– Джек провел по своим волосам, окончательно растрепав их, а затем продолжил серьезным тоном. – Будь попроще, малыш, тебя еще столько интересного впереди ждет.
И внезапно двинулся вперед, прямо на меня.
– Это колючая броня совершенно не подходит твоим огненным волосам, – сказав это буквально мне в лицо, обдавая горячим дыханием остуженную кожу.
Я думала от него будет пахнуть, как минимум смолами, но ни черта подобного!
Цитрусовые аккорды с нотками в свежей мяты и что-то ещё… Нечто пряное и острое, раздражающее нюх и одновременно пробуждающее вдыхать снова и снова этот аромат.
– От тебя я тоже ожидала большего, – незаметно для себя перешла на ты, разозлившись на собственную реакцию тела.
Я не понаслышке знала, какое влияние имели определенные сочетания ароматов. Оттого и бесилась, не в силах идти наперекор чувствам, что пробуждал во мне этот мужчина.
Учащенное сердцебиение, легкое головокружение и… Так, а ладошки-то отчего вспотели?!
Джек больше ничего не стал говорить, оставив последнее слово за мной и одарив напоследок внимательным взглядом. Обойдя меня сбоку, даже не прощаясь, двинулся вперед по улице прямо под проливной дождь и через какое-то время скрылся за ближайшим поворотом.
Я ещё долго смотрела ему вслед, не совсем понимая, какие эмоции испытываю.
Определенно, на первом плане было облегчение.
Он согласился. Это было уже прорывом. Все получилось даже лучше, чем в моих представления.
Если Митч был прав, и Джек являлся одним из представителей теневой стороны СИЗа, то мне несказанно повезло заинтересовать его.
Когда неожиданно зазвонил мобильник, я в недоумении уставилась на дисплей, где высветился незнакомый номер.
Это еще кто с утра пораньше?
– Да? – выдохнула в трубку, наконец осознав, насколько сильно продрогла.
– Признай, ты без ума от меня, – заявил некто на другом конце «провода» голосом Джека, тем самым отвечая на мой невысказанный вопрос.
Откуда… Ладно, наличие моего номера ещё можно было как-то объяснить. Наверное, у мужчины есть доступ к контактам всех работников бара. Не хакер же он, в самом-то деле!
Эта профессия человеческого мира для меня до сих пор являлась тайной за семью печатями.
– Еще один пошлый намек, и я передумаю идти на свидание, – не отнимая трубки от уха, ответила, почему-то давя глуповатую улыбку.
Неужели он все же заметил меня раньше, чем сегодня?
И тут же одернула себя. Какого вообще черта я думаю об этом?!
– Тебе же хуже, – чуть ли не промурчал мужчина и, не дожидаясь моего ответа, сбросил звонок.
Послышались гудки.
Значит, всё-таки последнее слово осталось за ним. Ну, что ж, начнем нашу игру.
6
Утро началось не с кофе. И если кто-нибудь спросил бы: тогда с чего? То я бы загадочно улыбнулась, скромно потупив глазки.
Потому что это совершенно отдельная история.
– По-о-одъем!
Дико испугавшись, подскочила с нагретого места, но у одеяла, что крепко спеленало мои ноги, были другие планы. И только после того, как смачно приложилась мягким местом об пол, я соизволила распахнуть свои пересохшие от недосыпа глаза. Все расплывалось, поэтому пришлось еще и проморгаться, что вышло с трудом.
Я так устала. Вот только проснулась вроде бы, но уже все — силы закончились.
– И тебе доброго утра, ба, – сквозь зев, невнятно проговорила.
Миссис Шайден старшая, невероятно довольная собой, стояла в дверях моей комнаты, держа в руках кувшин.
– Водички? – слетело с ее уст невинное.
– Лучше топор. Обещаю, я устрою тебе замечательные похороны, – в сердцах произнесла, неуклюже поднимаясь с пола. – Сколько раз тебе повторять, что меня не нужно будить в выходные?
– Я же о тебе забочусь, дорогуша. Между прочим, несколько глотков колодезной водицы с утра — отлично продлевает молодость.
Забыла сказать: моя бабушка — чертова провокаторша. С каждым годом, она все чаще и чаще развлекалась за счёт насмешек надо мною. Не злых, нет. Но весьма назойливых.
– Что это? Старческий маразм? – усмехнулась, не желая спросонья принимать правила её "игры". – Колодцами уже давным-давно никто не пользуется. У всех дома тру-бо-про-вод, – специально по слогам проговорила. – Слышала о таком?
– Не ерничай, – ба поняла, что веселье в виде истерики я ей сегодня не устрою и сдалась.
Похоже, раздражать людей — это у нас семейное.
– Я приготовила нам завтрак. Приводи себя в порядок и спускайся.
– Да-да, конечно, – окончательно поднявшись, а если точнее, то забравшись на кровать, потянула на себя одеяло.
Недосмотренный сон снова норовил вернуться ко мне с новыми подробностями. В нём мне чудились те светлые времена, когда Мэди ещё была жива. И почему-то она назойливо пыталась познакомить меня с Джеком, для которого "загадочность" была вторым именем.
– Я вообще-то могу использовать эту воду не по назначению, – вероятно заметив, как я сплю на ходу, пригрозила бабушка.
– Встаю-встаю, – обреченно простонала. – Вот карга старая, – добавила вполголоса.
– И слух у меня прекрасный, – уже уходя, громко напомнила родственница.
– Я говорю, ты у меня самая лучшая!
От души простонав в подушку, выражая этим всю нелюбовь к бессмысленным ранним подъемам в выходные, я все же встала с кровати и побрела в ванную. В зеркале над умывальником отразилось лохматое чудовище с залегшими под глазами синяками.
«Ужас какой», – подумала я.
Чудовище лишь лучезарно улыбнулось в ответ.
В общем, несмотря на столь удручающее начало дня, мне удалось не утратить любовь к собственной жизни. К тому же, сегодня должно было состояться одно из самых знаковых событий в череде серых беспроглядных будней — свидание с Джеком. И не то чтобы я прониклась особой любовью к мужчине, пусть он мне и нравился, но каждый новый кусочек пазла был важен.
Телефон глухо завибрировал, а на экране отразилось смс от незнакомого абонента: «Увидимся в 20:00 у аллеи роз. Я буду вооружен, дабы уровнять наши силы».
Усмехнулась, попутно осознав, что не записала вчера номера Джека, а еще удивляясь его выбором места встречи. Аллея роз — самое злачное местечко нашего города. Там частенько ошивается всякий сброд, и не всегда его состояние приравнивается к способности жить.
И если обычные люди без способностей искренне считали аллею роз лишь одной из зон гетто, то существа знали — это место рассадник потерявших дом сородичей.
Не каждому из эмигрировавших иных, как толерантно называли нас инквизиторы, удавалось устроиться
