То, как я веду себя после игры, зависит от се исхода. При поражении я становлюсь злым и раздражительным. В течение семи лет я "увозил такие игры с собой домой", и мне нечего было беспокоиться, что я расстрою кого-нибудь. Когда я женился, надо было привыкать "оставлять эти игры в раздевалке". Но каков бы ни был исход игры, после нее я долго в раздевалке не задерживаюсь. Выпью пару стаканов воды или сока, переоденусь-и домой. Хоккейные комментаторы Бостона да и других городов, жалуются, что после игры меня трудно заполучить, потому что я быстро ухожу из раздевалки и не хочу делиться своими соображениями о состоявшейся встрече. Скажу прямо: если репортер хочет задать мне вопрос, пусть задает-я постараюсь на него ответить. Но я никогда не буду рассиживать в раздевалке в ожидании этих вопросов и, уж конечно, никогда не буду сам их задавать или предлагать ответы. Это не в моих правилах. Я не хочу вступать в споры. Поверьте, я не люблю судить ни о хоккеистах, ни о других спортсменах. Если какой-нибудь журналист или хоккеист начнет ругать меня в печати или по телевидению-это его дело. Ведь стоит одному хоккеисту выступить публично против другого, как на следующем матче он все три периода горько будет сожалеть об этом. Так было с Брэдом Парком из "Нью-Йорк рейнджере", когда он перед финалом Кубка Стэнли в 1972 году выпустил книгу с нападками на некоторых игроков «Брюинс», и особенно на Фила Эспозито. Пресса тогда много писала об этом, и я знаю, что к началу финальной серии Фил завелся как пружина. В марте против «Рейнджере» он не забросил ни одной шайбы, но зато сделал девять голевых передач, выиграл почти 95 процентов вбрасываний и хорошо играл в меньшинстве. После серии Фил нелестно отозвался о Парке. Так вот, я не желаю ввязываться в подобные дрязги. Стоит мне только возгордиться и пытаться сделать что-то самому, как мне тут же здорово попадает. Я бы не хотел, чтобы обо мне плохо думали. Мне повезло, что у меня есть талант и что в Бостоне я был в окружении отличных хоккеистов. А вообще — кто я такой, чтобы судить о других? И я убежден, Парк понял, что не стоит дергать нервы другим. Хоккей и без этого трудная игра.
Команда «Брюинс»
Несколько лет назад какой-то хоккеист не то из Нью-Йорка, не то из Монреаля представил «Брюинс» "компанией чудаков и дегенератов, которые ладят друг с другом". И верно, у нас в команде издавна установились хорошие отношения между игроками, что же до «чудаков» и «дегенератов», то это чушь. А однажды один журнал назвал нас "стаей диких животных". Когда в начале и середине шестидесятых годов команда «Брюинс» была слабой, тогда никто ничего не писал и не говорил о нас. Но мы стали играть хорошо, и на нас посыпались всевозможные прозвища. Иной раз такие, что и в словаре не сыщешь.
Что мне больше всего нравится в «Брюин-сах», так это умение вовремя перейти от шутки к делу. Согласитесь, что сезон НХЛ так долог и так труден, что каждый божий день быть серьезным невозможно. Попробуйте сегодня вечером играть в Миннесоте, затем сразу же лететь домой, а следующую игру проводить в Бостоне. Если все время оставаться серьезным и напряженным, то в мае едва ли тебе достанется Кубок Стэнли. Горди Хоу как-то сказал мне, что детройтская "Рэд уингз" была веселой командой, когда в пятидесятых годах несколько раз завоевывала Кубок Стэнли. И я знаю, что монреальская «Ка-надиенс» тоже весело шла к своим кубковым победам.
Скажите, могла ли наша команда быть просто-напросто бандой неудавшихся актеров, если она фактически побила почти все рекорды НХЛ? Например, за сезон 1970–1971 года мы установили рекорды:
1. По количеству очков, завоеванных командой за один сезон, — 121.
2. По количеству побед-51.
3.. По количеству побед на своем льду-33.
4. По количеству заброшенных шайб -399.
5. По количеству шайб, заброшенных при игре в меньшинстве, — 25.
6. По количеству голевых передач-697.
7. По количеству очков за заброшенную шайбу-1096.
8. По количеству игроков, забросивших более 50 шайб, — 2 (Фил Эспозито-76 (рекорд) и Джонни Бучик-51).
9. По количеству игроков, забросивших бо-дее. 2Д шайб, — Щ (Эспозито76.-, Е^чик.- il, Кен Ходж-43, Орр-37, Джонни Маккен-зи-31, Дерек Сендерсон-29, Эд Уэст-фолл-25, Фред Стэнфилд-24, Уэйн Карл-тон-22, Уэйн Кэшмен-21).
10. По количеству игроков, забросивших 100 или более шайб, — 4 (Эспозито-152, Орр-139, Бучик-116, Ходж-105).
А однажды, играя против ванкуверских «Канукс», мы установили особый рекорд, за три секунды забросив три шайбы. Значит, не все у нас было плохо.
