Глава 4.
Дождалась рассвета.
И, хотя я прождала столько времени, пока из избы выйдет хоть кто-нибудь, скрип двери всё равно оказался для меня неожиданным, а ещё более неожиданным оказалось обращение ко мне:
– И долго ты будешь сидеть, как пичужка, на ветке? Удобно?
Голос был женский и скрипучий, похож на старческий; из-за двери ещё никто не вышел, и я не могла понять, откуда идёт звук.
– Так и будешь сидеть? Может, спустишься, и мы выпьем чаю?
Долго раздумывать, спускаться или нет, я не стала: моё присутствие в любом случае обнаружено, и теперь дело времени сбросить меня с дерева. Да и голос старческий не внушал страха, правда, и доверия пока не внушал. Поэтому будем осторожно спускаться.
Вот же дура! Могла ведь у дерева какую-нибудь палку присмотреть. Если что, пару раз точно отбилась бы.
Ну ладно, спускаемся. Знаете, залезть легче, чем спуститься, особенно когда у тебя тело затекло. Но я с горем пополам, преодолела пару веток ближе к земле и, высунув голову, решила-таки найти человека, предложившего мне выпить чаю. Но не увидела…
Хорошо, спрыгиваем с последней ветки... Тут же бегло осмотрелась и нашла палку толщиной примерно с моё запястье. Подняла её и, оглядевшись по сторонам, никого не обнаружила. Всё-таки человек за дверью. Потихоньку пробралась к избушке.
Что сказать, за открытой дверью на пороге избы меня встречала старушка, такая, как в добрых фильмах или сказках: невысокая, светлая, добрая; так и хотелось прижаться к ней и поплакать. От неё должно пахнуть сдобой и молоком, и у неё обязательно жить пушистый кот. Старушка была одета в светлую сорочку до пола, с длинными рукавами, а поверх сорочки – такая же длинная коричневая туника, вроде, без карманов; на голове – платок с вышивкой. Сама старушка выглядела потрясающе: лицо, конечно, в морщинах, но не страшных и не провисающих, а ярко-голубые глаза горели молодостью и... озорством, что ли... В общем, если я доживу до этого возраста, однозначно хотелось бы быть похожей на эту старушку.
Пока я её разглядывала, она молчала и ждала.
Посчитав, что с моей стороны невежливо стоять молча и пялиться, я решила заговорить:
– Доброе утро!
– И тебе доброе!
– Подскажите, пожалуйста, где я нахожусь? И, возможно, вы знаете, как я оказалась в этом месте?
– Расскажу, но для начала, может, зайдёшь в дом, выпьем чаю. За чаем рассказ течёт интереснее.
– Спасибо, было бы неплохо. А где можно вымыть руки?
– Заходи в дом, справа у стены стоит таз с водой, в нём можно умыться. – Старушка развернулась к избе и махнула рукой, приглашая войти.
Не без опаски я подошла к избе, периодически осматривая округу на наличие опасности. Но всё было тихо.
В дом заходила так же медленно и настороженно, на пороге немного задержалась и осмотрелась. Кроме старушки и меня в комнате никого не было, и спрятаться тоже негде. Помещение было похоже скорее на сени или веранду, но тёплую. В ней справа на табурете действительно стоял таз, рядом с ним – кувшин, на стене висело полотенце. У противоположной стены – такой же формы сундук, как и в той комнате, в которой я очнулась, а также стол и два табурета. На одной из стен – полки и снова горшки разных форм. Местами развешаны пучки трав, и дверь; старушка вышла и вернулась уже с горшком, от которого шёл пар.
«Надо умыться, – подумала я, – а то после лазанья по деревьям руки стали липкие». Кое-как отлепив от одной из руки всё ещё находившуюся в ней палку, положила её на табурет рядом с тазом. Взяла кувшин, поднесла к носу – вроде, вода. Наливая её в таз, не переставала наблюдать за старушкой. Она тем временем из той же комнаты принесла пару кружек, мешочек с травой, которую распределила по кружкам и залила горячей водой. Также принесла лепёшки и, судя по виду, сыр.
Закончив с умыванием, я вытерла лицо и руки висевшим на стене полотенцем. Тем временем меня пригласили к столу. Взяв с собой оружие, лежавшее на табурете, присела за стол. Хозяйка лесного домика вручила мне кружку с ароматным чаем.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Вдыхая аромат чая, я смогла определить только мяту. С огромным удовольствием сделала небольшой глоток. Чай был травяной, вкус просто замечательный – мятный, с лёгким послевкусием земляники и ещё чего-то. Когда жажда была утолена, я решила задать вопрос:
– Простите, не знаю, как к вам можно обращаться... Моё имя Виталина. Вы бы не могли подсказать, где я и как я здесь оказалась?
– Ко мне можешь обращаться «бабушка Трезия», я местная знахарка. Это мой лесной домик, в тёплое время года я живу в основном в нём, собираю лекарственные растения. Вчера утром я возвращалась из деревни Поспелово, там помогала невестке старосты разродиться. Провожать меня пошёл Ирнэт, сын старосты. В тридцати минутах ходьбы от домика у дороги нашли тебя, ты лежала без сознания у кареты. Кучер лежал рядом, но был уже мёртв, больше никого рядом не было. Скорее всего, на карету напали разбойники. Ирнэт принёс тебя в избушку, а сам ушёл в деревню за подмогой: надо же было же похоронить кучера. Уже в домике я обработала твою рану на голове, но ты так и не пришла в себя. Около полудня перестала дышать, а сердце биться. А спустя сто тридцать три удара, резко вздохнула, и у тебя вновь забилось сердце. Но и после этого в сознание ты не приходила. До самой ночи я следила за твоим состоянием, пока ты спала. Сон — это самое лучшее для выздоровления, поэтому не стала тебя будить и ушла в соседнюю комнату спать. Видимо, ночью ты очнулась, и, выбравшись из окна, забралась на дерево, — улыбнулась бабушка Трезия.
– Да, занимательная история, бабушка Трезия! Я бы сказала – фантастическая.
– Почему? – хитро улыбаясь, спросила бабушка Трезия, но тут же сама ответила на свой вопрос: — Наверное, потому, что в этом теле теперь другая душа? Расскажешь, как ты здесь очутилась?
Я неосознанно прижала к себе палку и посмотрела на знахарку.
