— Сейчас завтракать будем? — спросила жена, когда Шулин возвращался.
— Давай сейчас, и приступим. Умоюсь только… побреюсь… Днем хочу до аэропорта доскочить…
Жена неопределенно кивнула. Как бы и согласно, но и, кажется, с подсознательным, от себя самой скрываемым раздражением. Что, дескать, мотаться, время тратить, бензин жечь?.. И столько лет вот так — почти бесцельно туда-сюда, туда-сюда…
Водил электробритвой по щекам, подбородку, смотрел на свое лицо в зеркале. Пожилой мужик, глубокие морщины, из которых непросто выбривать волоски, и приходится распрямлять морщины пальцами… Усы над верхней губой, когда-то черные, теперь седые. Усталые глаза, белки с красноватыми прожилками… Вот проспал почти семь часов, но сил сон не добавил, не освежил. Как нырнул вечером в черную ямку, так утром из нее вынырнул. Вынырнул, поднялся и пошел.
И вот очередной день со своими делишками, заботами, мелкими радостями, мелкими неприятностями. А потом закатится солнце, и снова нужно будет нырнуть, закрыть глаза и забыться. Будут какие-то блики, какие-то сны, которые тут же забудутся, оставив лишь ощущение или чего-то неприятного, или, наоборот, хорошего. А потом веки расползутся, глаза увидят знакомую комнату, Шулин сядет на кровати, потянется, покряхтит, поднимется и пойдет… Жизнь.
За жужжанием бритвы не придал значения новому звуку. Мельком подумалось, что это Мария сепаратор завела или, может, тяжелый трактор по улице ползет. И только когда выключил бритву, уши прокололо таким родным, но забытым. И на несколько секунд Шулин остолбенел, пытаясь вспомнить, что это.
Помогла жена — сунулась в комнату, громко выдохнула:
— Леша, там самолет!
Выбежали во двор. Над поселком делал круг Ту-154. Летел низко, медленно и поэтому казался нереально громадным, непонятно как держащимся в небе… Оказавшись над рекой, стал двигаться вдоль ее русла. Постепенно почти скрылся из виду, и звук ушел. Лишь отдаленный гул.
— Каким ветром его сюда?.. — усмехнулся Шулин и пошел в дом, взял рацию, надеясь выяснить в отделе МЧС (до авиаотряда связь не дотягивала), что случилось. Странное дело — самолет, тем более такой большой, здесь: авиатрассы одни намного севернее, другие — южнее.
Вернулся во двор, встал под телевизионной тарелкой, где связь была обычно лучше. Но вызвать отряд не успел, — Ту появился снова, пролетел над аэродромом и резко повернул вправо.
— Что это он? — дрожащим голосом произнесла Мария, испуганно глянула на мужа.
Да, это уже действительно тревожно…
И тут ожила рация:
— Временный, Временный. Прием! Временный, слышишь меня? — сквозь шипение — женский голос.
Шулин нажал кнопку ответа.
— Да, слушаю!
— Это метеостанция… Тут, кажется, на твою полосу большой самолет метит. Как понял?
— Да вижу. Вроде… — Следил, как Ту, сделав полукруг, снова приближается к аэродрому. — Но как он на мои тыщу триста? Ему два километра надо.
И Шулин стал объяснять женщине на метеостанции, что такой самолет здесь не сядет. Не хватит ему полосы… Объяснял, чтоб что-то делать — просто стоять и наблюдать за явно попавшим в беду и пытающимся опуститься на землю лайнером было невыносимо.
Вдалеке ударила сирена пожарной машины. Кто-то пробежал за забором… И Шулин дернулся к гаражу.
— Маш, открывай ворота!
Выгонял “уазик” на улицу, ждал, пока сядет жена, а сам, выворачивая глаза, следил через лобовое стекло за самолетом.
После второго круга над аэродромом он ушел довольно далеко, и Шулин
решил — заставил себя решить, — что вся эта паника напрасна и смешна. Может быть, какой-нибудь облет совершается, испытания или еще что, а они тут переполошились, как дикари на острове в Тихом океане… Даже из машины вылез, прищурившись, пытался разобрать, что там делает Ту — улетает окончательно или… Нет, возвращался и шел уже так низко, что, казалось, от верхушек деревьев его отделяют метры… Ближе и ближе, и всё снижается, снижается. И вот нырнул за деревья, исчез.
— Ой, господи! Леша! — закричала жена, закрыла лицо руками; и Шулин почти уже видел взрыв, столб огня. — Господи…
Не было взрыва. Деревья стояли желто-зеленой стеной, небо синее, облачка…
— Это американцы, что ль, прилетели? Бомбардировщик! — появился возле “уазика” Саня Рочев. — А, Алексей Сергеич, как думашь?
