заложниками. Они нас меняют, чтобы родичи не знали, кто наверху.
- Ссыкуны и вы, и ваши родичи, - вмешался в разговор Арчи.
- Что?! – Первый парень поднялся с лавки и направился к обидчику, но смог сделать только несколько шагов, как подскочивший Арчи ударом ноги в живот заставил того согнуться, а затем кулаком повалил парня на пол. Вскочившего второго парня успокоил Ахилл – сказался опыт беспризорной жизни на улицах старого города.
Поднявшиеся было со скамейки двое четырнадцатилетних замерли, увидев, что произошло с их старшими односельчанами. Но это не избавило их от знакомства с кулаком Арчи. Удовлетворенно взглянув на лежащих противников, Арчи довольно улыбнулся и вернулся на свое место.
- Ссыкуны, - констатировал он результат стычки.
А посмотреть, конечно, было на что. Пацан троих уложил, в том числе почти взрослого парня, а ведь ему лишь двенадцать лет и только неделю назад с мальца сняли панцирь – как-никак у Арчи было сломано четыре ребра. И вот, не успев вылечиться, он опять полез в драку. Ну и характер!
Я переключил внимание на парней, проверяя, не решат ли те отыграться. Злость была, чувство боли тоже, желание отомстить опять же, да только через все эмоции парней сквозило чувство опаски. Вон как посматривают местные на нас! Нет, переигрывать драку не станут.
А как бы я поступил на месте парней? Нет, не сейчас, а несколько месяцев назад, когда еще не случилось несчастье с отцом. Полез бы в драку? Или уступил бы? А Торри? Нет? Значит, я тоже был ссыкуном? Сейчас после того, что со мной приключилось, я, конечно, изменился. Но раньше, надо признать, я… струсил бы. Так? Или нет?
Почему один и тот же человек в разной жизненной ситуации может поступить по-разному? И где та грань, перешагнув которую, человек меняет свою судьбу? Взять хотя бы Ахилла. Парень решился сбежать из приюта накануне отправки в трудовой лагерь, да и большинство ребят из компании Ларса такие же. Но ведь были и другие, которые не решились, и теперь вкалывают на терраформировании. Кому больше повезло – таким, как Ахилл, или тем, кто не смог решиться? Ахиллу? Если бы не мое вмешательство, парни из банды Гладкого его бы зарезали, и Арчи не спасли бы. А слабаки, отпахав пять лет, могут вернуться обратно в город. А могут и нет, смертность там, дай боже, какая! Или переведут во взрослый лагерь, как планировали сделать с Торри.
Да, жизнь у беспризорников не сладкая и часто короткая, но они живут и не кланяются, не ползают на коленях, значит, такие, как Ахилл, сделали правильный выбор. И я, получается, тоже сделал верный выбор. А эти местные ребята, что сидят напротив, понурые и злые, у них еще будет время выбора. Или не будет. Откроется дверь, чужаки выведут всех к оврагу, да и спалят. С тех станется.
За размышлениями прошел час или больше. Раздался скрежет отодвигаемого запора, и на пороге появился чужак, держащий в руке активированный бластер. За его спиной виднелась фигура второго военного. Я взглянул на эмоции чужаков и невольно содрогнулся – там что-то изменилось, причем явно в худшую сторону.
- Ты, сын садовника, выходи, - приказал чужак.
Что же произошло? Я не мог понять, но, подчиняясь приказу, вышел из горенки, которую снова заперли.
- Давай двигай!
Когда я вошел в большую комнату, то увидел двух новых чужаков, с интересом смотревших на меня. Я остановился при входе, но тут же последовал сильный толчок в спину и, пролетев несколько шагов, оказался рядом со столом. На нем валялись наши мешки. Выпотрошенные, а их содержимое разложенными кучками лежало на дальнем конце стола. Бластеры, визоры, сухие пайки, произведенные в давние времена, всякая мелочь, прихваченная нами из бункера.
- Ну! – приказал один из чужаков.
Хотят получить объяснения? А что тут скажешь? Как ни выкручивайся, все равно не поверят, а сказать правду... Нет, нельзя! Я стоял молча, понурив голову и кусая нижнюю губу. Вот теперь я влип. Все мы влипли. И ведь ничего не сделаешь – чужаков четверо, двое из которых держат наготове бластеры. Хотя применять их в комнате – довольно опасно, но это военные, умеющие обращаться с оружием, они смогут сфокусировать узкий луч, который проделает во мне небольшую, размером меньше толщины детской руки дырку, но насквозь не пробьет. Значит, опасности от такого выстрела для чужаков не будет.
- Мы ждем.
- Дядечки, - я натуральным образом всхлипнул, - мы нашли эти вещи. Там еще были, только остальные сгорели.
- Да? И где же нашли?
- Там, ближе к горам.
- Он лжет, - констатировал один из чужаков.
- Ясно, что врет, - согласился другой. – А проверить нетрудно. Сейчас мы пригоним остальных, причем по одному, и будем задавать вопросы. Они подтвердят твою басню?
Я понял, что выкрутиться не удастся.
- Ничего вам не скажу, - я обреченно выдохнул.
- Какой смелый. Ты смелый, да? А вот сейчас отведем тебя за околицу, там есть овражек. И ты там будешь не первым.
- Подожди. Так он не скажет, потому что мертвецы не говорят. Сделаем по-другому. Возьмем тех, кто сидит в холодной, и погоним всех к оврагу...
- Всех? Там и местные сидят.
- Разбираться еще будем, кто местный, кто нет. Все они на одну рожу.
- Нет, его дружков просто отличить. Городские щенята.
- Ладно. Рейли пригони дружков, - приказал один из чужаков, вероятно, старший у них.
Рейли был одним из двух военных, что держали в руках бластер. Вояка развернулся и отправился к горенке. Я понял, что времени у меня не остается. Сейчас только один из чужаков держал меня под прицелом. Ментально ударить по нему, а пока двое остальных не очухались, гасить по очереди и тех. Но одним ударом свалить взрослого мужчину будет трудно, пятьдесят на пятьдесят, что тот успеет выстрелить. Да и вояки опытные, такие быстро сориентируются, а от них до меня всего-то три шага. Не успеть мне их свалить. Но выхода нет. Сейчас приведут парней,
