Понимая, какую роль в обществе, где столько неграмотных людей, играет живое слово, Ломоносов обращается прежде всего к созданию руководства по литературе и ораторскому искусству. Написанное в 1744 г. «Краткое руководство к риторике» увидело свет лишь в 1748 г. под заглавием «Краткое руководство к красноречию, книга перьвая, в которой содержится Риторика, показующая общия правила обоего красноречия, то есть Оратории и Поэзии».
Становление русского национального языка требовало введения норм его употребления, без которых «успех русских людей в науках был невозможен», и Ломоносов создает к 1755 г. «Российскую Грамматику» — научную и практическую. Она выдержала 14 изданий и сыграла огромную роль в истории русской культуры.
Третья филологическая работа Ломоносова «О пользе книг церковных» (1757) была посвящена вопросам употребления различных «штилей» в русском языке, в котором церковнославянский язык выполнял до этого времени функции своеобразной латыни православного мира.
Советская исследовательница Г. Н. Акимова отмечала, что «высокий авторитет ученого и поэта делали влиятельными не только теоретические положения, изложенные в трудах Ломоносова («Российской грамматике», «Риторике», «Предисловии о пользе книг церковных»), но и язык произведений Ломоносова, который был воспринят в литературной, лексикографической и научной практике второй половины XVIII в. как образец, достойный подражания».
Соприкосновение двух основных направлений творчества Ломоносова проявилось особенно ярко в занятиях мозаичным искусством.
Ломоносов был уверен, что опыт — лучшее подтверждение любой теории, и решил подтвердить разрабатываемую им теорию цветов экспериментально. Для этого в химической лаборатории он провел несколько тысяч опытов и в результате создал технологию изготовления цветных стекол, которые были нужны ему для экспериментов. При этом ученый сумел найти секреты изготовления не только цветных прозрачных, но и непрозрачных стекол, называемых смальтами. В феврале 1754 г. он писал Л. Эйлеру: «…почти три тысячи опытов, сделанных для воспроизведения различных цветов в стеклах, дали не только огромный материал для истинной теории цветов, но и привели к тому, что я принялся за изготовление мозаик».
Первая мозаичная картина — образ Богоматери была сделана им в 1752 г. Затем в его мастерской было создано 40 картин, 24 из которых дошли до нашего времени. Особого внимания заслуживает картина «Полтавская баталия», которая ныне украшает парадную лестницу здания Академии наук в Ленинграде. Она была первой из задуманных Ломоносовым 12 громадных мозаичных картин, прославляющих различные эпизоды царствования Петра I. Занятия стеклоделием вдохновили Ломоносова на создание поэмы «Письмо о пользе стекла» (1752), которая вместе с написанными ранее «Утренним…» и «Вечерним размышлением о божием величестве…» может быть отнесена к лучшим образцам научной поэзии-
Социально-гуманитарная линия в творчестве Ломоносова получила свое завершение в начатой Ломоносовым работе, из которой до нас дошла лишь одна глава, написанная в форме письма И. И. Шувалову «О сохранении и размножении российского народа» (1761).
Из замысла Ломоносова видно, что он размышлял не только о здравии народа, а заботился о воспитании трудолюбия, о мерах по распространению просвещения, об «исправлении земледелия» и других вопросах, от решения которых, по его мнению, зависит процветание Русского государства.
В этой работе проявляются все стороны личности Ломоносова. Он выступает как ученый, как государственный деятель, как патриот, для которого судьба его Родины превыше всего на свете.
