Мы доложили Титову о потерях от налета авиации. По-моему, убитых не было, но раненых и контуженых было 10–12 человек в роте. Перед рассветом, еще в темноте, рота тихо покинула свои позиции. Мы прошли 5–6 км и остановились на привал в овраге. Подъехала кухня, нас накормили, и мы улеглись спать. День прошел незаметно. Под вечер нас, офицеров, собрал командир батальона Козиенко и отругал, что мы, взводные, не смогли захватить траншею немцев, не могли преодолеть проволоку, хотя, как он заявил, «проволочного заграждения не было, вы придумали». Командиры рот, все как один, доложили, что заграждение было, но комбат настаивал на своем. После неудачных боев за высоту мы еще долгое время, то в одном месте, то в другом, пытались переходить в наступление, но все эти попытки не увенчались успехом, и порой мы только создавали видимость наступления, оттягивая на себя резервы противника.
В те дни августа 1943 года на Орловщине стояла невыносимая жара, и мы передвигались в основном на автомашинах ночью. На дорогах была страшная пыль, ноги утопали в ней, как в вате. К утру пыль с ног до головы покрывала нас толстым слоем. Стараясь превратить орловскую местность в пустыню, противник при отходе сжигал целые деревни, поджигал все, что горело. Оставались одни трубы от печек – страшная, мертвая картина. Оставшиеся в живых жители возвращались на это пепелище. Немцы взрывали железнодорожный путь, специальными машинами вырывали шпалы, ломая их на куски. Перед отходом немцы, как правило, начинали поджигать строения сел. По черным столбам дыма от горящих изб мы понимали, что немцы собрались отходить и скоро мы будем продвигаться вперед, без сопротивления с их стороны занимая горящую деревню. 13 сентября 1943 г. по приказу командования фронта наша бригада, весь личный состав, кроме офицеров, была передана на пополнение других частей. В нашей роте остались старшина роты, писарь, санинструктор и ординарец командира роты, да еще мой помкомвзвода Сабаев. Но еще до 15 или 18 сентября мы продолжали передвигаться на грузовых машинах вдоль фронта – ночью, порой с зажженными фарами. Как нам разъяснили – для введения противника в заблуждение. В этих числах все части 4-й танковой армии вышли из боя в резерв и сосредоточились в брянских лесах вблизи города Карачева Орловской области.
Формирование
После завершения Орловской операции в нашем батальоне осталось 28–30 офицеров, из них 5 командиров рот, 10 командиров взводов и 13 офицеров штаба батальона, остальные 16 человек были убиты или ранены. Из офицеров штаба батальона убыл по ранению командир взвода связи – начальник связи батальона. Из 22 командиров взводов осталось лишь 10 человек. Из этих десяти командиров взводов встретят День Победы лишь шестеро, в том числе и я. Из командиров рот – трое. В то время все мы были молоды: взводным командирам по 20–21 году, ротным по 26–27 лет, командиру батальона было 29 лет. В основном офицерский состав батальона состоял из молодых людей, которым не было и тридцати.
Осень стояла сухая, теплая, что дало нам возможность до наступления холодов построить землянки для себя и будущего пополнения роты. Мы раздобыли железные бочки для печек, трубы к ним, а вот дверей для землянок не нашли, и их пришлось закрывать плащ-палатками. Постепенно стали прибывать на пополнение офицеры и рядовой состав. Командир батальона лично распределял их по ротам. К нам в роту командиром пулеметного взвода был назначен лейтенант Колосов. В роту прибыли молодые бойцы, 1925 года рождения, совсем мальчишки, и люди среднего возраста, старше 30–35 лет, азербайджанцы по национальности. По-русски они говорили плохо и команды понимали плохо, но со временем стали понимать уже без толмача. Азербайджанцы воевали хорошо, и претензий к ним не было. В 3-ю роту ушел старшина Василий Блохин, помкомвзвода Сабаев по моей рекомендации был назначен старшиной 2-й роты. К нам в роту пришел старшиной Михаил Карпович Братченко, командир расчета пулеметной роты батальона, с которым мы провоевали вместе до самого конца войны.
С поступлением пополнения началась напряженная учеба. Личный состав прибыл не с гражданки, а из запасного полка и имел кое-какие навыки, но многому пришлось учить, особенно стрельбе из автомата ППШ и ручного пулемета РПД. Винтовок в батальоне на вооружении не было, только автоматы. С наступлением холодов нам выдали зимнее обмундирование: ватные брюки, телогрейки, шапки, шерстяные подшлемники и матерчатые рукавички с двумя пальцами, теплое белье, шерстяные портянки. Офицерам выдали свитера, меховую жилетку, полушубки. Полушубок я не стал брать – фрицы знали, что командный состав одет в полушубки, и в первую очередь старались вывести из строя командира. К тому же я не мерз и в телогрейке. Подшлемник и валенки тоже не носил. А вот шапку, как назло, мне хозяйственники не смогли подобрать, выдали гражданскую моего размера, рыжеватого цвета.
Занятия с личным составом были разнообразные. Когда снег выпал, даже тренировались ходить на лыжах, хотя многие этого не умели. По отношению к солдатам взвода я проявлял разумную требовательность, старался быть справедливым, по мелочам не придирался, видел в каждом бойце человека. Большинству в 1943 году исполнилось 18 лет. Физически они были неокрепшими, роста в основном ниже среднего, щупловатого телосложения, поэтому я старался считаться с их физическим состоянием, с их здоровьем и возможностями. Мы много занимались с личным составом и днем и ночью, готовили людей к предстоящим боям, обучали тому, что может пригодиться на фронте, в боевой обстановке. На тактических занятиях сколачивались подразделения, прививалось бойцам чувство локтя. Солдаты должны притереться друг к другу, понять, как наступает взвод или рота, чтобы могли организовать взаимопомощь. Это самое главное. Надо сколотить ядро, чтобы получился коллектив, а не единичные бойцы. Основное внимание уделялось занятиям в звене взвод – рота. Проводились и политзанятия – беседы и политинформации.
Главной мы считали необходимость привить бойцам на практике отсутствие боязни танков противника и умение поражать их гранатами. Для этого проводилась «танковая обкатка». Бойцы занимали окопы, а танк Т-34 проходил по этим окопам один или два раза. Ребята радовались, что это не так страшно, радовались своей смелости. Редко, но проводились занятия с боевой стрельбой в наступлении и обороне. Часто я рассказывал воинам о фронтовой жизни, делился боевым опытом. С некоторыми из этого пополнения, 1943 года, я прошел всю войну до Берлина.
Чувствовалось, что вот-вот закончится наша боевая учеба. К тому времени воины приобрели навыки обращения с оружием, окрепли, в глазах появилась смелость. Некоторые из них были назначены командирами отделений и даже помощниками командиров взводов. Прошло совсем немного времени – 2,5–3 месяца, и в них начал чувствоваться военная струнка, молодые ребята стали солдатами, которых я готов был вести в бой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