Не отзываясь на эту глупость, а может, и не глупость вовсе, Шулин метнулся за руль; на соседнее сиденье девчонкой запрыгнула Мария. Помчались к аэропорту, и всё ожидали, что сейчас-сейчас все-таки рванет, вспыхнет впереди…
На полосе стояли два пожарных “ЗИЛа”, милиция, МЧС… Самолет увидели не сразу, — он был метрах в ста пятидесяти за концом вэпэпэ, уперся носом и крыльями в те деревья и кусты, которые Шулин не рубил лет десять… Несколько березок срезаны крыльями; были бы стволы немного толще, оторвали бы крылья, пробили баки… Да и тулово разодрали…
Возле двух аварийных выходов серели надувные трапы, но людей уже спустили. Они толпились рядом, снимали на мобильные телефоны самолет, лес вокруг, полосу с пожарками, перепуганно-удивленных милиционеров… Слышались смешки и шутки. Нервные, но без истеричности. И эти смешки дали понять Шулину, что всё благополучно. Все живы.
5
— Алеш, иди скорей, наших показывают!
Шулин отложил газету, соскочил с кровати.
— …В Кремле чествуют членов экипажа неисправного самолета, севшего в тайге в начале сентября, — рассказывал в телевизоре ведущий новостей, и сразу после этих слов появился светлый зал, президент страны. — Пилотам, спасшим тогда жизни десятков людей, Дмитрий Медведев вручил высокие государственные награды. Оба командира воздушного судна получили из рук президента золотые звезды Героя России. Остальные члены экипажа удостоились орденов Мужества. Представить к наградам своих спасителей попросили президента пассажиры того рейса. Обращаясь сегодня к летчикам, Дмитрий Медведев назвал настоящим подвигом то, что им удалось сделать.
После речи главы государства, в которой Шулин отметил фразу: “Можно только догадываться, какие эмоции вы испытывали в этот момент”, — выступил пилот, что сажал тогда самолет:
— Хотел бы поблагодарить свой экипаж, моих коллег. Мы выполнили всё, что могли. Хотелось бы поблагодарить и пассажиров нашего корабля, которые стойко и мужественно перенесли такую нестандартную ситуацию.
А потом Шулины увидели на экране телевизора Ту-154, стоящий среди кустов, помятые крылья, переднее шасси, увязшее в грязи… А голос диктора комментировал:
— Напомню, эта история произошла в начале сентября. У лайнера, летевшего из Якутии в Москву на высоте двухсот километров, — Шулин усмехнулся этой оговорке, и внутреннее напряжение, с каким смотрел сюжет, слегка спало, — отказала электроника, отключилась навигация, связь. Как потом рассказывали сами члены экипажа, сквозь облака штурман выверял горизонт по стакану с водой. А перед заходом на посадку возникли неполадки еще и с топливной системой. В итоге Ту-154 приземлился на заброшенном аэродроме. Никто из семидесяти двух пассажиров не пострадал…
— Как это, на заброшенном! — взвилась вдруг жена. — Был бы он заброшенным!..
— Ладно, Маш, — Шулин устало потянулся. — Чего ты?..
— И о тебе ни слова. Хоть летчик бы мог…
— Да сказал он там наверняка. Просто не всё же показывают. Эфирное время…
Вспомнилось: после того как слегка пришли в себя и те, кто приземлился, и приехавшие спасать, летчики поинтересовались, что это за аэропорт. Им сказали.
— Не знаю такого, — один пилот, черноглазый, лысоватый, глянул на второго. — Андрей, а ты?
— Нет, не слышал.
Не знал и штурман.
— Он уже почти десять лет не существует, — стал объяснять глава администрации. — А самолеты не прилетают с девяносто восьмого.
— Да? — летчики не поверили. — С девяносто восьмого? Бетон за это время раскрошиться должен. Зарасти. А тут и концовка почти вся чистая…
Глава района взял за локоть и подвинул ближе к летчикам Шулина:
— Это вот наш Алексей Сергеевич, начальник аэропорта… теперь — вертолетной площадки… Всех гонял!.. А ведь, — глава, кажется, изумился своей мысли, — а ведь как знал! Как знал, слушайте, что пригодится!
Летчики протянули Шулину руки:
— Спасибо вам! Большое вам спасибо!
…Алексей Сергеевич мотнул головой, стряхивая эти приятные, но мешающие жить воспоминания. Сказал жене:
— Ладно, Маш, не бери в голову… И спать надо ложиться — завтра вертолет встречать.
И про себя добавил: “Еще дня три-четыре. А там — зима”.
После того приземления в поселок съехались журналисты, начальство. Специалисты осматривали Ту, решали, что с ним делать, журналисты расспрашивали местных, как они вели себя, когда над их Временным появилась такая махина. Брали и брали интервью у Шулина. Сначала он бегал от микрофонов и камер, но потом, поддавшись шепоту со всех сторон, что эти интервью помогут его аэропорту, таким же аэропортам республики, поселку и другим поселкам, стал рассказывать.
