Господи! к нам ли притчу сию говоришь, или ко всем?
На этот вопрос Спаситель ответил Апостолу рассказом новой притчи.
Притча о верном и благоразумном домоправителе (Лк. 12, 42—48; Мф. 24, 45—51)
Эта притча изложена двумя евангелистами. У Матфея кратко, у Луки более распространенно.
Кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в свое время меру хлеба? – спросил Христос слушателей Своих. И из дальнейших слов Христа оказалось, что притча сказана не только для апостолов, но для всех людей, которые являются рабами и слугами Божиими. Бог послал в мир людей, чтобы они творили волю Господина своего . Каждый человек – есть раб Божий и он же является домоправителем, которому Господин поручил то или иное дело в его доме, большое или малое. В ожидании возвращения Господина – раб-домоправитель должен добросовестно исполнить данное ему поручение.
Блажен раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так, – сказал Христос. – Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его. Если же раб тот скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить слуг и служанок, есть и пить и напиваться, то… Символически раб как бы говорит: «не скоро придет моя смерть и отчет Богу; можно еще пожить по своей воле, то есть безнравственно; еще хватит времени исправить дело», и тому подобное.
Но… предупреждает Христос: Придет господин раба того в день, в который не думает…и рассечет его, и подвергнет его одной участи с неверными.
Внезапно придет час ответа и отчета, к которому раб не успеет подготовиться. В присутствии господина раб был услужлив и внушал к себе доверие, но в отсутствии хозяина переменил лицо, показав себя злым рабом и лицемерным (Мф. 24, 48—51).
Из этой притчи нельзя не заключить, что в ожидании пришествия Царствия Божия, необходимо всегда, во всех обстоятельствах земной юдоли жить и работать так, как заповедал Бог, то есть всегда чувствовать себя в присутствии Божием, всегда быть готовым к ответу.
Евангелист Лука в конце притчи передает существенные подробности суда над теми рабами, которые не ожидали ни дня, ни часа прихода господина: Раб… который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много, то есть понесет суровое наказание. А который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше.
Эти слова можно понимать в том смысле, что просвещенные Христовым учением и хорошо знающие волю Божию, – с одной стороны, и не просвещенные, темные люди, – с другой, подлежат различной ответственности: И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12, 48).
Почему же спросят ответа у тех, кому мало дано и даже у тех, кто не знал и сделал достойное наказания ? Видимо, потому, что «душа по природе христианка» (Тертуллиан) и потому, что нравственный закон вложен Богом, как дар, при рождении в сердце каждого человека. Эту истину очень сильно сознавал философ Кант, который говорил: «Ничто меня так не поражает в мире, как звездное небо наверху и нравственный закон внутри». Незнающие понесут наказание, как знающие, но в меньшей мере: может, и за то, что не хотели или мало хотели – знать?
Притча о десяти девах (Мф. 25, 1–13)
Притча о десяти девах, ожидающих прихода Жениха и вышедших навстречу ему, имеется только у евангелиста Матфея. Некоторые детали, впрочем, имеют себе параллели и у Луки (Лк. 13, 25).
Тогда (то есть в конце всемирной истории) подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху, – сказал Христос (Мф. 25, 1).
Пример, взятый из свадебного ритуала восточных народов, был очень ярким и понятным для всех слушателей Христа, и врагов, и друзей. Обыкновенно жених выходил вечером из своего дома и шел в дом родителей невесты; на пути его встречали и сопутствовали ему друзья и свещеносицы – девушки со светильниками. Все вместе входили на брачный пир, куда после входа жениха уже больше не впускали; двери наглухо затворялись.
Из встречавших Жениха, по тексту рассказа, пять дев было мудрых и пять неразумных, как сказал Христос. Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла. Мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих. И как жених замедлил, то задремали все и уснули. Но в полночь раздался крик: вот, жених идет, выходите навстречу ему.
