— Вот так? И это единственный способ выбраться отсюда? Приручить чудовище?
— Да. — Ну почему она сразу этого не сказала? Но я был не в том положении, чтобы пререкаться.
— Как мне её приручить? — поинтересовался я. — Она приковывает меня к кровати каждую ночь и наказывает. Как можно приручить чудовище?
— Найди в ней красоту, и ты её приручишь, — ответила девушка. — Может, это и не рационально, но я даю тебе в руки "ключ" к собственному освобождению.
— Как я могу найти красоту в уродливом чудовище? — спросил я.
— Полюбить нужно прежде, чем откроется вся красота, — произнесла девушка эту чёртову фразу и не дала мне шанса продолжить разговор. Я проснулся.
На следующий день я сидел за обеденным столом напротив Чудовища и пытался получить удовольствие от своей пищи. Чудовище ело жучков, паучков и напоследок жабку — я решил, что это был для неё десерт, потому что она посыпала дёргающую лапками лягушку корицей и сахаром и съела живьём. Сразу после этого оно издало кваканье вместо обычной отрыжки. Никогда не ел лягушек, так что не знаю, может, так всегда случается после того, как съешь лягушку. И как я должен разглядеть в ней красоту? Как я могу сблизиться с этим чудовищем?
Я хрустнул пальцами и прочистил горло, напоминая себе, что у меня просто мало опыта в общении с девушками. Я тратил свою жизнь на книги по алхимии и магии, но они не смоги помочь мне, когда было нужно.
— Хм, — кашлянул я, вытирая рот салфеткой из лучшей ткани и пытаясь оторвать внимание Чудовища от лягушачьих лапок. — Я хотел у тебя кое-что спросить, — произнёс я.
Она кивнула, но не стала писать что-нибудь на шкуре животного, полностью сосредоточившись на слизывании с губ зеленоватой слизи.
— Как тебя зовут? — спросил я. Это было лучше, что смог придумать. Я решил, что для того, чтобы узнать человека и сблизиться с ним, лучше начать с представления.
Чудовище выплюнуло то, что сейчас жевало, и подняло на меня глаза. Они были такими же изменёнными, как и раньше, но на этот раз в них что-то проблеснуло. Правда, я всё равно не знал, что означают блестящие чёрные глаза. Может, я сказал что-то не то?
— Прости, — пробормотал я. — Я не хотел…
Она схватила кожу животного, написала на ней что-то, поднялась со своего стула и подошла ко мне, показывая имя. "Вильнёв".
Вильнёв? Как мило, подумал я. Оно могло бы звучать жутко, если бы не это милое и нежное окончание "-нёв". Когда я произнёс вслух её имя, её глаза разгорелись ярче, чернота стала исчезать и сменяться синевой. Она склонила голову, услышав своё имя, и продолжала на меня смотреть, словно хотела меня поцеловать. Только вот я не хотел.
— Красивое имя, — кивнул я, и я не лгал.
Она удивила меня: взяла мою руку в свою. Разве она может быть тем же монстром, что пытал меня? Девушка из моих снов была права. Похоже, это и был путь наружу. Но что теперь? Попросить отпустить меня? Не думаю, что она пока позволит. Лучше всего было продолжить игру.
— Я заметил, что ты любишь музыку, — предположил я. — Музыку для балов. Она помогает мне ночью заснуть.
Чудовище кивнуло и опустилось рядом со мной на колени. Мне внезапно показалось, что я разговариваю с домашним питомцем, который, тем не менее, мог с лёгкостью оторвать мне голову.
— Ты любишь танцевать? — спросил я, не надеясь на ответ, она согласно качнула головой.
Чудовище хлопнула в ладоши, и по всему замку разнеслась музыка. Я заметил, что когда она была рядом со мной, вещи не умирали и не рассыпались пеплом. Ну, может пару растений завяло, но эффект определённо был меньше.
Она подняла меня со стула, притянула ближе, и мы начали танцевать… Я не говорил ни слова, но она была отличным танцором, правда, движения были слишком порывисты. Мне приходилось прилагать усилия, чтобы не свалиться ей под ноги и оказаться расплющенным, как та лягушка, которую она недавно с аппетитом скушала.
Чем дольше мы танцевали по огромному залу, тем больше расслаблялось её лицо. Нет, оно было по-прежнему изуродованным и страшным, но теперь слегка светилось счастьем. Мы танцевали и танцевали, пока я не выдохся. Я не мог больше притворяться довольным заключённым, поэтому попросил её остановиться. Закончилось всё снова наказанием и приковыванием к кровати. Ярость Чудовища была огромной, и я начал подозревать, что не такая уж это и хорошая идея — попытаться приручить Чудовище. И ко всему прочему, девушка в моих снах больше не появилась. Не показалась мне, пока я спал. Что случилось? Она показала мне, что делать, и теперь я не мог с ней это больше обсуждать?
На следующий день я сказал Вильнёв "Доброе утро" и назвал её по имени, которое ей определённо нравилось. Я всю ночь практиковался широко улыбаться, так что она не сможет понять, что улыбка ненастоящая. Я был красивым парнем; однажды девушка случайно порезала палец, засмотревшись на меня. Думаю, будет несложно обмануть Чудовище. Садясь напротив неё, я был поражён, насколько она стала вести себя, как девушка. Она прочесала жёсткие волосы, которые раньше выглядели паклей, пусть и сделала это своеобразно. Надела розовое платье. Она даже принесла с собой нож и вилку, и теперь резала что-то на тарелке. Мы оба знали, что блины она не ест — на тарелке лежала крыса. Наверно, она решила, что это будет мне не так противно, как жучки-паучки. И ещё она поджарила крысу, так что теперь блюдо смотрелось, как просто хорошо прожаренное мясо. А потом произошло кое-что ещё более странное…
— И тебе доброе утро, — ужасным, грубым голосом произнесла она, но я понимал, что Чудовище старалась изо всех сил, так что представил, что мне на ухо щебечут птицы.
— Ты можешь разговаривать? — поинтересовался я.
— Я боялась, что когда ты услышишь мой голос, я тебе не понравлюсь, — ответила она.
— Хм, — я чуть не подавился едой. Мне показалось, что сейчас она предложит мне попробовать кусочек её прожаренной крыски, но этого не произошло.
— Я знаю, что у меня отвратительный голос, но это мой голос.
Он не был отвратительным. Он был жутким, словно пришёл из многочисленных детских ночных кошмаров. Это была совокупность скрипа двери, крика осла и кваканья лягушки. Но я не мог ей этого сказать. Как и не мог сказать, что её голос настолько сладок и мил, что я бы хотел, чтобы она спела мне песню. Она поймёт, что я лгу. Иногда молчание — лучший выход их подобных ситуаций.
— Тебе действительно стоило раньше позволить мне услышать твой голос, — произнёс я. — Теперь мы стали ближе. Мы должны знать друг о друге всё.
Она покраснела… насколько может покраснеть чудовище.
Следующие дни мы провели танцуя, разговаривая и узнавая друг друга. Единственной вещью, о которой она отказывалась говорить, была история о том, кто она и откуда здесь появилась. И она очень не любила зеркала и всё, что с ними связано, даже если я рассказывал про них в сказках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
