— Дух Мэри Уолстонкрафт, явись! Дух Мэри Уолстонкрафт, явись! Дух Мэри Уолстонкрафт, явись!
Блюдечко не шевелилось. Мы повторили заклинание. Блюдце отказывалось двигаться. Будет весело, если у нас ничего не получится. Три пары глаз пристально смотрели на меня, будто я знала, что с этим делать.
— Слушайте, может, среди нас есть скептики, которые считают, что у нас ничего не получится? — решила я свалить неудачу на Женьку.
— Я думаю, что Мэри просто не понимает, что мы ее зовем, — задумчиво произнесла Точка.
— И имя у нее сложное для произношения, — кивнула Настя.
— Давайте ту Симону звать, — предложила Ярик.
— А если не получится, то Пушкина, — заключила Козарева.
«Ну вот и хорошо», — подумала я. Пушкин он как-то роднее, что ли… Мы опять положили пальцы на блюдечко. Вроде бы все правильно делаем. Должно получиться!
— Дух Симоны де Бовуар, явись! Дух Симоны де Бовуар, явись! Дух Симоны де Бовуар, явись!
Вокруг стояла абсолютная тишина, лишь огонь в камине потрескивал. Казалось, я слышу, как стучат сердца подруг, чувствую, как мои девчонки сосредоточены и напряжены. Неожиданно пламя свечей взметнулось вверх, словно в комнате возник сквозняк. Девчонки, по-моему, почувствовали то же самое! Приоткрытая дверь громко хлопнула. Настя дернулась, сравнявшись по цвету с белоснежной водолазкой. Ярик, кажется, проглотила жвачку, глаза Точки стали сначала большими-большими, а потом я заметила, что по виску потекла капелька пота. Внезапно блюдце дернулось и сдвинулось с места. Честно говоря, я так испугалась, что хотела уже убрать руки и прогнать духа. Если бы я только знала, как это делается!!!
— Симона, ты здесь? — тихо спросила я, стараясь не стучать зубами от страха.
Блюдце медленно поползло по бумаге и указало стрелочкой на слово «Да». У меня словно ноги отнялись. По ступням пробежали щекотные мурашки, поднялись к коленям и исчезли. Да, дух пришел. Как страшно…
— Мы можем задать тебе несколько вопросов?
Блюдце как-то подозрительно дернулось в сторону, а потом опять указало на «Да». Надеюсь, что Симона добрая. В противном случае нам сильно не повезет. Мы переглянулись, словно спрашивая, кто первый отважится задать интересующий его вопрос. Все молчали и явно трусили. Женька опустила взгляд на блюдечко. Оно медленно поползло в сторону слова «Нет». Точка близоруко прищурилась. Я заметила, как от негодования у нее вдруг раздулись ноздри и она сжала губы. Блюдце вернулось к слову «Да». Женя шумно сглотнула.
— Вслух спрашивай, — шепотом попросила Настя. — Какие у тебя от нас могут быть секреты?
— Ну хорошо, — нервно улыбнулась Женя. — А если я сейчас спрошу выигрышный номер лотереи, мне скажут?
Я пожала плечами. Можно подумать, это я — дух Симоны… Я вообще хочу отсюда сбежать. Пламя свечи напротив горело ровно, а парафин капельками стекал по глянцевой поверхности. Надо было еще благовоний зажечь или кинуть какую-нибудь травку в камин — открытое пламя всегда благотворно влияет на духов.
— Спроси, за спрос денег не берут, — азартно подалась вперед Птица.
— Дух Симоны де Бовуар, скажи мне выигрышные числа в лотерею, — торжественно приказала Женя.
Блюдце постояло в некоторых раздумьях, а потом двинулось к цифрам. Начало показывать: 31, 4, 28, 6, 9, 18.
— Вау! — Ее глаза загорелись. — То есть если я напишу эти числа в лотерейном билете, то выиграю?
«Нет», — скромно сообщил дух. Мы захихикали. Напряжение немного спало. Мы расслабились.
— Любит ли меня Сергей? — волнуясь, спросила Настя.
«Да», — ответил дух Симоны. Козарева заулыбалась. Огонек ближайшей к ней свечки радостно подпрыгнул. Дух, кажется, тоже остался доволен ее эмоциями.
— Есть ли жизнь на Марсе? — улыбнулась Птица. У кого что болит, честное слово!
«Да».
— Да ладно! — усмехнулась она.
— Как будут звать моего мужа? — озадачилась Настька.
Блюдце двинулось к границе круга и начало плавать от буквы к букве, а мы пытались составить из них слово. Вышло что-то непонятное, но очень близкое к Константин. Настя даже расстроилась, что она не навсегда со своим музыкантом.
— Сколько у меня будет детей? — подмигнула нам Ярик.
Блюдечко перебралось к цифре «2».
— Брюнет или блондин? — смешно сдвинула Настя брови.
«Нет».
— И не брюнет и не блондин?
