Свиток шестой
В те дни Гарун не хотел и не пытался войти в гарем вовсе не потому, что стыдился чего-то. Ему просто было недосуг: бесчисленные занятия с мудрецами и фехтовальщиками, звездочетами и царедворцами, мечниками и советниками отнимали, как ему казалось, все его силы. Однако мудрая Марджана, как настоящая заботливая мать, уже не раз делилась с отцом, великим халифом, своим все растущим беспокойством.
– Ну, так повели одалиске или кальфе, чтобы они обучили нашего сына.
– О великий, – укоризненно покачала головой Марджана, любимая жена халифа, – ты же сам установил порядок, что ни одна из тех, кто еще не дал тебе наслаждения, не может покинуть стены гарема. Воистину, многие девушки мечтают вырваться из него, будто птицы. Но преотлично знают, что, ступив на плиты внешнего двора, навсегда потеряют возможность вернуться. А там, за стеной, в прекрасных садах, им сладко и лениво, и они сотню раз подумают, тысячу раз взвесят, что им важнее, и решат и дальше оставаться пленницами в золотой клетке.
– Но что же делать? Мальчик не желает входить в гарем, а любая из них не желает и носа высунуть наружу… Выходит, что задачка решения не имеет…
– Глупенький, – промурлыкала Марджана. О, наедине она могла позволить себе любые вольности, ибо знала, сколь сильно к ней чувство халифа. – Задачка имеет сотню решений. Или даже тысячу. Я лишь прошу тебя о великой милости: дозволь мне решить ее.
Халиф лишь усмехнулся в огненно-рыжую бороду. Он был приверженцем традиций, и пусть все вокруг брились, становясь на добрую дюжину лет моложе, он предпочитал подкрашивать хной бороду так, как это велось с незапамятных времен.
– Мы дозволяем тебе это, мудрая наша жена! И да пребудет с тобой милость Аллаха всесильного и его помощь в любой день твоей жизни!
Марджана лишь низко поклонилась в ответ. О, она нисколько не сомневалась в согласии мужа, однако считала необходимым получить повеление. А уж исполнить повеление она могла более чем просто.
Марджана знала, что дочь второго советника, красавица Айше, давно уже питает к Гаруну нежные чувства. Все дети царедворцев, так повелел владыка, учились вместе, ибо многое повидавший халиф Мухаммад терпеть не мог глупцов. Столь же отвратительны были ему и женщины, кичащиеся тем, что ничему, кроме умения быть красивыми, их не научили, и считающие, что знания лишь портят красоту. Говоря начистоту, Марджана немало потрудилась над тем, чтобы халиф Мухаммад утвердился именно в таком мнении. Еще больше сделала она для того, чтобы он повелел изгнать из гарема подобных красавиц. Владыка был не просто мудр, а мудр по-настоящему: исполняя подобные прихоти жены, он делал вид, что не замечает ни ее ревности, столь естественной для любящего сердца, ни ее придирчивости, столь естественной для любой женщины.
Итак, дети росли вместе и вместе учились. А потому неудивительно, что, став постарше, они перестали драться, начали дружить, а потом и влюбляться. Иногда эта влюбленность оставалась просто детским капризом, но иногда перерастала в подлинное чувство. Это помогало родителям женить своих чад по любви и без принуждения.
Вот потому для Марджаны задачка была решена еще до того, как встала перед ней. И, едва наступил вечерний час, умная царица пригласила побеседовать выросшую Айше. Любой, кто увидел бы их сейчас вместе, наверняка принял бы за мать и дочь или за сестер, задумавших какую-то каверзу и живо обсуждающих детали розыгрыша. И, воистину, никто бы не подумал, что мудрая и сильная царица просит об услуге дочь царедворца.
Девушка несколько раз кивнула – да, она была согласна. И теперь дело было лишь за луной. Ибо затея должна была свершиться в глухой полуночный час.
Конечно, всего этого не знал Гарун, а потому и вспомнить не мог. Однако все обстояло именно так: мудрая Марджана попросила красавицу Айше, чтобы та, едва лишь луна взойдет во всем своем блеске, проникла в покои принца, будущего великого халифа Гаруна.
И вот наступил тот час, когда над минаретами показалась луна. До полнолуния оставался только день, и лунный свет широкими потоками лился в высокие окна верхних покоев дворца. Царица и девушка крались через эти огромные квадраты серебряного света к западным покоям. Марджана знала точно, что ее сын уснул. Теперь был самый подходящий час, чтобы попытаться превратить его из юноши в мужчину.
Перед покоями сына царица не увидела никого из охраны, но не удивилась этому, ибо сама послала повеление от имени царя.
