— Нам бы в своей стране разобраться. Объединение немецких земель — вот наша цель, только тогда мы сможем противостоять остальному миру, — задумчиво проговорил барон Теодор.
— Здесь я полностью с вами согласен, — кивнул ему Генрих, и беседа прекратилась.
Слуги быстро убрали посуду и принесли десерт. За столом некоторое время царила тишина.
— Как прошла охота? — нарушил молчание Генрих и пристально взглянул на лакомящегося сдобой Людвига.
— Мне почти ничего не встретилось, — пожал тот плечами и потянулся за следующим пирожным.
— Тогда почему ты вернулся так поздно?
— Мне не хотелось возвращаться, — вызывающе буркнул юноша.
— Значит, только по собственной прихоти ты заставил егерей бродить за тобой по лесу?
— А почему бы и нет? Это их обязанность.
Марциана заметила, что Генрих вновь начинает гневаться, и решила немедленно остановить разгорающийся конфликт. Юная баронесса ненавидела раздоры, и именно поэтому ей частенько приходилось улаживать ссоры в собственной семье. Вот и сейчас, заметив, как у мужа на скулах нервно заиграли желваки, девушка поспешно проговорила:
— Мне не очень нравится охота. И я знаю, что даже мужчины нередко с удовольствием просто так бродят по лесу, наблюдая за птицами, деревьями и цветами…
Людвиг бросил на нее быстрый оценивающий взгляд, но девушку в этот момент больше интересовало, как муж отреагирует на ее очередное вмешательство в его разговор с племянником. Генрих и на этот раз ничем не выдал своего недовольства, но обратился к мальчику все тем же суровым голосом:
— Ты знал, что я сегодня появлюсь в замке с молодой женой. Ты обязан был одним из первых встретить баронессу Грифенталь. Надеюсь, впредь ты будешь более учтив и сделаешь все возможное, чтобы твоя тетушка чувствовала себя здесь как в своем родном доме.
— О, разумеется.
— Думаю, дядюшка, вы также поможете баронессе освоиться здесь, — обратился Генрих к барону Теодору.
— Буду очень рад, мой мальчик. Мне доставит большое удовольствие присматривать за твоей супругой, — добродушно улыбнулся дядюшка, но Марциана тут же возразила:
— Надеюсь, что никому не придется «присматривать» за мной. Я со всем справлюсь сама, — не очень громко объявила юная баронесса и осторожно взглянула на мужа. На короткий миг ей показалось, что его темные глаза лукаво улыбаются.
— В самом деле? Интересно, чем вы собираетесь себя занять? — невозмутимо поинтересовался Грифенталь.
— У хозяйки всегда полно дел. И не забывайте о детях. Надеюсь, что вы пошлете за Анной? Она, наверное, очень соскучилась по своему дому.
— Если вы так желаете, я отправлю за ней уже завтра. А что касается дома, то Недлиц и Марта прекрасно с ним справляются.
— Они производят впечатление хороших слуг, но меня учили, что дом требует самого пристального внимания хозяйки. Когда мы проезжали по парку, я заметила, что даже там нет должного порядка.
— Что именно?
— Все цветники полны сорняков, за деревьями и кустарниками тоже давно не ухаживали… Да и озеро, мне кажется, заброшено. Я очень сомневаюсь, что в нем водится рыба.
— Возможно, она права, Генрих, — заметил барон Теодор. — Наш садовник уже довольно стар. Наверно, взгляд его притупился, и он не замечает недостатков. Давно пора найти ему замену.
— Ну что же, моя милая, вы можете поступать с цветниками и садами, как считаете нужным. По крайней мере, это даст вам возможность развлечь себя до приезда Анны.
Марциана была уверена, что и в доме найдется достаточно проблем. Надо признать, что слуги знают свое дело, но кое-что следует изменить. Поскольку у барона финансовые затруднения, можно сократить количество свечей в комнатах, которыми не пользуются. Точно так же нет необходимости везде топить камины, тем более, что весна уже вступила в свои права. Понимая, что такая расточительность, возможно, объясняется ее приездом, девушка решила пока не высказывать своих предложений, а посмотреть, как это делается в обычные дни. По той же самой причине она воздержалась от замечания, что во время ужина слуги не обращались к ней за распоряжениями, хотя ее представили как новую хозяйку. Они даже начали убирать со стола, не спросив ее разрешения. Молодая баронесса твердо решила, что если это повторится, она поговорит лично с дворецким, который распоряжался за ужином.
Пока Марциана размышляла обо всем этом, ее супруг решительно встал из-за стола.
— Людвиг, я жду тебя в своем кабинете, — строго приказал барон племяннику и, заметив, что Марциана привстала вслед за ним, повернулся к ней: — Вы можете пойти к себе, моя милая. Я приду к вам, как только поговорю с этим юношей.
Девушка вновь ощутила легкую дрожь, но не могла понять, в чем причина этого волнения — то ли в предчувствии предстоящей встречи с мужем, то ли от раздражения. Супруг разговаривал с ней тем же повелительным тоном, что и со своим племянником. Слегка прикусив губку, Марциана церемонно поклонилась мальчику:
— Спокойной ночи, ваша светлость.
Людвиг коротко кивнул и, не сказав ни слова, вышел из комнаты вслед за дядей.
— Несносный мальчишка, — вздохнув, проговорил барон Теодор.
— Должно быть, ему трудно видеть меня. Барон сказал, что я должна заменить ему мать, — высказала предположение Марциана, когда они вышли из столовой и направились к лестнице.
— Чепуха. Мальчик почти не видел ее. Гертруда обожала Анну и предоставила воспитание сына нянькам и отцу. Герцогиня предпочитала жить в городе и старалась проводить в замке как можно меньше времени. Зато Вольдемар бывал здесь частенько. И, в основном, без жены.
— В нашей семье все было несколько иначе, — покачала головой Марциана. — Моя мама проводит в городе только три месяца, когда начинаются сезоны. Правда, она тоже более близка с моими сестрами, нежели с братьями. Наверно, матери всегда не очень интересуются сыновьями. И барон Генрих… Я хотела сказать… — она запнулась, сообразив, что не должна обсуждать мужа даже с близкими ему людьми.
— Генрих очень любил свою мать. Иначе и быть не могло, — на лице барона Теодора появилось мечтательное выражение. — Луиза была полна жизни и веселья. Она обожала всех своих детей, любила их просто до безумия. И дети боготворили ее. У Луизы всегда гостило много друзей, таких же веселых и жизнерадостных. Они были немного старше меня… Кроме одной, которую звали Каролина… — улыбнувшись, он задумчиво покачал головой и продолжил рассказ: — Мой брат так и не смог оправиться после смерти Луизы. Альфред, разумеется, не отказывал себе в развлечениях, но о том, чтобы снова жениться, и слышать не хотел. Со временем он стал таким же суровым и надменным, как наш отец. Вольдемару в год смерти матери исполнилось тринадцать лет. Он очень возмущался, что мать так жестоко поступила с ним, и требовал вернуть ее к жизни. Ужасно сердился, когда понял, что со Всемогущим спорить бесполезно… Что касается Генриха, то за одну ночь он превратился из жизнерадостного пятнадцатилетнего мальчика в грустного и серьезного юношу. Он вызвался сам рассказать Бригитте о смерти матери. Это его младшая сестра, графиня фон Левенбах. Анна сейчас живет у нее… — барон остановился у закрытых дверей библиотеки. — Пожалуй, я немного почитаю перед сном. А вам следует пойти к себе. Не стоит сердить мужа в вашу первую ночь.
