Вжавшись в песок, он осторожно поднял голову и посмотрел в сторону "Камаро", вокруг которого еще не рассеялось облачко белой были. Как раз в этот миг напротив перевернутой машины остановился фургон.
Открылась дверь, и на обочину спрыгнул человек. Через несколько секунд к нему присоединился его сообщник. Эти двое ничем не напоминали пенсионеров - любителей путешествий, которых можно было бы представить за рулем обшарпанного дома на колесах. Крепкие мужчины лет тридцати. Их загорелые лица казались высеченными из обожженной солнцем скалы. У одного черные волосы были зачесаны назад и стянуты двойным узлом. Такой стиль вышел из моды, и дети называют его "куриным хвостом". Второй - стриженный ежиком, с выбритыми висками. Оба в майках без рукавов, джинсах и грубых ковбойских ботинках. Они разделились и сжимая в руках пистолеты, с двух сторон начали медленно приближаться, прежде чем скатился на дно высохшего ручья и отползти вправо. Оглянулся, проверяя, не оставляет ли следов, но со времени последнего дождя прошло немало дней и выжженная яростным солнцем земля была твердой, как камень. Метров через пятнадцать русло резко сворачивало влево и соединялось с дренажной трубой, уходящей под дорожную насыпь.
К Джиму вернулась надежда. Однако его по-прежнему трясло от страха - с тех пор как он обнаружил в пикапе умирающего незнакомца. Его тошнило, но желудок был пуст. Что бы там ни говорили диетологи, иногда полезно пропустить завтрак.
В трубе было темно и прохладно. На миг захотелось остаться, спрятаться в темноте в надежде, что преследователи бросят поиски и уйдут.
Но, конечно, это невозможно. Джим не был трусом. Даже если бы совесть позволила ему эту слабость, все та же таинственная сила заставила бы его подняться и продолжать борьбу. В какой-то степени он был марионеткой в руках невидимого кукольника, героем пьесы с непонятным сюжетом.
Джим пополз по трубе, чувствуя, как впиваются в тело острые колючки перекати-поля, вылез с противоположной стороны шоссе и подобрался к краю дорожной насыпи. До фургона рукой подать, чуть дальше, как мертвый жук, лежащий на спине, чернел "Камаро". Бандиты стояли у перевернутой машины, они уже проверили, что в легковушке никого нет.
Они оживленно переговаривались, но расстояние было слишком велико и до Джима долетали лишь невнятные обрывки слов, искаженные горячим воздухом.
Пот струился по лбу, заливая глаза. Джим вытер лицо рукавом и продолжал следить за преследователями.
Они медленно двигались в глубину пустыни. Один настороженно озирался по сторонам которой шел, пригибаясь к земле: искали следы. Сейчас, на его несчастье, окажется, что один из них воспитался среди индейцев, и они настигнут его быстрее, чем игуана ловит песчаного жука. С запада донесся глухой рев приближающейся машины. Звук быстро усиливался, и через несколько минут из сверкающего миража вынырнул грузовик. Джим смотрел на него снизу вверх, и грузовик показался ему гигантской боевой машиной, заброшенной в наше время из двадцать второго века.
Завидев перевернутый "Камаро", водитель грузовика остановится, чтобы, как это водится у дальнобойщиков, предложить помощь. Его появление застанет убийц врасплох, и их замешательством можно будет воспользоваться.
Так рассчитывал Джим, но план не сработал. Грузовик не сбросил скорость на подходе, и Джим хотел вскочить и знаками привлечь его внимание. Но, прежде чем он успел пошевелиться, огромная машина с ревом и грохотом пронеслась мимо него, роняя клубы горячего черного дыма, точно дьявольская колесница с душами грешников, опаздывающая в ад.
Джим с трудом подавил желание вскочить и крикнуть вслед удаляющемуся грузовику: "Где ж твои самаритянские чувства, скотина?"
Над шоссе снова повисла горячая тишина.
Убийцы, проводив взглядами грузовик, продолжили поиски.
Страх и ярость бушевали в душе Джима. Он снова скатился под откос и, волоча за собой дробовик, пополз в направлении фургона. Дорожная насыпь скрывала его от глаз преследователей. Но что им стоило перебежать через шоссе и всадить в него десяток пуль?
Когда он снова рискнул поднять голову, то увидел, что находится напротив фургона, закрывающего его от врагов. Он не видел их, но и они не могли его сейчас заметить. Вскочив на ноги, Джим быстро перебежал через шоссе и остановился у двери со стороны пассажира. Убийцы оставили ее открытой.