– Позволь мне сказать, о прекрасная царица.
– Я слушаю тебя, Айше.
– Я прошу у тебя разрешения одной войти в покои твоего сына. Я давно уже люблю его. Сначала я любила его как брата. Но прекрасней юноши я не знаю и с удовольствием разделю с ним ложе.
– Что ж, пусть будет так. Сделай то, о чем я тебя прошу, и моя награда будет очень щедрой.
– Мне нужна только одна награда, – еле слышно ответила Айше, – нежность и счастье твоего сына.
Марджана поцеловала девушку в лоб.
– Достойные слова! Да поможет тебе Аллах всесильный!
За спиной у девушки закрылась дверь.
Легкие шаги по коврам, наверное, услышали бы только призраки, ибо им одним под силу скользить столь же быстро и неслышно. Айше приблизилась к ложу Гаруна.
Тот глубоко и спокойно спал. На его лице играла легкая улыбка. И был он в эти мгновения так хорош, что сердце девушки забилось сильно и громко, и ей показалось, что стук этот разбудит не только Гаруна, но и всех глухих старушек на многие лиги вокруг. Но все было тихо…
Тогда девушка сбросила с себя лиловый чаршаф, избавилась от шелковых шальвар и легла рядом с юношей в одной тонкой сорочке. Вознесла молитву Аллаху всесильному, чтобы он дал ей силы не уснуть, дабы не пропустить тот миг, когда станет она желанна Гаруну.
Медленно скользила по небу луна, неясные тени играли в комнате. Гарун безмятежно спал. Сон начал подкрадываться и к Айше, но тут принц повернулся, и его рука опустилась на тело девушки. Как ни ожидала она этого мига, но простое прикосновение обожгло ее, словно тысяча языков пламени. Перед глазами встали все книги из обширной библиотеки ее отца, что она читала тайком. Читала, мечтая о том, что когда-то сможет отдаться ему одному, единственному и прекраснейшему из юношей – принцу Гаруну.
Сколько раз она представляла себе этот миг! Сколько сладостных мгновений провела, лаская свое тело, будто это он ласкает ее. Девушке сейчас казалось, что она похожа на настроенную лютню, настроенную умелыми руками, чтобы принц первым и единственным смог сыграть на ней великую и прекрасную мелодию любви.
Девушка повернулась лицом к Гаруну, и тот инстинктивно обнял и сильнее прижал ее к себе. Но сон его был все так же крепок, а тело спокойно и расслаблено.
«Неужели ничего не будет?»
Словно в ответ на ее немой вопрос, Гарун нахмурился и еще раз провел рукой вдоль тела девушки. Короткая шелковая рубашка чуть задралась, и ладонь принца скользнула по теплой и нежной коже бедра Айше. Принц, все еще не просыпаясь, несколько раз провел по обнажившейся ноге девушки. И… вдруг навалился на нее всем телом.
Но глаза его были закрыты. Гарун спал…
Айше попыталась освободиться от этих странных объятий, и в этот миг юноша открыл глаза. Несколько мгновений, не отрываясь, смотрел он на девушку и вдруг прижался губами к ее губам. Айше не решилась бы назвать это поцелуем. И не потому что знала, что поцелуй – это нечто совсем другое… Нет, просто губы Гаруна были плотно сжаты. Тогда Айше поняла, что принц все еще спит. Хотя проснулось его тело.
«Значит, мне надо быть смелее…»
Девушка вспомнила книгу великого учителя любви Ватсьяяны. Сколько строк тот посвятил поцелую! И как же это прикосновение сомкнутых твердых губ не похоже ни на одно описание древнего мудреца! Девушке удалось чуть отклонить голову и нежно коснуться этих сонных губ легким поцелуем мотылька.
Принц широко раскрыл глаза и наконец посмотрел на девушку. Он попытался что-то сказать, но та уже накрыла его губы своими, запечатлев на устах юноши настоящий поцелуй любви. (Так, во всяком случае, было написано в книге, воспевавшей сию сладчайшую науку.) Этот поцелуй обжег принца, он резко сел, оттолкнув девушку к самому краю ложа.
– Кто ты и что делаешь в моей опочивальне? – В голосе Гаруна было больше испуга, чем понимания.
Айше расхохоталась. Сейчас она не думала ни о коротенькой рубашке, что обнажала ее ноги и живот, ни о том, что юноша, сидящий перед ней, тоже совершенно наг.
– Ты не узнал меня, принц? Это же я, Айше, дочь советника…
– А что ты здесь делаешь?
И тут в голове у Айше мелькнула великолепная мысль. Она улыбнулась, положила ладонь на грудь Гаруна и промурлыкала:
