— Колдовству. Я хочу стать волшебником.
Лэйкил несколько секунд молчал. В общем–то, по его лицу трудно было судить о тех эмоциях, которые он испытывает, но сейчас маска чуточку приподнялась. Глядя в его лицо, Дэвид предположил бы, что хозяин замка слегка растерян. Он явно не ожидал такого поворота событий.
— Это что… это и есть то, что ты хочешь?
— Да.
— Дерьмо, — констатировал Лэйкил и задумался. Надолго.
Лайла поерзала на своем стуле и сказала ехидно:
— Благородные люди так не выражаются. Тем более при посторонних.
— А ты бы уж вообще лучше помалкивала…
— А вот и не буду!..
— Надеюсь, — прервал Дэвид разгорающуюся перепалку, — эта просьба находится «в пределах разумного»?
Лэйкил сделал такое лицо, как будто бы жаркое, которое он только что проглотил, было более чем несвежим.
— Ладно, — признался он с видимым трудом. — Ты меня уел, Дэвид Брендом… Проклятие! И кто меня только за язык дергал…
* * *
Посидев с ними еще немного, Лайла ушла. На нее никто не обращал внимания и, очевидно, ей стало скучно в компании двух взрослых мужиков. Лэйкил достал из «холодильника» кувшин с медовым элем и угостил своего гостя. То, что вкус у напитка был великолепный, — самое меньшее, что можно о нем сказать. Никогда в своей жизни Дэвид не пробовал ничего подобного.
— Музыку, Тинуэт! — приказал Лэйкил. — Что–нибудь умиротворяющее, по твоему выбору.
Полилась тихая, спокойная, прозрачная музыка. Лэйкил откинулся на спинку стула и полузакрыл глаза.
Было очевидно, что высказанное Дэвидом пожелание совершенно не радует молодого волшебника. Абсолютно не радует. И вместе с тем он не собирался забирать свои слова обратно. Похоже, такая невесомая вещь, как собственное слово, значила для него довольно много. Он пытался смириться с мыслью о том, что с этого дня у него есть ученик.
— Расскажи мне о твоем мире, Дэвид Брендом.
Бывший заключенный пожал плечами:
— Мир как мир… Что рассказывать–то?
Хозяин замка улыбнулся:
— Расскажи о том, почему ты попал в тюрьму.
— О, это долгая история…
— Вот и начни с самого начала. У нас впереди вечность.
— Да неужели?
Снова улыбка:
— Почти… Нормальный волшебник может жить очень долго. Если захочет, конечно. И если его не убьют сородичи. Рассказывай. Мы никуда не торопимся.
— С самого начала… — Дэвид задумался. — Хорошо. Начну сначала. Сначала люди жили в Европе. То есть еще они жили в Азии и Африке, но именно Европа была центром цивилизации. Это значит Старый Свет. В десятом веке, по нашему летоисчислению, викинги открыли… Викинги — это мореплаватели и разбойники, которые…
— Послушай, — перебил его Лэйкил и, засунув руку за пазуху, вытащил точно такой же кристалл, который раньше Дэвид видел на его сестре. — Совершенно необязательно объяснять мне значение каждого слова. Мой переводчик работает без сбоев, я прекрасно понимаю все, что ты говоришь. Можешь употреблять и жаргон, если тебе так удобнее. Кулон переведет все, кроме имен, специфических названий, аналога которым нет в нашем мире, и слов, значения которых ты сам не знаешь. Главное — чтобы ты сам понимал, что говоришь.
— Удобная штука.
Лэйкил согласно кивнул.
— Я продолжаю, — сказал Дэвид. — Так вот, в десятом веке викинги переплыли Атлантический океан и открыли Новый Свет. Раньше там, правда, жили туземцы, так что викингам пришлось немало с ними повоевать. В конечном счете, они отняли у местных племен весьма значительную территорию, поработили их и основали несколько королевств. По названию одного из них, Викланда, впоследствии стала называться и вся страна, в которой я вырос. Потом… ну история шла своим ходом, было много войн и переделов земли. Новые переселенцы из Европы в свою очередь смели потомков викингов. Более трехсот лет мы были англо–норманнской колонией. Выиграв Войну за Независимость, мы создали собственное государство, которое вскоре стало одним из самых мощных в мире. По крайней мере, с точки зрения экономики, науки и военной силы. Были три мировые войны… В начале двадцатого века была впервые собрана Конфедерация, а в 2020 году, по инициативе Викланда, подписан договор, согласно которому был установлен единый контроль над всеми вооруженными силами стран, входивших в Конфедерацию. Угроза Четвертой мировой войны была устранена, был взят общий курс на разоружение, образовано общепланетарное правительство. Всем казалось, что наступает эпоха всеобщего мира и процветания…
Дэвид замолчал.
