Их голоса отдалились, когда они снова отошли к передку кареты.
Триона со всей осторожностью проскользнула внутрь, стараясь не раскачивать экипаж.
Внутри он был так же роскошен, как и снаружи. Сиденья были обиты плотным бархатом, а стены обшиты дубовыми панелями, и каждый угол украшал тяжелый серебряный светильник. Занавески на окнах были опущены, а на полу покоилась ножная грелка, и исходившее из нее тихое шипение свидетельствовало о том, что ее только что наполнили горячими углями.
Триона наклонилась к одному из сундуков, находившихся под сиденьями.
— Кейт? — позвала она шепотом.
Ответа не последовало. Должно быть, сестра находилась под другим сиденьем. Триона передвинулась, прижалась к нему щекой и позвала громким шепотом, насколько позволяли обстоятельства:
— Кейт? Ты меня слышишь?
В карете по-прежнему царила тишина. Она потянулась к защелке на сиденье, в то же время напрягая слух, чтобы не пропустить звуков, доносившихся снаружи, — звона упряжи и дуновения слабого ветра, иногда проносившегося по верхушкам деревьев. Но, кроме того, она услышала нечто такое, отчего кровь застыла у нее в жилах: близкие шаги.
Они возвращались! Она попыталась открыть защелку, но та застряла.
Голос кучера, стоявшего у дверцы, показался ей неестественно громким:
— Можете насмехаться надо мной сколько угодно, милорд. Вы убедитесь, что я прав.
Маклейн негромко рассмеялся, и от его бархатистого смеха Триону снова пробрала дрожь.
— Да, Фергюсон, теперь и я чувствую, что снегопада нам не избежать.
— Можете доверять моей несчастной ноге, милорд. Она никогда не обманет.
Наконец-то защелка поддалась. Триона приподняла сиденье и заглянула внутрь. Кейт там не было. Хотя похоже было, что ее сестра здесь побывала, потому что в углу она заметила ее любимую теплую муфту, а рядом — шляпную картонку и серебристый плащ для выходов в оперу, подбитый горностаем.
Триона нахмурилась. Ей показалось, что все эти вещи кто-то трогал. Если бы Кейтлин спряталась в карете, разве не был бы ее плащ помят, муфта сплющена, а шляпная коробка раздавлена? Там и для одной-то Кейтлин едва хватало места, не говоря уж о ее багаже.
Триона опустила крышку на место и переместилась к другому сиденью. Она подняла крючок и осторожно открыла крышку, защелка лишь едва слышно скрипнула. Снаружи в разговоре наступила краткая пауза, потом мужчины возобновили его — на этот раз речь пошла о выборе наилучшей дороги.
Переведя дух, Триона заглянула в сундук. Он до краев был заполнен толстыми одеялами, подушками. В нем находился также кожаный несессер для письменных принадлежностей. Рядом лежал комплект дорожных шахмат.
Хмурясь, Триона молча закрыла крышку и снова опустилась на корточки.
«Кейт, где ты?» Она должна быть здесь. Кто-то ведь положил в сундук ее муфту, плащ, шляпную картонку и…
— Мы готовы, милорд! — крикнул один из лакеев откуда-то спереди.
— Тогда поехали, — раздался голос Маклейна. — Фергюсон, приведи мою лошадь. Я хочу немного проехаться верхом, пока не стемнеет.
— Да, милорд.
Грум окликнул кого-то. Потом Триона услышала звук приближающихся шагов и хруст снега под сапогами.
Триона потянулась к дверце кареты, собираясь бежать, но стоило ей дотронуться до ручки, как карета накренилась вперед и ее бросило на дверцу. При этом она ударилась коленом о жесткий пол. Боль была острой и пронзила всю ногу.
Глаза ее затуманились от выступивших слез, но она смахнула их и поползла к сиденью, в то время как карета тронулась и покатила.
Боже милостивый! Что ей оставалось делать? Обнаружить себя? Но как объяснить свой непрошеный визит и чужую карету?
Стиснув зубы, она вцепилась в кожаный ремень, встала и постучала в крышу экипажа.
Ничего не произошло. Хмурясь, она постучала снова, на этот раз сильнее. Возможно, кучер не расслышал ее стука из-за скрипа кареты, набиравшей скорость.
— Черт, черт, черт!
Все еще держась за ремень, она опустилась на сиденье и приподняла с окна занавеску, чтобы выглянуть. В сгущающейся темноте они неслись по узкой заснеженной дороге, обрамленной с двух сторон деревьями с шапками снега на кронах, сливавшимися в одно пятно. Карета ехала так быстро, что она не смогла бы выпрыгнуть на ходу — можно убиться.
Когда она попыталась опять поднять занавеску, в поле ее зрения попала лошадь золотистой масти. Цвет лошади был необычным, но вид всадника мгновенно отвлек ее внимание.
Он был высоким и широкоплечим, и даже в скудном освещении она смогла разглядеть черты его лица: мощный подбородок, чувственный рот и нос с едва заметной горбинкой. Все в нем изобличало властность и мужественность. Такого красавца мужчину она еще не видела.
Он проскакал мимо, и должен был бы удивиться, увидев в своей карете незнакомку. В брошенном на нее взгляде Триона заметила только ленивую насмешку, будто ему было известно, что она там, но нежданная гостья не заслуживала внимания.
Руки Трионы непроизвольно сжались в кулаки.
— Остановите карету! — закричала она, но ветер и грохот колес заглушили ее голос. Хотя он, возможно, и заметил ее попытку заговорить, тем не менее ее тюремщик проехал мимо с холодной улыбкой на губах.
Не веря себе, Триона снова опустилась на сиденье, поставив ноги на грелку. Она ничего не понимала. Маклейн посмотрел на нее так, будто ожидал увидеть ее здесь. Но как…
И вдруг правда обрушилась на нее как удар молота — с ужасающей быстротой. «Он думает, что я Кейтлин». Триона закрыла лицо руками. Он знал, что Кейтлин будет здесь, в его карете.
Она уронила руки и невидящим взором уставилась куда-то вдаль.
Но если так, почему он продолжает движение? Почему удаляется от Лондона? Если он заранее знал, что Кейтлин окажется в его карете, почему не поспешил вернуть ее поскорее домой? Триона испуганно заморгала. А что, если шутка превратилась в настоящее похищение? И не обернутся ли сложившиеся обстоятельства против Кейтлин? Может быть, Маклейн решил соблазнить ее?
Триона потерла лоб дрожащей рукой. Ну и каша заварилась! Холодный ветер надувал кожаные занавески, и они отчаянно хлопали. Зубы Трионы выбивали дробь, она потянулась, опустила занавеску на окно и закрепила ее, чтобы сохранить в карете хоть немного тепла, потом открыла сундук под сиденьем, вытащила плащ сестры и завернулась в него. Карета неслась во весь опор, так, что ее бросило на соседнее сиденье, и она снова ударилась ушибленным коленом.
Наконец Трионе удалось вклиниться в угол и прижать ногу к сиденью напротив, а обеими руками она изо всей силы держалась за ремень на двери.