Все девы спали, никто из них не смог в полном смысле бодрствовать всю ночь в ожидании Жениха, но спали они, видимо, чутко, так как в нужный момент услышали призывной крик: жених идет; «Се жених грядет в полунощи и блажен раб, его же обрящет бдяща … » – поется на утрени первых дней Страстной седмицы. И какую спящую душу не пробудит к покаянию эта священная песнь, этот клич церковный? А символически этот ночной предрассветный крик может означать предверие конца мира – грозные признаки Второго Пришествия Сына Человеческого. Тогда все люди проснутся – и добрые и злые, и мудрые и глупые. Так и в притче Господней: Тогда встали все девы те и поправили светильники свои.
Но, увы, не все ожидавшие Жениха оказались готовыми к встрече – у неразумных дев не оказалось в светильниках достаточно масла, с потухшими огнями они не могли идти на пир. Дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут… – обратились они к мудрым девам. А те, по мудрости своей, отвечали: чтобы не случилось недостатка и у нас, и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе .
Здесь большое символическое значение имеет масло, как необходимое горючее вещество для светильников. Что же означает этот символ? По Иоанну Златоусту, это добрые дела человека, горение его сердца любовью к Богу и к ближнему.
Ожидание – это вера в пришествие Сына Человеческого; масло – сопутствующие вере добрые дела; то и другое, вместе взятое, есть ключ для входа души в Царствие Божие. Такое толкование притчи является очень распространенным как у западных, так и у восточных христиан.
Однако есть толкование этой притчи, приписываемое преподобному Серафиму; оно представляется нам более глубоким и верным. Основная мысль преподобного Серафима заключается в понимании цели христианской жизни, как стяжании благодати Всесвятого Духа.
«В притче о мудрых и юродивых девах, – говорит преподобный Серафим своему собеседнику, – когда у юродивых не достало елея, сказано, “шедшее купите на торжище”. Но, когда они купили, двери в чертог брачный уже были затворены и они не могли войти в него. Некоторые говорят, что недостаток елея (масла) у юродивых дев знаменует недостаток у них пожизненных добрых дел. Такое разумение не вполне правильное. Какой же у них недостаток в добрых делах, когда они, хоть юродивые, но все же девами называются? Ведь девство – наивысшая добродетель как состояние равноангельское и могло бы служить заменой, само по себе, всех прочих добродетелей…»
«Я, убогий Серафим, думаю, что у них именно благодати Всесвятого Духа не доставало. Творя добродетель, девы эти, по духовному своему неразумию, полагали, что в том и дело лишь христианское, чтобы одни добродетели делать. Сделали мы, де, добродетели и тем, де, и дело Божие сотворили, а до того, получена ли была ими благодать Духа Божия, достигли ли они ее, им и дела не было. Про такие-то образы жизни, опирающиеся лишь на одно творение добродетелей, без тщательного испытания, приносят ли они и сколько именно приносят, благодати Духа Божия, и говорится в отеческих книгах: “Иной есть путь кажущийся благим в начале, но концы его – во дно адово”».
Не всякое доброе дело, по учению преподобного Серафима, имеет духовную ценность, но ценны только те добрые дела, которые совершаются во имя Христа. На самом деле, легко себе представить (и это часто бывает), что добрые дела совершают люди неверующие. Но про них апостол Павел сказал: Если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы (1 Кор. 13, 3). Это не есть благодатное добро.
Далее, чтобы разъяснить свою мысль об истинном добре, преподобный Серафим говорит:
«Антоний Великий в письмах своих к монахам, говорит про таких дев: Многие монахи и девы не имеют никакого понятия о различиях в волях, действующих в человеке, и не ведают, что в нас действуют три воли : первая – воля Божия, всесовершенная и всеспасительная; вторая – собственная своя, человеческая, то есть если не пагубная, то и не спасительная, а третья воля – бесовская, вполне пагубная. И вот эта-то третья, вражеская, воля и научает человека или не делать никаких добродетелей, или делать их из тщеславия, или для одного добра, а не ради Христа.
