Смывая макияж, с такой надеждой наложенный вчера вечером в Нью-Йорке, глядеть в зеркало ванной на свое несчастное лицо она не могла, поэтому уставилась на отражение спальни.
Кендалл отложила ватный диск, подставила руки под струю воды, смыла с лица остатки молочка и тщательно вытерла руки. Лишь тогда она обернулась и с невероятной смесью ужаса и смирения заметила, что огромная постель не смята — подушки, одеяла и плед лежали точно так же, как она положила в пятницу утром. Кэл даже не попытался бы повторить такой подвиг.
Загремела гаражная дверь — вернулся муж, — и в тот же самый момент в онемевшее сознание Кендалл постучались возможные варианты объяснения увиденного.
Хлопнула межкомнатная дверь, с лестницы послышались шаги — не энергичные шаги любовника, а медленные ленивые шаги мужа, который не ждал возвращения жены. Мужа, который на ходу придумывает оправдания, почему все выходные не брал трубку.
Ненакрашенная, в мятой ночнушке, Кендалл стояла у зеркала и смотрела, как в спальню входит аккуратно одетый, свежевыбритый мужчина со спортивной сумкой через плечо.
— Что-то ты рано. — Высокий худощавый Кэл наклонился и чмокнул жену в щеку, обдав облаком парфюма и мятного зубного эликсира. — Как прошла конференция?
Антенны Кендалл завибрировали. По воскресеньям Кэл до обеда валялся в постели или, хмурый и небритый, читал газету; сегодня он был воплощением бодрости и жизненных сил. Взгляд Кендалл метнулся к безукоризненно заправленной кровати. Кэл посмотрел туда же, а потом снова на жену.
— Ты получила премию? — спокойно спросил он.
Кендалл заглянула ему в глаза, не желая видеть в них правду. В сознании замелькали многочисленные доказательства, но инстинкт самосохранения скомандовал: «Хватит!» Если и существуют благоприятные моменты для того, чтобы узнать об измене мужа, девять из десяти женщин согласятся: сейчас не время.
Как голубь, снова и снова возвращающийся в Капистрано, она доверилась инстинкту, сбежала от подруг, добралась до аэропорта и прилетела домой. В данный момент тот же инстинкт подсказывал: с крахом личной жизни ей не справиться, только не сейчас — вдобавок к краху карьерному.
Инстинкт самосохранения оказался на удивление сильным. Кендалл молча вглядывалась в лицо мужа, когда воздух вдруг со свистом вылетел из легких, а мысли перепутались.
Секундой позже ее колени подогнулись, и все погрузилось во мрак.
* * *
Мэллори Сент-Джеймс позавтракала с Фэй и Таней, а потом отвезла их в Международный аэропорт Кеннеди, откуда они вылетели в Чикаго и Тампу соответственно. За завтраком и по дороге в аэропорт подруги пытались дозвониться до Кендалл, которая только и сообщила в записке, что решила вернуться домой пораньше и свяжется с ними, когда возьмет себя в руки.
— Уехала в такую рань, даже представить страшно! — воскликнула Фэй, трогая вилкой яйцо-пашот.
— Сильвия наверняка сказала ей нечто серьезное, — согласилась Таня, отодвигая свою тарелку.
— Мне не нравится, что она от нас сбежала. — Необычно яркие желтки с укором уставились на Мэллори. — Вчера вечером я отпустила ее лишь потому, что думала: утро вечера мудренее. — Мэллори взглянула на Таню и Фэй и поняла: их тоже мучает чувство вины. — Мы всегда поддерживали друг друга — и в хорошие времена, и в плохие.
— Разве тебя мы когда-нибудь поддерживали? — Таня смерила ее взглядом. — У тебя и не было плохих времен… Ах да, помню одну обложку с неудачным, на твой взгляд, оттенком синего.
Мэллори подавила вспышку гнева: эти женщины знают ее лучше всех на свете, а на деле не знают почти ничего.
— Простите, что у меня так мало проблем. — «О которых вам известно», — мысленно добавила она. — Если вам будет легче, могу сообщить: мне от этого хреново. Порой я боюсь рассказать о своих успехах, потому что не хочу причинить боль.
Повисла тяжелая тишина. Мэллори чувствовала себя несушкой, которая снесла десятифунтовое яйцо, чем несказанно удивила весь курятник. Да, они с подругами гордились тем, что откровенны друг с другом, но ведь они женщины! Зачастую защитные механизмы психики удерживают от откровенности, а показаться сильной и самостоятельной хочется больше, чем просить помощи. Историю своей прошлой жизни Мэллори преподнесла в тщательно отредактированном виде. Как реагировали бы подруги, назови она истинную причину своего писательского рвения?
— Зря ты так, Мэллори! — Фэй, по обыкновению, бросилась гасить разгорающуюся ссору. — Мы очень рады твоим успехам, правда, Таня? — Седые брови Фэй изогнулись над темной оправой очков. Серые глаза светились теплом и участием.
— Конечно! — Таня глотнула апельсинового сока. — Просто я очень переживаю за Кендалл. Такое ощущение, будто вчера мы ее предали. Бедняжка сейчас в Атланте, одинокая, несчастная…
— У нее есть муж, — неожиданно для себя проговорила Мэллори, хотя прекрасно знала: брак отнюдь не обязательно буфер и страховочная сеть.
Подруги вздохнули: моральная поддержка от Кэла?..
— Университет Мелиссы и Джеффри в часе езды от Атланты, — напомнила Мэллори, когда они делили счет за еду, к которой едва притронулись. — Кендалл — большая девочка, справится. Давайте только договоримся, что первая, кто до нее дозвонится, оповестит остальных.
Теперь Мэллори стояла в фойе своего недавно отреставрированного особняка в Гринич-виллидж и пыталась избавиться от чувства тревоги, которое снедало ее по дороге домой. Они все беспокоились за Кендалл и хотели ей помочь, но ведь у каждой женщины должна быть тихая гавань, в которой можно спрятаться от невзгод.
— Мэл, это ты? — позвал Крис.
— Да, я. — Мэллори поставила чемодан на мраморный пол, а рядом — кейс с ноутбуком.
— Я здесь.
Мэллори толкнула дверь круглого холла и попала в озаренную солнцем кухню, любимую комнату в доме. Два ряда окон выходили в роскошный, обнесенный стеной сад, позволяя любоваться им с любого конца обеденного стола.
Крис стоял у плиты, вмонтированной в восьмиугольный кухонный остров. Волевой подбородок и высокие скулы делали его больше похожим на манекен в «Уильямс-Сономе», чем на живого, любящего готовить мужа.
— Решил приготовить оссо-букко; вдруг пораньше захочешь поужинать? — Крис помахал лопаточкой. — Или ты за выходные в ресторанах наелась?
Мэллори отщипнула несколько виноградин от грозди, лежащей в чаше из граненого стекла, и положила в рот. Настроение стремительно улучшалось.
— Отлично!
— Посмотрим кино, пока ужин готовится? Или пойдем наверх и быстренько наверстаем упущенное? — Он подошел к Мэллори сзади и уткнулся ей в затылок. Запах мяса и запах мужчины — сумасшедшее сочетание. Мэллори по опыту знала: если позволить, Крис за пять минут ее заведет.
