, к тому же Андрей может быть совершенно спокоен – она никогда не закрутит романа с парнем, который относится к своей внешности серьезней, чем к самой Нике. Потом поняла, что пытаться обуздать ревность мужа бесполезно, и сделала вид, что подчинилась, спрятав лучшего друга в одном из многочисленных потаенных карманов своей жизни.
Ника обожала Мишку, как неврастеник личного психоаналитика. Только ему она решилась рассказать, как сбежала с телешоу и профукала шанс сняться в кино у Гордого. А еще, наслаждаясь ароматом чесночных гренок, во всех подробностях расписала последний разговор с мужем.
– И чего ты ему не родишь? – спросил Мишка, когда Ника закончила. – Не хочешь, чайлдфри ты моя недоделанная?
– Хочу. Но не сейчас. Я сама еще ребенок, вот лет через десять и… кхм… посмотрим.
Макс скептически хрустнул гренком.
– Что?! Одна моя знакомая родила в пятьдесят абсолютно здорового ребенка! Причем дома, в ванной! – запальчиво сообщила Ника. – Не веришь? Между прочим, это случилось с подругой подруги моего косметолога. Кажется, я сейчас говорю как моя мама. Просто… Не то чтобы я боялась, нет, но материнство так меняет людей! Если б ты видел, во что превратилась моя сестра!
– Представляю! Растяжки, шрамы, обвисшие груди, – скривился Мишка.
– Не в том дело. Понимаешь, раньше она была умной ироничной девушкой, которая бегала по выставкам, прыгала с парашютом, а теперь… Я ее просто не узнаю! Все разговоры о детских болячках, присыпках и памперсах, как будто у нее самой в мозгах разлагается грязный подгузник! Заусенцами вся заросла, на голове – какие-то три пера! – Ника залпом выпила остатки чая. – И потом, если я забеременею сейчас, на карьере можно поставить крест! Ты-то хоть это понимаешь?
Мишка погладил ее по щеке.
– Смоктуновский сыграл своего Мышкина и проснулся знаменитым, когда ему было уже за тридцать. У тебя все получится, вот увидишь. Ты обязательно станешь звездой, роднулечка. – Мишка – единственный человек, который мог сказать это. Не потому что действительно так считал, а потому что Нике было нужно. – Так и объясни своему благоверному!
– Смерти моей хочешь? Он не поймет.
– Но почему?!
– Да потому что на свете существует только два мнения – его и ошибочное.
– Ты точно такая же!
– Брось!
– Точно. Все еще любишь его? – тихо спросил Мишка.
– Люблю.
– Любишь?
– Да люблю-люблю! – вздохнула она. – Конечно, за столько лет чувства как-то полиняли, что ли… Бабочки в животе больше не порхают. А как я по нему с ума сходила, ты не представляешь! Он ведь сначала на Дашку глаз положил. Ну, такая с синими глазами, из моего класса, помнишь? Вот как-то рассказывает мне она, какой он умный, веселый, как божественно целуется, а я смеюсь! Студентка театрального вуза все-таки, марку держу, а сама пирожное жую, «картошку». Одно, другое. Дашкина мама с работы вернулась и ахнула: «Вы что, все пирожные слопали? Десять штук?!» До сих пор на эту «картошку» смотреть не могу, веришь?
Мишка усмехнулся.
– И как тебе удалось его отбить? Чулки в сеточку, духи с феромонами?
– Считаешь меня настолько примитивной?
– Неужели клофелин?! – Он закусил кулак, как в комедийном немом кино.
Ника рассмеялась.
– У Дашки тогда был поклонник, Генка, она его в упор не видела. Вот с этим Генкой-невидимкой мы и разработали целый план по соблазнению моей роковой подружки. Я рассказала, какие фильмы и песни ей нравятся, как должен выглядеть и вести себя парень, чтобы Дашка на него запала, короче, заставили поверить бедняжку, что Генка – мужчина ее мечты. Она сама от Андрея ушла.
