Вокзал напоминал дурдом. Кричали дети, ругались мужчины и женщины. И было просто море народу! Все хотели попасть на этот последний поезд.
– Так Ева, – прорычал Николай, – нам нужно на перрон. Я держу оба чемодана, а ты держись за меня, крепко держись!
Я вцепилась в него, и опустила свою голову, чтобы не видеть этих людей. Николай сделал звериное лицо и потащил меня сквозь толпу. За нас стали цепляться, пару раз меня чуть не оторвали от Николая, но он прижимал свою руку, в которую я вцепилась, к своему телу, помогая мне держаться за него. От страха я стала немного подвывать, думая только об одном, как бы выбраться на перрон.
Но когда мы вышли на него, легче не стало! Николай упорно тащил меня дальше.
– Сиди здесь Ева, – сказал он, ставя оба чемодана. – Никуда не уходи, поняла меня?
Я кивнула головой не в силах произнести ни слова и села на чемоданы.
Он оглянулся и подозвал молодого солдата, который стоял возле одного из вагонов.
– Это моя жена, она беременна, я главный инженер завода, который эвакуируют, головой отвечаете за нее.
Солдат вытянулся и кивнул головой.
Николай побежал дальше по перрону, а мы с солдатом остались вдвоем, не считая снующих пассажиров.
– Вам страшно? – спросила я у солдата.
Тот посмотрел на меня. Совсем молоденький паренек, который был, скорее всего, курсантом, какого-нибудь из училищ города.
– Очень, – честно ответил мне он. Я протянула свою руку и погладила его по руке.
– Вы держитесь, – сказала я, потому что больше не знала, что ему сказать, ведь я уезжала, а он оставался здесь.
Он кивнул мне головой и нахмурился.
Николая долго не было, у меня уже затекли ноги и спина. Я крепко прижимала к себе сумочку, как самое дорогое, что у меня было. Солдат хмурился и хватался за свою винтовку, которая была в его руках, когда кто-то проходил слишком рядом со мной, охраняя меня.
– Так все Ева пошли, – ко мне подбежал мой муж, и я тут же встала с чемоданов. – Спасибо, – он пожал руку солдату, тот откозырял нам и снова встал на то место, с которого его позвал Николай.
Мы стали продираться на свои места. Народу было много, Николай тащил оба чемодана и меня. Немного радовало и успокаивало, что вагон был купейным, видимо для высшего состава завода. Николай с трудом открыл дверь, затолкнул сначала меня, а потом зашел в него сам. В купе уже сидели две пожилые женщины и девочка, которая испуганно жалась к одной из них. Я плюхнулась на свое место, Николай сел рядом, вытирая дрожащей рукой пот со лба. Почти сразу же за нами в купе пролез полный мужчина, который стал, почему-то, кланяться, просить прощения у дам. Он сел рядом с Николаем, они поздоровались, пожали друг другу руки.
– Думал, не успею, – прошептал мужчина.
Вагон дрогнул. Вой и крики на перроне стали еще громче. Я прижалась со всей силы к Николаю.
– За что, за что, – шептала я.
Он гладил меня по спине и успокаивал, что все будет хорошо, мы вернемся, у нас скоро будет наш малыш. А на самом деле в его глазах стояли слезы. Это был его город. Город в котором он родился и вырос, в который вернулся с любимой женщиной и в котором мечтал растить своих детей. Который любил всем сердцем. А сейчас ему приходилось бежать, именно бежать из него, чтобы спасти не только себя, а свою семью, которой он дорожил больше жизни.
– Я выполню свое обещание, – прошептал он. – Выполню.
Когда поезд набрал скорость, мы увидели вспышки взрывов. Это бомбили наш город. Женщины и я заплакали. Плакали и оба мужчины, которые находились в этом купе.
– Будьте вы прокляты, – шептал мужчина.
– Будьте вы прокляты, – шептали за ним женщины.
Я же просто плакала, прижимаясь к Николаю, не в силах произнести ни слова. Красивые дворцы, Эрмитаж, Петергоф, набережная Невы, наше наследие, наша история, искусство нашей страны беспощадно уничтожалось темной вражеской силой, которой казалось, было мало человеческих страданий.
Наш поезд увозил нас все дальше и дальше, в неизвестность. Но мы хотя бы были свободны. Потому что кольцо вокруг Ленинграда сжималось, и мы чудом успели выбраться из него.
До свидания город, который я полюбила. До свидания все, с кем я была там знакома, моя школа, ученики, коллеги. И снова прощай моя названная мама. То, что она не переживет эту войну я не сомневалась. Слишком пожилой она была.