— «Но»?.. — прервал Лэйкил затянувшуюся паузу.
— Что «но»?
— В твоих последних словах явственно прозвучало какое–то «но». Что произошло? Почему ваше прекрасное будущее не стало еще более прекрасным настоящим?
Дэвид мотнул головой.
— Не знаю, в чем была ошибка… Наверное, председателем Совета Наций стал не тот человек. Он был выбран Президентом Викланда, когда мне только–только исполнилось двенадцать лет. Тогда он был очень популярен… Но через два года Роберт Каннинхейм возглавил Совет, и вот тогда–то он показал свое истинное лицо. Наша история помнит многих тиранов, но никто не думал, что к середине двадцать первого века, после всех демократических преобразований, их времена вернутся. Видимо, человеческая натура порочна по своей природе — ведь ни один человек, как бы умен и талантлив по части управления он ни был, не сможет превратить жизнь целой планеты в кошмар. Если только другие люди не поддержат его… Наверное, также обстоит дело и в вашем мире? — Дэвид выжал из себя кривую улыбку. — Наверное, вам время от времени приходится бороться с Темными Властелинами, рвущимися к мировому господству?
— Почему ты так решил? — приподнял бровь Лэйкил.
— Ну, у вас же тут магия и прочие штуки…
— Магия? — хмыкнул хозяин замка. — Ну и что? То, что искусный волшебник, а тем более Лорд, неизмеримо могущественнее бездаря… обычного человека — это факт. Но ведь в кругу «своих» данное преимущество полностью исчезает! А у нас тут полно колдунов. Так что у нас очень устойчивое общество, Дэвид Брендом. За последние сто тысяч лет, например, в Хеллаэне не произошло практически никаких общественных изменений. Поединки, войны, разборки между соседями — да, все это у нас происходит постоянно. Это, можно сказать, жизненные реалии, и никуда от них не деться. Но что–нибудь такое, что затронуло бы сразу всех… — Лэйкил покачал головой. — Это достояние легенд, слишком часто похожих на сказки.
— А если, скажем, соберутся десять колдунов и захотят показать всем остальным, где раки зимуют?.. Или не десять, а побольше, суть не в том…
— Каких колдунов? Смертных, практикующих классическое Искусство? Да пусть их собираются! В одной Академии постоянно ошивается две или три тысячи таких недоколдователей, — Лэйкил фыркнул. — Кого из нас волнует их мнение?.. Или ты говоришь о Лордах? Но, чтобы десять Лордов объединились во имя одной цели, нужно, чтобы солнце с неба упало. И уж тем более трудно себе представить, чтобы объединились те из нас, кто жаждет власти.
Данное утверждение показалось Дэвиду более чем спорным.
— Разве общие интересы не могут сплотить их на время?
— Могут. Но длительные объединения такого рода — это, как я говорил, легенды. Чтобы такой союз был прочным и долговременным, каждый его член должен поступиться толикой собственной свободы. Согласен? А мы слишком ценим собственную независимость, чтобы стать хорошими исполнителями. Хороший исполнитель — плохой маг. Собственно говоря, все маги — закоренелые индивидуалисты. Волшебство — по крайней мере, на уровне Лордов — это не просто набор слов, жестов и энергетических схем. Волшебство — это Искусство, это Дар, это талант, который каждый из нас должен развить в себе сам. У хорошего исполнителя или у того, кто способен поступиться собственными принципами, Дара или не будет, или он не сумеет его развить. Мой дядюшка, кстати, написал целую исследовательскую работу как раз на эту тему.
— Интересно было бы почитать.
— Не проблема. Научишься нашему языку — и вперед. Вся библиотека твоя. Но давай вернемся к разговору о твоем мире. Ты–то сам как в тюрьме оказался? Организовал мятеж?
— Какое там… — махнул рукой Дэвид. — Никаких мятежей у нас давно нет. Полиция, армия, Безопасность — все лижут задницу Каннинхейму… Я работал художником в одной газете… Рисовал карикатуры — не политические, так, разные смешные картинки на странице «Юмор». У меня был друг, Майкл. Он написал одну статью… Ее даже не успели опубликовать. Майкла посадили в тюрьму, а через два дня вынесли приговор — Остров Мира.
Дэвид замолчал.
— Судя по твоему тону — это весьма неприятная перспектива? — предположил Лэйкил.