— Конкретно спрашивай, — подсказала я.
— Мой муж будет брюнетом?
«Нет».
— Блондином? «Нет».
— Рыжим? — хохотнула Точка. «Да».
— Ненавижу рыжих! — возмутилась Настя.
— Стоит ли мне обращаться за помощью к человеку, к которому я совершенно не горю желанием за ней обращаться? — вдруг спросила Женя на полном серьезе. Мы все замерли.
«Да», — тут же отозвался дух. Мы переглянулись. Волоточина застывшим взглядом смотрела на слово.
— На Кирилла на озере Светлояр напали мавки? — решилась спросить я.
«Нет».
— Там что-то произошло? «Да».
— Это угрожало его жизни? «Да».
— О нет! Только не это! — От переживаний я забыла, как дышать, сердце бешено застучало в ушах, а губы задрожали.
— Что произошло с Кириллом? — хладнокровно спросила Женя. Я была ей очень благодарна за помощь.
«Видел то, что нельзя видеть», — ответил дух.
— Это отразится на нем?
«Да».
И я поняла, что больше не могу беседовать с духом. Кир попал в какую-то передрягу, но не говорит в какую. А я не знаю, как ему помочь и как его спасти. Неужели заклятие старинного города как-то подействовало и на Поэта? Зачем, вот зачем он туда поперся?
Девочки продолжали задавать вопросы. Ярик про свое японское фехтование и Ахмеда: «Будет ли Ахмед ходить со мной на занятия?» Дураку понятно, что не будет. Ахмед умный. А одновременно умных и сильных не бывает. Ой, это я не про Птицу. Птица у нас и умница, и красавица, и вообще самая лучшая. Настю волновали модные тренды этой осени. Суперважный вопрос для духа Симоны де Бовуар! Точка спросила что-то на своем птичьем языке, я даже не поняла, про что. Дух ответил «Нет». Женя вздохнула и пробормотала, что так и знала, что это не пройдет, надо уменьшить количество полигонов в сцене. Настю волновали оценки за контрольную по алгебре. Дух выдал ей «4». Козарева радостно взвизгнула и принялась ерзать на стуле. Странно, что так мало. Женька обычно делает два варианта, неужели там были ошибки, и теперь и у меня будет четверка? Мы поблагодарили дух Симоны за ответы, извинились за беспокойство, спросили, ничего ли ей не надо, и отпустили с миром. Надо будет посмотреть в Интернете, кто такая Симона де Бовуар. Уж очень она нам всем понравилась.
Настя включила свет. Женька принялась задувать свечи и сворачивать ватман. Ярик подкидывала дрова в камин. Оказывается, прошло больше трех часов. А мы и не заметили, как пролетело время.
— Может, еще кого-нибудь вызовем? — предложила румяная Настя. — А то мне не очень понравилось предсказание по поводу рыжего Константина. Не хочу за него замуж!
— Может, это будет Константин Эрнст? — усмехнулась Женя.
— Угу, еще скажи, что это будет Константин Меладзе! — возмутилась она.
— Ага, будешь, Настька, ты на сцене полуголая скакать, — рассмеялась Птица. И громко запела, подхватив полено на манер микрофона и принявшись извиваться, судя по всему, в некоем подобии танца: — А я простила, я простила его опять, опять, опять. О, как намаялась я с тобой, моя попытка номер пять.
Мы захохотали.
— Подруги просили слезно, — подхватила я, присоединяясь к кривляньям Ярославы. — «Настя, спасайся, пока не поздно!» — Я сложила руки, как в молитве, и бухнулась перед ней на колени.
— Держись от него подальше! — строго пропела Точка, поправляя очки на носу.
— Печально сказала подруга Женя, — размазывала от смеха слезы Яра.
— Но пятый мой совсем не такой, в его руках я таю, как снег. Меня уносит теплой рекой в под-не-бесь-е! — тонким высоким голосом протянула Настя, гламурно ломаясь и строя смешные рожицы.
— На-на-на-на! — громко начали петь мы сквозь смех, подпрыгивая и пританцовывая. — Ля-ля-ля-ля! Моя попытка номер пять!
Так мы бесились, скакали вокруг стола и громко пели.
Минут через десять, повалившись на диван без сил, вдоволь насмеявшись и напрыгавшись, мы решили, что надо еще кого-нибудь вызвать. А для начала выпить чаю.
— Но, девочки, это последнее, что мы делаем, потому что информационное поле тут и так насыщенное. Боюсь, что духи рассердятся на нас, — предупредила я подруг.
— Ой, Варь, ты такая большая, а все еще веришь в сказки, — фыркнула Точка.
— То есть это не ты у Симоны про своего друга спрашивала? — прищурилась я. — Ты ничего не хочешь нам рассказать?
— Ничего, — тут же окрысилась Волоточина, давая понять, что больше не скажет ни слова.
— Как знаешь, — улыбнулась я.
