Прошло совсем немного времени, я почувствовала: все, не могу больше здесь находиться, надо на волю, на улицу. Почему-то запомнился довольно оригинальный чайник в доме предсказателя. Мне он напомнил средневековый графин, а моему спутнику — оленью упряжку.
Обратно доехали очень быстро, водитель так же быстро доставил меня на снегоходе. Порадовало то, что треск на Оби не был слышен, видимо, ближе к вечеру поднялся мороз и заново сковал лед.
В чуме пахло кошками. Оказывается, моими влажными салфетками хозяйские дети решили вытирать животных. Логика простая: раз журналистке можно, значит, и кошкам тоже; а из моего постельного белья сделали уютные шторы. «Так будет лучше, — сказала хозяйка. — Разве на белом можно спать?»
Признаюсь, за все мое путешествие я пила непривычно много спиртного, потому что боялась чем-нибудь заразиться. Чум Шайдеры мне порекомендовали лишь потому, что хозяин никогда не болел «дурными» болезнями и его семья, собственно говоря, тоже. Получается, они аккуратные в отличие от некоторых ханты.
К концу второго дня у меня появилось любимое блюдо — свежая строганина. А пресное оленье мясо, даже с острыми приправами, есть не могла. На третий день я понемногу стала привыкать, а главное — ко мне привыкли животные и стали доверять хозяева. Иван даже сообщил, где они деньги прячут в тазике под потолком возле дымохода. Достал, показал мне мятые тысячи, пятисотки. «Тыщ семьдесят здесь будет, точно не знаю». Я сказала, что лучше деньги хранить в банке, на что получила следующий ответ: «Дак за ними же потом надо ехать в город, в очереди в теплой сберкассе стоять, писать бумажки разные!»
К вечеру третьего дня к нам пожаловал сосед и… сделал мне предложение. Его аргументы были изумительны: «У меня два стада. Еще закопанных собольих шкур около сотни. Они хоть три года пролежат, им ничего не будет. В банке у меня триста пятьдесят тысяч и пятьдесят восемь в чуме. Серьги тебе куплю, бусы, шубу справлю. Айда, журналистка, ко мне жить». Видя мое состояние, немолодой оленевод пошел на хитрость: «Я тебе компьютер куплю, Интернет проведу прямо к своему чуму. Вон у Щукановых есть Интернет, и телефон у них есть. Этот… серокс тебе куплю, хочь прям в доме книжки пиши, никто не помешает. Ты — хозяйка, как скажешь, так и будет. А вечерами будем вместе чай пить, разговаривать». Проводив любвеобильного соседа, я поняла — надо собираться обратно.
Утром мы с водителем попрощались с гостеприимными хозяевами, сели в «уазик», и, когда наша машина уже было тронулась, подошла хозяйка и попросила у водителя одеколон. «Ты дай мне его, если не жалко, он так вкусно цветками какими-то пахнет, я сроду такой не пила».
Когда мы въехали во вполне цивилизованный райцентр, дорогу нам перебежала огненно-рыжая лиса. Водитель сказал, что у ханты это считается доброй приметой. «В каком смысле?» — спросила я. «В том смысле, что мы сюда еще раз вернемся…»
Вернувшись к себе домой, я долго не могла привыкнуть к чистоте комнат, хотя всегда считала себя неряхой. В сравнении с тем, что я недавно видела, моя квартира выглядела просто неестественно стерильной. Признаться, даже сделалось неловко. Все время казалось, что здесь где-то под ковром или под кроватью спрятались несметные полчища клопов и тараканов, которые с нетерпением ждут темноты. А потому я ходила по квартире в большом неудобном халате и тапочках.
Но наступившая ночь изменила все. Стоило только прикрыть глаза, как за руку меня взял прекрасный робкий юноша с ангельским ликом. Я от радости закричала. Он сказал, что его зовут Саэль и сегодня он мне покажет удивительный, неведомый людям мир добра и справедливости.
— Саэль, — еле слышно прошептала я. — Я уже видела однажды этот мир, в далеком-далеком детстве и даже написала о нем в письме своему сыну. Вот оно, почитай! — И я протянула юноше листок бумаги.
«…Был серый и очень скучный день. На улице лил дождь как из ведра. Так почему-то всегда бывает: когда скучно, ну совершенно никакой фантазии. И я закрыла глаза. Знаешь, Лука, когда смотреть не на что, глаза лучше закрыть. У меня перед глазами одна за другой стали появляться удивительные картины. Я увидела дремучий-предремучий лес, а посередине леса очень высокую черную-пречерную скалу. Она упиралась прямо в небо, и казалось, никто в мире не может на нее забраться.
И вдруг, не поверишь, неожиданно у меня выросли крылья. Это я потом узнала, что крылья вырастают у тех, кто очень хочет взлететь, а тогда здорово удивилась. Удивилась и полетела.
Помню, сначала было очень страшно, но когда я поднялась над землей, то услышала странную тихую музыку. Оказывается, она звучит всегда и везде, просто мы ее не слышим, потому что думаем, что музыка звучит только из магнитофонов и на концертах. Но это, Лука, не так. Музыку может услышать каждый, кто внимательно вслушивается в тишину. Надо только тишину научиться слушать…
Я поднялась на вершину скалы. О, что я увидела! Мне очень-очень трудно тебе описать словами, потому что Там живут не только люди, но и причудливые звери, птицы, насекомые, которые умеют петь, танцевать, разговаривать и работать.
Там так красиво и тихо! Это у нас, на Земле, бывают громы, молнии и землетрясения, чтобы напоминать людям, чтобы они берегли свои дома и научились беречь все, что вокруг, а Там все по-другому, потому что никто не забывает делать свое дело и помогать другим.
Я увидела много интересного. Стройные олени вместе с волками ткали серебристо-черное полотно. Причем олени совершенно не боялись волков, они даже, не поверишь, шутили вместе.
Я была потрясена. Но потом узнала одну маленькую тайну, — только, пожалуйста, тс-с, никому. Оказывается, волки бывают хищными оттого, что они сами очень боятся. Ну посуди: волки небольшого роста и у них нет ни рогов, ни копыт, ни ужасных торчащих бивней. Вот поэтому им ничего не оставалось делать, как вообразить себя сильными. А как только они вообразили себя сильными, их тут же стали все бояться. Так бывает, обычно боятся не нашей силы, а нашей фантазии! Но это тут, на Земле, а Там совершенно никто никого не боится, потому что Там все с самого начала сильные.
Пока я смотрела на эту удивительную страну, волки и олени закончили работу. Получилось необычайной красоты полотно, за которым тут же прилетели люди, с такими же большими белыми крыльями, как у меня. В руках у одного из них была труба, и он трубил, а когда закончил трубить, на небо высыпали звезды. Много-премного звезд. Люди взяли полотно и аккуратно расстелили его по небу. Сразу стало темно и таинственно. На Земле и Там началась ночь, а я почему-то всегда думала, что ночь приходит сама по себе. Просто становится темно — и все.
