изо дня в день копаться на одном и том же клочке земли.
В общем, они не понимают друг друга и потому не любят. Лишь «полукровки» вроде Дуилла помогают объединить два мира.
Коня Дуилл передал рабу и отправился с гостем в дом. Сам он не любил заниматься животными, потому содержал конюха. Не каждый землевладелец может позволить себе специалиста. Но Дуилл не потомственный землевладелец, он не умеет работать с животными. С людьми у него получается лучше.
К тому же, будучи членом совета, он наверняка может покрыть расходы на содержание имения.
Гостя проводили в сад, где уже на открытом воздухе стояли два ложа, а между ними большой стол. Виал помнил этот стол по прошлым визитам. Этому предмету мебели приходилось выдерживать множество испытаний от пьяных людей. На нем боролись на руках, кидали в него ножи, топоры, подпаливали, заливали вином и кровью. Столешница была изрезана ранами, сохранила следы от напитков и жидкостей.
Менять этот стол Дуилл отказывался. Но выносили его только для друзей. Наверное, потому что друзья позволяют себе много лишнего, в отличие от других гостей.
Виал усмехнулся. Пару царапин он оставил на этом столе. И когда друзей не станет, дубовая столешница будет напоминать о совместных пирушках. Каждый год Виал рискует не вернуться из похода. И даже став во главе коллегии, останется ли он в порту?
Рабы готовили стол к предстоящему пиру. Никаких изысков – у Арвины не было времени. Но в погребах ее хозяина всегда хранится множество угощений. Да и гости не требуют от него заморских яств.
Домашние колбаски и соленья, неразбавленное вино, выпечка и каши, сушеные фрукты, озерная рыба во всех возможных ракурсах. Есть где разгуляться аппетиту.
Виал улыбнулся. Хоть он не собирался заставлять приятеля готовить угощение, радовался при виде стола и глиняных мисок.
В саду было довольно уныло, но погода стояла теплая, так что ужин на свежем воздухе пойдет только на пользу. За прошедшие месяцы Дуилл извелся, обедая в помещении. Он так же скучает по открытым пространствам, понял Виал.
Грядки были пусты, лишь местами уцелели прошлогодние стебельки. Некоторые даже сохранили зеленый цвет, что удивило Виала. Пока рабы готовили пиршественный стол, гость решил пройтись. Он не раз тут был, знал сад, словно это была его собственность.
Небольшой водоем с восточной стороны пустовал. В нем не удастся разместить рыбу для развлечения владельца усадьбы. Не раз Виал спрашивал, почему его друг не построит больший водоем. У него ведь есть средства и возможности, дело не в экономии. Но хозяин всегда отнекивался. Как понял Виал, его друг просто не хочет запирать водных жителей в каменном водоеме. Они ценят свободу, живут не ради развлечения.
Возможно, так думает его коллега. Или то мысли самого Виала.
Кустарники вокруг водоема стояли голыми, сбросившими листву. Вечнозеленых среди них не было, зато деревья красовались иголками: несколько сосен, парочка елей и еще какая-то мелочь. Только эти растения оживляли пейзаж.
Голые стены не носили украшений. Летом их закрывают вьюнковые заросли и листья кустарников. Не имело смысла раскрашивать стены, хотя, как знал Виал, многие землевладельцы тратятся на фрески. Зачем подобные украшения на улице, да еще скрытые за растениями.
Нет, конечно, забавно идти и вдруг обнаружить за ветками какую-то картину. Но скорее обнаружишь слой обвалившейся штукатурки. И потом доказывай, что это так задумано.
Пиршественный стол расположили на площадке посредине сада. Место было украшено галечной мозаикой – ничего сложного, просто орнамент в виде кругов. Галька бралась с берега ручья, выкладывалась своими силами. Так что для владельца усадьбы она ничего не стоила, достаточно было выделить двух рабов на это дело.
Вот так с позиций расходов Виал смотрел на поместье коллеги. Порой он спрашивал, как Дуилл относится к этому месту. Изменилось ли его отношение к усадьбе, она все так же остается для него просто способом вложить деньги.
Дуилл не мог ничего толком объяснить. Он точно стал иначе относиться к усадьбе, земле вокруг нее. Пусть не он вложил силы, проливал кровь за эту землю, все равно она ему дорога.
На стол рабы начали выставлять посуду для ужина: два больших блюда, украшенных изображениями морских гадов; стеклянные кубки, стоящие дороже бронзовых кувшинов для воды; оловянные ложки и ножи. Всего лишь подготовка, но так интересно наблюдать за ними.
Ложа тоже украсили – набросали на них белые покрывала, несколько цветных подушек, рядом поставили горшки. Вдруг кому-то из пирующих приспичит или станет плохо.
На одной из грядок улеглась собака, ожидающая начало пира. Их тут много, но большую часть запирают на псарне. А свободногуляющие песики обычно не представляют угрозы для воров и домашних. Это обычные животные, которые веселят своим видом, их никто специально не кормит, но не прогоняют.
В большой усадьбе может проживать множество паразитов. Не только собак и котов, еще найдутся мыши и клопы.
От всех от них не избавишься, приходится мириться. Четвероногие даже развлекают домашних. Даже сам Дуилл порой подкармливает беспородных псин.
Виал расположился на подготовленном ложе. Ему принесли чашу с теплой водой и полотенце. Умывшись, Виал отставил чашу и накинул на плечо полотенце. Хозяин усадьбы все не появлялся. Наверняка занят, раздавая указания домашним рабам. Приход гостя застал его врасплох, вот ему и приходится торопиться, пытаясь подготовиться к завтрашнему дню. Если самостоятельно не заниматься хозяйством, все развалится. Один день безделья будет стоить недели тяжелого труда.
Ведь развлекаться будет не только хозяин, но и рабы.
На стол принесли свежего хлеба, заранее порезанного. К кувшинам с водой поставили глиняный, в котором наверняка было вино. Виал не стал его открывать, не дождавшись приятеля. Неприлично без него начинать. К тому же, сначала необходимо поесть, а уже потом можно употребить пьянящую жидкость.
Принесли птицу – две тушки, жаренные на вертеле. От них сильно пахло специями и медом. Видать курицы были старыми, вот и пришлось употреблять больше специй. Само мясо у них никакое, жесткое и сухое, промариновать их не успели. Но даже эти тощие птахи выглядели аппетитно.
Виал припомнил, что ел в последний раз: черствый хлеб и соленый сыр. Настолько соленый, что слезы
