Я отворачиваюсь и, опорожнив фужер, протягиваю его Андрею. Наклоняюсь к нему точно так же, как делала Инесса и, понизив голос, прошу:
- Ещё нальешь?
Андрей подает мне очередную порцию вина, которое меня почему-то совсем не берет, рассказывает о том, что они с компанией любят ездить в Цермат кататься на лыжах и даже приглашает меня присоединиться к ним.
Я вру, что подумаю и вяло недоумеваю, почему он все ещё не потерял ко мне интерес. Кажется, будто мое тело распадается на атомы у всех на глазах и скоро от него останется лишь полупрозрачная проекция. Странно, что никто этого не замечает.
Я смеюсь невпопад, упираясь головой ему в плечо. Надеюсь, мой смех действительно походит на смех, а не на глумливый хохот. Я хочу, чтобы Арсению было так же больно как и мне.
- Пойдем на танцпол, - предлагаю я, беря Андрея за руку. Он не сопротивляется, к счастью, и с готовностью встаёт.
Танцует он хорошо и с руками не перебарщивает. У Володи хорошие друзья. Но это все не то, не то, а мозг занят лишь одним: он на нас смотрит?
Мы возвращаемся за стол минут через сорок. В горле пересохло, от танцев на каблуках ноги стали ватными. Позвоночник окатывает холодным. Арсения нет. И Инессы тоже. Куда они оба исчезли?
Лишь спустя полчаса я понимаю, что сегодня больше его не увижу. Потому что Инесса и Арсений уехали. Наверняка вместе.
Этот вечер успел сменить целую гамму оттенков: от небесно-голубых до ядовито-неоновых, но лишь сейчас он стал безвозвратно серым. Все вокруг потеряло значение и даже Даня, обеспокоенно посматривающий на меня с противоположного края стола.
Рядом с ним сидят две девушки. Если в присутствие Арсения он по большей части общался с Макаром, то сейчас кажется почувствовал себя свободнее.
Какая же я наивная, - без эмоций думаю я. - Если бы Даня действительно был в меня влюблен, разве он... Впрочем, сейчас я не хочу об этом думать. Это по-большому счету и неважно.
- Может пойдем прогуляться? - предлагает Андрей.
Не хочу. Я ничего не хочу. Сейчас я вытоптанный пустырь, на котором - как мне сейчас кажется - никогда больше ничего не вырастет. Он просто уехал. С ней.
- Спасибо, - моя рука лихорадочно шарит по сумке в поиске телефона. - но я поеду домой. Устала.
9
Сегодняшним утром меня будит трель телефонной мелодии, которую я моментально начинаю ненавидеть всем сердцем. Потому что она означает необходимость вынырнуть из спасительного забытия и воскресить память. А я не хочу. Хочу ещё хотя бы пару часов провести в яме сновидений, где нет издевательски переливающихся светлых волос и Арсения, по-дружески салютующего мне стаканом. Там я все ещё пребываю в счастливом неведении, как больно наблюдать его с другой.
Нащупав мобильный на соседней подушке, я подношу его к глазам. Часы показывают десять утра. Звонит Данил.
Я смотрю, как настойчиво пульсирует на экране его номер и не испытываю даже толики былого трепета. Пожалуй, только приглушённое раздражение. Он меня разбудил, и он не Арсений.
- Да, привет, - то ли спросонья, то ли от того, что по приезде домой я впала в истерику, в горле страшно першит.
- Не разбудил?
От звука его голоса раздражение улетучивается. Не знаю, хорошо ли это, потому что вдруг снова хочется плакать. Я столько всего потеряла, думая, что люблю его, а в итоге... Просто рада его слышать.
- Нет, Дань, я проснулась. Привет. Что- то случилось?
- Хотел узнать, как твои дела, - в его тоне режутся ноты беспокойства. - Ты вчера нормально добралась?
Перед глазами встают финальные кадры моего сокрушительного фиаско: я иду к такси и стараюсь из последних сил сдержать слезы, потому что меня сопровождает Андрей. Мы останавливаемся возле пассажирской двери, и он спрашивает мой номер. Я не испытываю ни малейшего желания ещё когда-нибудь с ним встречаться, все равно диктую. Потому что продиктовать гораздо проще, чем объяснить, почему нам не стоит больше видеться. Я влюблена в Арсения, а он только что разбил мне сердце, придя с Инессой. И то, что я почти час танцевала с Андреем, нисколько его не тронуло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Да, все в порядке. Приехала домой и сразу уснула.
