В тот день – кажется, был уже ноябрь или конец октября – низкое серое небо исходило мелким дождем, с моря дул пронизывающий холодный ветер, раскачивая ветви деревьев. Часть рабов дожимали оставшийся виноград, а большинство, покончив с рытьем котлована, возводили на бетонном фундаменте стены. Астиний подошел ближе, искоса поглядывая на подобострастно поклонившихся надсмотрщиков, – кто-то из них был вольноотпущенником, а кто-то таким же рабом, как и сам вилик, – понаблюдал за строителями. Один из них – молодой светловолосый парень, почти мальчик – вдруг всколыхнул в памяти вилика какие-то давно забытые мысли. Астиний задумчиво прошелся вокруг стройки, пока наконец не вспомнил (он вообще редко что забывал): ведь именно этого раба он хотел выучить и представить хозяину как нового номенклатора – невольника, отвечавшего за прием гостей. Мода на таких рабов совсем недавно распространилась в этой глухой провинции – Косматой, как ее презрительно называли, – и вилик был бы рад угодить эдилу. Раб-номенклатор должен был знать наперечет всех друзей и знакомых хозяина, их жен и домочадцев, подсказывать, когда надо, напоминать, а встречая гостей, развлекать их светской беседой или изысканными стихами. В таком деле, кроме ума, незаурядной памяти и врожденного изящества, от невольника требовалась еще и привлекательная внешность.
Астиний посмотрел на молодого раба – кажется, этот парень обладал всеми нужными достоинствами. Неглуп, явно неглуп – уже довольно бегло говорил по-латыни, правда коверкая слова совершенно по-варварски, ну да ничего, можно и переучить в случае надобности. С внешностью дело обстояло еще лучше: строен, подтянут, красив, черты лица тонкие, глаза ярко-голубые, волосы цвета спелой пшеницы – таким позавидовала бы любая римская модница.
– Эй, Юний, – приблизившись к стройке, Астиний подозвал раба.
Услыхав зов, Рысь бросил работу и, подойдя к вилику, поклонился.
– Идем. – Повернувшись, вилик быстро пошел к дому, слыша за спиной шаги Юния.
Миновав атриум, свернули в прилегающую комнату, большую и светлую – в ней было целых четыре окна, пусть небольших, но все же это выглядело довольно необычно. Маленький столик, узкая скамья-ложе, украшенный мозаикой пол, полки вдоль стен. На полках в строгом порядке стояли круглые футляры со свитками – книги, одну из которых и взял вилик:
– Ты умеешь читать, Юний?
Рысь отрицательно качнул головой.
– Будешь учиться, – улыбнулся Астиний. – Садись сюда, за стол, возьми восковую дощечку, стилос… Да-да, вот эту заостренную палочку. – Подойдя к столу, вилик развернул книгу. – Смотри – «а», «бэ», «цэ»… Это буквы. Запомни, как они выглядят, и попытайся написать знакомые тебе слова.
Новую науку Рысь освоил быстро: уже к январю и писал, и говорил довольно прилично, не как римлянин, конечно, но куда лучше, чем даже многие галлы. Вилик хоть и вызывал у парня брезгливость, – надо же, раб, а командует! – тем не менее дело свое знал и учил на совесть. Теперь уже Рысь не запирали вместе с другими рабами – выделили каморку под лестницей в северной части дома. Там-то, впервые оставшись наедине с собой, юноша начал задумываться над своей дальнейшей судьбой, чего раньше не делал – может, еще слишком мал был, а может, не так образован. О, образованный раб – это страшно! Да, сейчас он, Рысь-Юний, живет на вилле, и, по сравнению с другими, довольно-таки неплохо. Но кто знает, что будет дальше? Да и вообще – всю жизнь прожить рабом? Бежать? Куда? Ведь нет больше рода! И, тем не менее, может быть, лучше вернуться в родные земли? Или все же добиться свободы здесь? Отомстить ободритам – роду Тварра, а потом уже… потом уже… Что потом – Рысь так и не решил окончательно, главное сейчас было – тщательно подготовить побег. Уйти на север, в Белгику, и дальше – в Германию, а уж затем искать земли ободритов. Пока так, а после видно будет. Рысь теперь знал латынь – вернее, не совсем латынь, а ту смесь, на которой говорили в Галлии, – в ходе обучения, пытался осторожно расспросить вилика о пути на восток, в Белгику. Похоже, именно туда, через Новиомагус и Бревиодурум, вела широкая мощеная дорога, выстроенная римлянами, казалось, на много тысячелетий.
– Да, эта дорога ведет в Ротомагус и дальше, в Белгику, – кивнул Астиний. – Ротомагус – довольно большой город, в нем есть термы и амфитеатр. Рядом, вверх по Секвоне-реке, еще один большой город – Лютеция. А почему ты спрашиваешь? – вилик неожиданно насторожился.
– Так. – Пряча глаза, Рысь пожал плечами. – Просто интересно.