ПАТРИОТИЗМ ЛОМОНОСОВА
Процесс становления Ломоносова пришелся на период подъема национального самосознания, вызванного блестящими военными победами Петра I, быстрым ростом экономики страны, вступившей на путь, ведущий к капитализму. Ломоносов впитывал в себя ощущение неисчерпаемых возможностей России, видел и чувствовал богатырскую силу своего народа. Все это рождало в его душе веру в свою страну, любовь к ней и страстное желание способствовать ее процветанию путем развития наук и распространения в ней просвещения. В наиболее завершенной форме эта программа зафиксирована им в черновике «Слова благодарственного» на так и не состоявшуюся инаугурацию (торжественное открытие с пожалованием университетских привилегий) Петербургского академического университета. В ней обращает на себя внимание утверждение, звучащее как credo, как символ веры: «науки сами все дела человеческие приводят на верх совершенства». И далее следует панегирик наукам: «Все обще, ни вас выключая, удивляемся собранным в общежитии народам. Собрали науки. Чудимся построенным городам, пристаням, кораблям, плавающим через неведомые моря; построили науки. Украшенных себя видим произведениями разных материй и очищением разума; украшают науки, и что паче до нас надлежит, с услаждением хвалимся, что мы имели просветителя Петра Великого; но просветил нас и стал велик через науки», Возражая тем, кто говорил: «что куда-де столько студентов и гимназистов? Куда их девать и употреблять будем?», — Ломоносов перечисляет, где, по его мнению, нужны в России ученые люди. В этом списке первыми названы «Сибирь пространна» и Северный морской путь — «ход Севером». В числе прочих — горное дело, фабрики, торговля, сельское хозяйство, военное дело. И конечно, «исправление нравов».
В другом разделе высказывания Ломоносова приобретают сильнейший патриотический акцент: русский язык должен превзойти «достоинство всех других языков»; «чтобы в России науки распространялись» и наконец: чтобы от русского оружия «возсиял мир, наук питатель».
Здесь уместно сказать об отношении Ломоносова к войне. Во множестве од, стихотворений, «Слов» он прославляет блестящие победы русского оружия. Но столь же многократно утверждал Ломоносов превосходство мира как условия благоденствия народов, распространения просвещения и наук:
Великая ЕлизаветИ силу кажет и державу,Но в сердце держит сей заветРазмножить миром нашу славуИ выше, чем военной звук,Поставить красоту Наук.
Ломоносов возлагал на «просвещенного» монарха надежды на осуществление своей просветительской программы, переоценивая способность «просвещенных» деспотов внять его словам и советам. Он слишком полагался на «самоочевидную истину», на разумность и убедительность своих доводов, наконец, на чистоту и бескорыстие своих помыслов. Ломоносов не понимал, не мог еще понимать классового характера государства и возлагал чрезмерные надежды на то, что только распространение наук и просвещение могут обеспечить благоденствие народа. Не понимал Ломоносов и социальной направленности петровских реформ.
Исследователь внутренней экономической политики Петра I Е. В. Анисимов в недавно вышедшей книге так говорит о его податной реформе: «Жестокое преследование беглых и их держателей, освобождение дворянства от податных обязанностей, поголовное превращение почти всех категорий населения в плательщиков подушной подати и многие другие шаги правительства Петра — все это ярко характеризует классовый характер податной реформы, организаторы которой наряду с интересами государства заботились об интересах господствующего класса»
А вот как расценивал ту же податную реформу Ломоносов: «Превратил премудрый Герой (Петр I. — Э. К. ) вред в пользу, лен-ность в прилежание, разорителей в защитников, когда исчислил подданных множество (провел переписи населения. — Э. К.), утвердил каждого на своем жилище, наложил легкую, но известную подать…».
Ломоносов не замечал в деятельности Петра I никаких негативных сторон. Петровские реформы — тот максимум, выше которого не простирались его социальные устремления. Ломоносов видел свою патриотическую задачу в том, чтобы способствовать завершению петровской программы, не выполненной потому, что «военные дела и великия другия упражнения, а особливо прекращение веку (т. е. смерть. — Э. К.) много препятствовали Государю Великому установить во всем непременные и ясные законы-..»
Теперь посмотрим, как претворялась в жизнь программа Ломоносова. Мы уже упоминали об энциклопедизме ученого. Можно с большой уверенностью утверждать, что в ряде случаев именно патриотизм становился побудительной причиной перехода к работе в новой области знаний. Это особенно ярко проявляется на начале его систематических занятий русской историей. Острейшая борьба с Миллером по вопросу о происхождении русской культуры и государственности буквально заставила патриота Ломоносова всерьез заняться русской историей. Сразу же вслед за длительной ожесточенной дискуссией Ломоносов приступил к изучению источников — «…читал книги для собирания материй к сочинению „Российской истории": Нестора, законы Ярославли, большой Летописец, Татищева первый том, Крамера, Вейселя, Гелмголда, Арнолда к другие…», — писал Ломоносов в отчете за 1751 г.
