— Вот и ответ на все загадки, барон, — устало сказал адъютант. — Эти коварные твари позволили войти в замок крестьянам, чтобы увеличить количество голодных ртов, а потом тот самый шаман, которого мы видели со стены, призвал сюда эту пакость. Провианта больше нет, то, что осталось, отравлено мышиным дерьмом, завтра в крепости будет голод.
— Потому орки и не стали штурмовать замок, а лишь сделали невозможным наш прорыв, они отлично знают, что через неделю в крепости ни у кого недостанет сил поднять меч, — согласно кивнул Бригс и злобно ударил кулаком по притолоке амбара. — И ведь никто в Таннии не знает, что нам нужна помощь.
Как аккомпанемент словам барона раздался треск, и на двор замка рухнули обломки катапульты, с таким трудом доставленной сюда из графства. Крысы изгрызли ремни, скрепляющие деревянные части метательной машины, и катапульта развалилась.
С тех пор барон частенько стоял на башне, буравил врагов ненавидящим взглядом, изрыгал проклятия и мучительно искал выход. В осажденной крепости начали есть рыцарских коней, но Бригс знал, что и их хватит ненадолго.
Сегодня с утра пораньше от замка доносились ор и вой, совсем как во времена майдана на площадях Украины. Такой звук можно услышать еще и в марте, когда дерутся загулявшие коты. Мощное крещендо воплей достигло апогея, когда подъемный мост с натужным скрипом пошел вниз.
Ворота замка распахнулись, и оттуда спиной вперед вылетел весьма помятый дядька с гофрированным фейсом, здорово смахивающий на украинского президента Ющенко, когда его примерно таким же образом выкидывали с президентства. И вел он себя похоже, упирался руками и ногами, призывал на помощь, ссылался на высоких покровителей, кричал, что очень болен, готов почти ничего не есть, и все порывался втиснуться обратно, но его не пустили. За Ющенко последовала еще парочка колоритных типов, потом народ повалил массово, и стали видны крепкие солдаты, которые и выпихивали гражданских наружу.
— Это чего такое творится? — отвалив челюсть, спросил кто-то из орков-мечников.
— Они избавляются от лишних ртов, — ответил воину Торн, — но смысла здесь немного. Это напоминает отсечение зараженных пальцев больному гангреной, но, если источник заразы не устранен, все подобные меры только продлят агонию.
Саэна неверящими глазами смотрела, как представители светлой расы выбрасывали из крепости безоружных крестьян, в том числе женщин и детей, на верную гибель, и никак не могла проглотить комок в горле. Торн повернулся к ней, явно желая обратить внимание эльфийки на oblico morale воинства Штрайна, но, увидев ее состояние, быстренько передумал. Лорд с интересом и каким-то непонятным ожиданием смотрел в сторону замка, и на губах его играла самодовольная улыбка.
— Все к лучшему, — торжествующе объявил лорд. — Я так и хотел, так и задумывал.
— Чего-чего? — ошеломленно спросила эльфийка.
— Того-того, — передразнил Торн. — Все эти люди теперь смертельно ненавидят таннийских владык и солдат, это очень хорошо! Осталось малость — сделать так, чтобы нас они любили, с чем в таких условиях справится даже ребенок. И в итоге у нас до пяти сотен новых старательных работников, преданных подданных, а пахари клану здорово нужны.
— Ты все это планировал изначально? — с удивлением покачала головой эльфийка.
— Не совсем так, но планировал, даже хотел предложить рыцарям выпустить безоружных наружу, пообещав не убивать их, а вышло еще лучше, они сами догадались, сообразительные, когда жрать хочется!
— Так ты не будишь их убивать, орк? — с прищуром глядя на Торна, поинтересовался Дварин.
— А зачем убивать кур, несущих золотые яйца? — захохотал в ответ орк. — Каждый крестьянин в год приносит по пятнадцать золотых налога, с учетом их количества, считай, что сегодня я приобрел полторы золотые шахты, причем даром! Кроме того, каждая крестьянка раз в несколько лет рождает нового крестьянина, то есть мои шахты будут расти и расти. Плюс молодые люди-воины из тех же крестьянских семей, которых у нас уже сейчас три сотни. Ха! Население — это главное богатство любой страны, а если с ним нормально обходиться, то и надежнейшая опора трону. Сейчас ты видишь элементарнейшую схему «злой — добрый», злые подлые рыцари и добрый заботливый клан, ха! Я всегда говорил: быть для повелителя злым — себе дороже, владыка должен быть могуч, страшен, но милостив, запомните это, милостив. Конечно, нельзя распускать подданных, строгость обязательно должна быть, но в меру, Штрайн же просто недальновидный осел. Как только изгнанные отойдут подальше от крепости, увидите все сами.
Выкинутые из форта крестьяне стояли под стеной и с ужасом смотрели в сторону армии Торна, а сверху им кричали, наверно, в утешение, что солдаты и рыцари очень сожалеют, но эта жертва необходима и воины графству нужнее. Постепенно плач затихал, а вот крики из умоляющих стали гневными, в сторону рыцарей зазвучали проклятия, вскинулись сжатые кулаки.
Внезапно, словно поддавшись на мольбы пейзан, мост заскрипел, опускаясь. Правда, ворота открывать не стали, а распахнули небольшую калитку, оттуда спокойно вышел худощавый человек с суровым лицом, облаченный в потертую коричневую рясу. Мост снова подняли, священник подошел к изгнанным и поднял руку — крики разом стихли. В это время над парапетом появился рыцарь, по описанию Снупи это был барон Бригс.
— Кто выпустил священника, бездельники?! — закричал он на своих опричников настолько громко, что даже до орков долетало каждое слово. — Святой отец, зайдите обратно!
— Я остаюсь со своей паствой, — хорошо поставленным голосом ответил священник и решительно зашагал прочь от ворот замка.
— Я не могу этого позволить, вернитесь! — надрывался Бригс, свесившись с парапета. Но человек в вытертой рясе более не удостоил его и взглядом, обратившись к заплаканным крестьянам: — Укрепитесь духом и ступайте за мной, дети мои, все в руках господа, положимся на него.
— Это деревенский священник, люди зовут его отцом Харлампием, — вглядевшись прищуренным взглядом в предводителя крестьян, сообщил Снупи и что-то торопливо зашептал на ухо лорду.
Теперь уже Саэна с торжеством взглянула на Торна, а тот уже не просто улыбался, а прямо-таки казался котом, получившим и без помехи умявшим огромную кринку сметаны. Что в голове у лорда, когда он так улыбается, не знал никто, даже Хорт с Саэной, и потому эльфийка нервничала, особенно когда вспомнила рассказы деда о тех леденящих душу ужасах, что творили орки с попавшими в их лапы служителями светлых богов.
— Священника не трогать ни при каких обстоятельствах, — к немалому облегчению Саэны, скомандовал Торн и добавил, обратившись к стоящим рядом друзьям: — Нам сегодня удивительно везет!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