Джим было взялся за ручку, но тут ему пришло в голову, что внутри фургона мог скрываться третий, оставшийся охранять женщину с дочерью. Чтобы не попасть под перекрестный огонь, нужно сначала покончить с двумя первыми.
Он двинулся к кабине фургона, но не сделал и двух шагов, как услышал приближающиеся голоса и замер, ожидая, что из-за угла выйдет убийца со странной прической. Но они остановились с противоположной стороны фургона.
- Плевать...
- Он мог запомнить наш номер...
- Наверняка скоро сдохнет...
- В машине не было крови...
Джим опустился на колено возле колеса и заглянул под фургон. Они стояли возле двери водителя.
- Будем двигаться к югу...
- А копы повиснут у нас на хвосте...
- Пока он доберется до копов, мы будем в Аризоне...
- Ты думаешь.. - Я знаю.
Джим поднялся и стал осторожно красться вдоль бампера.
- Через Аризону в Нью-Мексико...
- Там тоже полиция...
- В Техас, позади останется несколько штатов, если надо, будем гнать всю ночь...
К счастью, обочина была посыпана песком, а не щебенкой, и Джим, бесшумно ступая, приблизился к фарам со стороны водителя.
- Ты знаешь, что связь у копов хреновая...
- Он где-то здесь, черт бы его побрал...
- Здесь миллион скорпионов и гремучих змей...
Джим выступил из-за угла и навел дробовик:
- Ни с места!
На какой-то миг они застыли с разинутыми ртами, с таким выражением он бы смотрел на трехглазое чудовище с пастью во лбу. Между ними было меньше трех метров. Можно плюнуть им в лицо, негодяи этого как раз заслуживают. Издали они казались двуногими змеями, да и сейчас они опаснее любой ядовитой твари, ползающей в пустыне.
Стволы их пистолетов были опущены к земле. Джим повел дробовиком.
- Бросай оружие, живо!
Это были закоренелые негодяи или полные идиоты, а может быть, и то и другое, - словом, дробовик не произвел на них никакого впечатления. Один, тот, который с хвостом, бросился на землю, второй, с выбритыми висками, вскинул пистолет, и Джим с двух шагов всадил ему в грудь заряд картечи.
Первый убийца юркнул под фургон и исчез.
Чтобы не получить пулю в ногу, Джим ухватился за ручку водительской двери и вскочил на ступеньку. В тот же миг из-под фургона хлопнули два выстрела, и пуля пробила колесо, за которым он только что стоял.
Вместо того чтобы забраться в кабину, Джим снова спрыгнул на землю и растянулся на животе, выставив перед собой дробовик. Он думал, что застигнет убийцу врасплох, но тот уже вылез из-под машины с противоположной стороны, и Джим только успел заметить, как мелькнули и исчезли черные ковбойские ботинки.
Джим вспомнил лестницу, рядом с которой был привязан мотоцикл.
Негодяй хочет забраться на крышу. Чтобы не стать легкой мишенью, Джим протиснулся под фургон. Под машиной было так же душно, как и на солнцепеке. Песок обочины излучал зной, накопленный с самого утра.
Две машины одна за другой проскочили мимо. Он не слышал, как они приблизились. Сердце бешено колотилось в груди, в голове били литавры. Он выругался вслед трусливым водителям, но потом сообразил: вряд ли кто захочет остановиться, увидев на крыше фургона человека с пистолетом.
Только неожиданность могла принести успех. Как морской пехотинец под огнем, Джим стремительно пробрался к заднему бамперу и выглянул из-под фургона, Над головой висел "харлей", сверкая спицами на ослепительно белом солнце.
Лестница была пуста. Убийца уже залез на крышу. Наверняка думает, что сбил противника с толку, и не ожидает от Джима таких стремительных действий.
Джим выбрался из-под фургона и, стараясь не шуметь, стал подниматься по лестнице. Одной рукой он держался за боковую железную скобу, другой сжимал дробовик. С крыши не доносилось ни звука. Неверный шаг, скрежет старой лестницы под ногой - и дело плохо.
Джим достиг верха и осторожно выглянул из-за края крыши. Убийца полз по правой стороне фургона к кабине, заглядывая вниз. Он двигался на четвереньках. Хотя обшарпанная белая краска и отражала большую часть солнечных лучей, раскалившаяся на солнцепеке крыша чувствительно ранила даже самые заскорузлые ладони и прожигала толстую джинсовую ткань. Но если парню с хвостом и было больно, он этого не показывал. С решительностью самоубийцы, отличавшей и его мертвого дружка, он спешил навстречу своей смерти.
Джим поднялся еще на одну ступеньку.