Ну а развлекались мы, как могли. Заводилой у нас был второй вратарь Джерри Чи-верс, который нередко шуткой умел разрядить обстановку. Однажды во время встречи с чикагскими "Блэк хоукс" Чизи пропустил десять шайб. Когда в раздевалке кто-то его спросил, что случилось, Чизи под общий хохот ответил: "У розовой картошки зеленая ботва, нам забили десять, а мы им только два". А в другой раз он поспорил в раздевалке со своим другом Джо Монаханом. Чизи очень любит лошадей, кстати, у него их несколько, и все свое свободное от хоккея время он проводит на ипподроме. И вот он пытался убедить Монахана, что одна из его лошадей-самая высокая в мире. Монахан никак не хотел поверить, покуда Чизи не сказал: "Джо, это такая большая лошадь, что жокею приходится прыгать с нее с парашютом".
Но особенно Чизи был хорош в сезон 1970–1971 года, когда к нам пришел Майк Уолтон по прозвищу «Шейки» (трясучий). Зная, что во время своей бурной карьеры в торонтской "Мэйпл лифе" Шейки однажды был у психиатра, Чиверс поставил большую кушетку как раз напротив скамьи Уолтона в нашей раздевалке, "чтобы Шейки чувствовал себя как дома". Уолтон в 'свою очередь подыгрывал Чизи. Они отработали сценку "посещение психиатра", которую разыгрывали в гостиницах или вестибюлях аэропортов. Чиверс, изображавший врача, садился посреди комнаты, а Уолтон растягивался возле него на полу и, не смолкая, что-то говорил, а Чизи делал вид, что все за ним записывает. Однажды в ванкуверском аэропорту, где мы за-ссдоых. на. нескомыка чаш amp;, иа-за. их. огредсяа. — вления образовалась настоящая пробка.
Наш первый вратарь Эдди Джонстон не такой весельчак, как Чиверс, но и он был не прочь иной раз пошутить. К концу сезона 1972–1973 года в команду «Брюинс» пришел Жак Плант из "Мэйпл лифе" и, по слухам, в Торонто, в качестве компенсации, должен был перейти Эдди Дж. Эдди поверил слухам, которые, кстати, оправдались, и во время нашей последней поездки в Торонто зашел в магазин в "Мэйпл лифе гарден" и купил себе форменный свитер клуба "Мэйпл лифе". В тот вечер во время тренировки он вышел на лед последним именно в этом свитере. Мы буквально со смеху покатились, и тем, кто наблюдал за тренировкой, шутка тоже понравилась. Единственные, кому эта шутка пришлась не по вкусу, были, судя по их вытянувшимся лицам, руководители обоих клубов.
Фила Эспозито к разряду весельчаков не отнесешь, и от нас ему достается за то, что он так верит в приметы. Я не встречал человека более суеверного, чем Эспозито. Послушайте, что он делает, прежде чем одеться на игру. Сначала становится перед красным рогом, висящим у него над скамьей, и несколько раз ему подмигивает. Этот рог-подарок бабушки Фила, и сила его в том, что он хорошо отводит "малоккио"-дурной глаз. Фил лучше выйдет на игру на двухполозных коньках, обвешавшись мешочками с песком, чем откажется подмигнуть своему рогу. Усевшись на скамью, Фил натягивает на себя задом наперед старую черную майку, предварительно вывернув ее наизнанку, а затем пристегивает к подтяжкам медальку с изображением святого Кристофера.
После этого он старательно укладывает между вытянутыми ногами свою клюшку таким образом, чтобы обмотанный лентой крюк точно указывал на северо-запад. Затем кладет свои черно-белые перчатки ладошками вверх по обе стороны рукоятки клюшки. Именно в этот момент с банкой белой пудры в руках появляется Фрости Форре-стол, который посыпает пудрой крюк клюшки Фила. Вслед за этой процедурой Фил зорко оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что в комнате нет дурной приметы вроде перевернутого бумажного стаканчика или, боже упаси, перекрещивающихся клюшек. Иногда мы нарочно ставим две клюшки крест-накрест на самом видном месте, и когда Фил их замечает, то просто сходит с ума. Не любит он и так называемый "поцелуй смерти". В раздевалке он сидел рядом с Дереком Сендерсо-ном, и как-то в 1973 году перед второй финальной игрой Дерек, между прочим, сказал ему: "Эстш, до чего ты везучий. У тебя никогда не бывает травм". При этих словах Фил скорчил такую мину, будто кто-то истратил все его. деньги, сломал лезвия коньков, переломал его клюшки и стащил красный рог. "Слушай, Дерек, — завопил он, — никогда этого больше не повторяй". За девять полных сезонов в НХЛ Фил пропустил только четыре игры, да и в этих вышел бы на лед, если бы их результаты сказывались на окончательном положении команды в турнирной таблице. Кстати, в той самой встрече с нью-йоркскими «Рейнджерсами» защитник Рон Харрис поймал Эспи на силовой прием и свалил его на лед. Фила унесли на носилках, а два дня спустя ему сделали операцию на одном колене. Может быть, ему стоит все-таки быть суеверным.