Под стук колес, от покачивания вагона, я уснула в крепких руках Николая, который обнимал меня и прижимал к себе. Я чувствовала его защиту, поэтому могла себе позволить расслабиться. Я знала, я верила, он сделает все для меня, а сейчас еще и для своего ребенка. Было немного страшно, что Господь послал нашего малыша в такое трудное время, но я утешала себя тем, что рядом со мной мой муж, который любил меня, которого полюбила я. Он сильный и справиться с любыми невзгодами. С ним, я как за каменной стеной. Мои родители были правы, только о том, что они сделали для меня, я не знала.
Глава 2
– 1 —
С каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Николай кутал меня, как мог, приносил еду, которую покупал или выменивал на станциях и горячую воду, и даже иногда чай. Но все остальное время был рядом, все время спрашивал, как там малыш. Я отвечала ему, что с таким заботливым папой нашему малышу очень хорошо.
Николай так же помогал и двум женщинам, который были с его завода. Девочка все время плакала, иногда капризничала. А мужчина громко храпел, когда спал или тяжело дышал, когда сидел рядом с нами. Но для меня все это было не важно. Главное, что мы были в относительной безопасности, я была не одна, под защитой своего мужа.
Немного пугали длинные остановки. Николай старался мне ничего не рассказывать, чтобы не пугать и не тревожить, но я все равно слышала, что взрывом разорвало рельсы и теперь их заменяют. Хорошо, если поезд останавливали на какой-нибудь станции, а не в поле, где дул холодный пронизывающий ветер. Поезд шел на север, и каждый раз, просыпаясь утром, я видела, как меняется местность, и ощущала изменение погоды. Я уже потеряла счет дням, сколько мы были в пути, казалось, что мы проехали уже всю страну, а все никак не доедем до своего пункта назначения.
Когда Николай выходил на перрон и возвращался в наше купе, мы все с надеждой смотрели на него, ожидая хороших новостей с фронта, или что-нибудь о нашем городе.
– Блокада, – однажды сказал Николай. – Ленинград взяли в кольцо. А наши войска отступают.
Я заплакала вместе с женщинами, а мужчины еле сдерживали свои слезы.
Однажды рано утром нас разбудил крик женщины, которая ехала с нами вместе в купе. Николай приказал мне сидеть на месте, но я услышала какой-то хрип и хотела вскочить, но он усадил меня на место и рявкнул, чтобы я не высовывалась из под одеяла, а сам побежал к начальнику поезда. Мы стояли на остановке. В купе забежали санитары, которые стали стаскивать мужчину с полки и перекладывать его на носилки. Ни смотря на недоедание, он все еще был крупным, санитары и Николай, который помогал им, кряхтели от напряжения. Его вынесли из купе, а я помогала женщинам успокаивать девочку, которую одна из них напугала своим криком.
Когда Николай вернулся, мы все вопросительно посмотрели на него. Он отрицательно помотал головой, что обозначало, что мужчина скончался, так и не доехав до конца пути. Женщины заплакали, а я прижалась к мужу еще сильнее.
– Коленька, – прошептала я и посмотрела на него. Он увидел в моих глазах страх.
– Нет, Ева, – сказал он, – со мной такого не случиться. Этот мужчина был болен, а я здоров. Мне нельзя болеть, ведь я в ответе за свою семью.
Он приподнял мое лицо и, так как мы были в купе не одни, легонько поцеловал меня в губы.
– Все будет хорошо, – прошептал он, и я заулыбалась ему в ответ.
Мы продолжили свой путь. Женщинам стало немного легче, потому что на освоившейся полке спала теперь девочка. Николай спал со мной, согревая своим телом и крепко прижимая к себе. В такие минуты я улыбалась, даже во сне. И вот что было странно. Вокруг был холод, недоедание, страх, война, а мне было все равно. Для меня важно было, что Николай был рядом со мной, любил меня, а я его. Я еще не сказала ему этих слов, хотела это сделать, когда мы приедем, чтобы все было красиво. Я представляла себе этот вечер, его реакцию, и жмурилась от удовольствия. Мне казалось, что поезд не едет, а ползет, так поскорее хотелось и сделать это. Я все время спрашивала у мужа, когда мы приедем, и ему ничего не оставалось, как отвечать мне, что скоро.
Так мы и ехали, я в своих грезах, Николай в заботах. Он еще на остановках бегал и проверял оборудование, которое везли на север, потому что был ответственным за него. Вот и в этот вечер, все было так же, как и в предыдущий. Мы попили горячего чаю, посетовали на войну, и легли спать. Николай обнимал, прижимал меня к себе и шептал мне слова любви, иногда целуя в шею. Я тихонечко хихикала, и шептала ему в ответ, что он у меня самый лучший.