Хмыкнув, Астиний покачал головой и вышел, наказав Рыси-Юнию переписать на папирус несколько упражнений. А вечером к двери каморки Рыси приладили новый засов – массивный и крепкий. Видно, вилик не забыл разговор о дорогах и решил на всякий случай подстраховаться. Внимательно оглядев засов, Рысь про себя усмехнулся. Нужно лишь проделать в двери небольшое отверстие да получше смазать засов оливковым маслом – откроется запросто. Впрочем, пока юноша решил этого не делать – не время. Поразмыслив на досуге, то есть ночью, Рысь пришел к выводу, что бежать наобум вряд ли получится. Территория виллы тщательно охранялась стражей, да и по всей Лугдунской Галлии на дорогах стояли заставы «жаворонков» – легиона, сформированного из галлов еще Юлием Цезарем. Воины носили на шлемах султан из перьев, и в самом деле похожий на хохолок жаворонка. Потому их и прозвали алауды, в переводе с галльского – «жаворонки». К тому ж сам хозяин Рыси, Галлий Флор, был эдилом – выборным чиновником, кроме всего прочего осуществлявшим надзор за городской стражей и тюрьмами. От такого убеги попробуй! С ходу, конечно, вряд ли выйдет, а вот если хорошо подготовиться… Вообще же лучше, конечно, пускаться в бега в теплое время, ближе к лету – можно запросто ночевать в лесу или в поле. Да и навигация открывается – до Белгики и даже до Германии можно будет добраться и на каком-нибудь судне, если, конечно, к этому времени поднакопить денег, что легче сказать, нежели сделать. Тем не менее, приняв решение, Рысь не унывал, работая вместе с остальными рабами, учил латынь и галльский и был всегда наготове, чтобы в случае чего…
Правда, случай не выпадал очень долго, пока неожиданно на помощь не пришел новый невольник Лициний – кудрявый розовощекий парень чуть постарше Рыси, из домашних рабов хозяина, сосланный на виллу неизвестно за какие грехи. За какие именно, сам Лициний не распространялся, да и вилик тоже молчал. Поначалу новый раб Рыси не понравился: слишком уж городской, заносчивый да усмешливый, этакий себе на уме хитрован. Тяжелой работой не занимался, быстро став кем-то вроде помощника вилика. Видно было, что Астиний к нему благоволил. Кое-кто из рабов поговаривал даже, что Лициний из тех смазливых мальчиков, которых используют вместо женщин, вот, мол, потому и вилик ему покровительствует. Рысь подобным разговорам не очень верил: уж слишком стар был Астиний для подобных изысков. Хотя кто его знает?
Лициний поселился в комнате прямо напротив Рыси, правда, большую часть времени проводил в хозяйских покоях. Вилик хотел несколько переустроить таблиниум: расширить, поставить более богатые ложа, светильники на золоченых ножках, несколько греческих статуй, купленных еще летом у массилийских купцов. Рысь очень уставал на общих работах – таскали кирпичи для построек. Приходя в каморку, он заставлял себя еще некоторое время позубрить латынь, а потом валился замертво на жесткое ложе и крепко, без сновидений, спал, чтобы проснуться с первыми криками петухов. Все это время Лициния не было. Он приходил значительно позже, да и, похоже, позже вставал, пусть и ненамного – вилик вряд ли позволил бы рабу лентяйничать. В столовой для рабов – узком темноватом сарае – новый невольник тоже не появлялся, видно, принимал пищу вместе с виликом. Его дело, конечно… Рысь слыхал от Астиния про таких рабов, которые владели иногда целыми мастерскими, торговыми кораблями, амбарами и даже сами имели своих рабов. Похоже, именно к таким относился и Лициний – несколько раз Рысь видел его у ворот виллы, где он о чем-то договаривался с какими-то подозрительными личностями. В общем, такой вот был раб. Другие невольники его презирали и боялись. А вилик, судя по всему, ценил.
Уже наступила весна с яркой зеленой травою, цветущими яблонями и высоким лазурным небом, когда Астиний вдруг, проверив прочитанные Рысью на память стихи, довольно кивнул и произнес:
– Ляжешь сегодня позже. Зайдет Лициний, ты его знаешь, покажет тебе, как надевать на хозяина тогу. И готовься – перед майскими календами отправлю тебя в город, номенклатором.
Перед майскими календами – в конце апреля. Уже совсем скоро. Рысь не знал, радоваться этому или нет. Если он замыслил бежать, то, пожалуй, в побег лучше сорваться с виллы. Значит, времени осталось не так уж и много, почти совсем ничего. Войдя в каморку, юноша плотно прикрыл за собой дверь, немного подождал, прислушиваясь, а потом согнулся и полез под ложе – там, в стене, под отвалившимся куском штукатурки, он устроил тайник. Стараясь не шуметь, Рысь вытащил кирпич, нащупал холщовый мешочек с маленькими медными кружочками – ассами. На одной стороне была изображена голова какого-то императора, на другой – боевой корабль. Всего ассов насчитывалось десять, что составляло два с половиной сестерция. Малость… Юноша вздохнул. Только одни боги знают, как ему пришлось рисковать, чтобы заработать хотя бы это. Один раз помог копать колодец в соседней деревне, с разрешения вилика и под присмотром стражи. Однако Рысь еще и выровнял стены колодца, тайком получив три асса; потом как-то вместе с другими рабами вытащил застрявшую в грязи повозку, а однажды, пользуясь недосмотром стражника, продал местным крестьянам пару господских кур – сошло, списали на лис. Так вот и скопились деньги. Мало, конечно. Впрочем, не так уж и мало – два асса стоила целая курица, а средний кувшин вина – пять ассов. Если что, голодать в пути не придется. Не поленившись, Рысь осторожно высыпал монеты на пол… О, боги! О, Световит, Семаргл, Велес! У него ж было всего десять ассов… А тут! Звеня, выкатились из-под ложа несколько серебряных денариев. Откуда?!