- Ясно, - Данил мнется, явно желая о чем-то меня спросить, но кажется не знает как.
- А у тебя как жизнь? - прихожу я ему на помощь исключительно из вежливости. Вряд ли сейчас из меня выйдет достойный собеседник.
- Все хорошо, - он издает приглушённый смешок. - Понемногу входит в прежнее русло. Мы с тобой как-то потерялись.Может поужинаем завтра? - и добавляет: - Как друзья.
Ещё недавно я бы соскочила с кровати и ринулась к гардеробу, повизгивая от удовольствия. Сейчас же просто соглашаюсь:
- Да, конечно. Где?
Ну а что? Можно больше не переживать о том, что Арсений может нас увидеть и подумать невесть что. Теперь ясно, что ему совершенно наплевать.
Условившись о месте, мы прощаемся. Пытаться отсрочить столкновение с реальностью больше не имеет смысла: она уже слепит глаза, оседает нервным зудом на коже. Мне нужен душ, большой глоток кофе и вся моя собранность. Я ведь обещала сегодня навестить отчима.
Внутри шевелится трусливое желание соврать, что я заболела и снова сделать это: спрятаться от всего мира в стенах своей квартиры. Ходить лишь на работу, а после возвращаться домой и пропадать в бесконечных сериалах. Так я жила три недели и почти убедила себя, что такая жизнь мне подходит. Пока не встретила Луизу в кафе. В тот день я убедилась, что он себя не спрятаться.
Поэтому часом позже я наношу под глаза щедрые мазки консилера, маскируя свое отчаяние, натягиваю джинсы и вызываю такси. Нужно не забыть заехать в супермаркет и купить гостинцев. Не только для отчима и Луизы, но и для Лидии, домработницы. Арсений ошибается. Я умею быть благодарной.
*******
- Ну зачем ты все это притащила, Аина? - ворчит отчим, глядя, как я выкладываю на стол все, что привезла: несколько видов фруктов, включая экзотический мангостин, бутылки со смузи, коробки с травяными чаями, огромную упаковку сушеного фундука и жутко дорогой цельнозерновой хлеб, выпеченный по какой-то модной технологии.
- Вам ведь нужны витамины, - я достаю вино и пытаюсь скопировать строгий тон сестры: - Это для Луизы. А конфеты для Лидии.
Машина сёстры стоит на парковке, но она сама до сих пор не спустилась. Раньше она всегда первой открывала мне дверь. Она, что, совсем решила со мной не общаться?
И словно в опровержение этих мыслей из гостиной доносится звук шагов, а через несколько секунд на кухне появляется сестра. В спортивных легинсах и топе, лицо влажное и раскрасневшееся. Явно вышла из спортзала.
- Привет, - ничто не выдает то, что между нами что- то не так: Луиза непринужденно мне улыбается, тон спокойный. Но я-то знаю, что это только из-за Петра. Не будь его, улыбка бы исчезла и осталась только голая вежливость.
Удивлённо оглядев заваленный стол, она поднимет брови:
- Ты скупила весь магазин?
Я чувствую смущение. Кажется, в попытке опровергнуть сказанное Арсением я немного переусердствовала.
- Вино для тебя, - я тоже стараюсь улыбнуться. - То самое.
Луиза задерживается взглядом на бутылке, а потом кивает.
- Очень мило. Спасибо. Пап, я в душ, а потом все вместе обедать сядем.
- Опять паровая грудка? - усмехается отчим поверх кружки с чаем.
- Паровой лосось. Не стоит обвинять меня в неоригинальности.
Я смотрю вслед удаляющейся спине Луизы и не могу не задаваться вопросом: как ей удается? Может быть, Арсений ошибся и она никогда не любила Данила, если сейчас так легко со всем справляется? Тренируется, шутит, находит в себе силы готовить и улыбаться? Мне же хочется лежать под одеялом и ронять слезы. Совсем нет сил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Если бы у нас все было как раньше, я бы наверное не удержалась и спросила, в чем ее секрет. Как ей удается продолжать радоваться жизни, когда самая важная ее часть пошла ко дну. Интересное, что бы сестра ответила? Что-нибудь вроде "Я слишком молода и красива, чтобы грустить", наверное.
