— И не надоест вам вертеться… — проворчал Зимин. — Давайте, летите вперед…
Они ждали этих слов: хоровод разомкнулся и понесся вдаль с воем эскадрильи истребителей. Впрочем, увидев, что Зимин за ними не поспевает, эскадрилья развернулась и сделала круг над головой, обдавая его ледяным выхлопом турбин.
Через час, когда Зимин всерьез задумался, не развести ли ему костер, болото вдруг вздыбилось твердым валиком и тут же провалилось в овраг — такой глубокий, что снег не засыпал его доверху. На другой стороне темнел лес — были видны толстые стволы елей и его зеленые ладоши, которые ветер мотал из стороны в сторону.
— Ну вот, я же говорил… — Зимин остановился на пригорке. — Овраг выведет к реке.
— Не уверен, — старик встал рядом.
— Можешь сомневаться сколько угодно, — Зимин переложил лопату на другое плечо.
Невидимые ведьмы прятались в густых ветвях и аукались, как девчонки, собирающие ягоды. Вместо них призраки подолами саванов мели дорогу перед Зиминым — идти по пригорку было легко, снега на нем почти не осталось, и ноги чувствовали под собой твердую тропинку. Разве что носки из верблюжьей шерсти сильно скользили.
Постепенно и тот берег оврага, по которому шел Зимин, становился лесом: сначала появились редкие стволы берез, а потом на пригорок взобрались кусты — и Зимин едва не сверзился в овраг, стараясь их обойти. Кто-то из шутников-призраков схватил цепкими пальцами его мушкетерский плащ.
— Но-но, — пригрозил ему Зимин и рванул одеяльце на себя. И увидел, что идет по лесу — сухому и высокому, с редким подлеском. Овраг обязательно выведет к реке! Какой бы длинной ни была эта ночь, она рано или поздно закончится, а при свете дня все будет иначе!
Ветер выл из лесу волком — нашел чем пугать! Волков тут сроду не водилось!
— Волков тут и вправду нет, зато можно встретить лисиц, больных бешенством, — сказал в пространство старик. Скучновато ему было брести сзади и молчать.
— А саблезубых зайцев нету, а? — Зимин оглянулся и подмигнул.
— Нет, саблезубые зайцы встречаются восточней, где людей поменьше. Здесь только кабаны, лоси и бешеные лисицы.
Кабаны почему-то напомнили о еде. Зимин закурил, чтобы голод немного притупился, — сигарет хватало, за пазухой лежала целая пачка. И как раз по пути подвернулся толстый высокий пень — очень захотелось покурить сидя, хоть немного отдохнуть.
— Сядь на пенек, съешь пирожок, — язвительно предложил старик.
— Думаешь, я на нем засну? — Пирожок — печеный, блестящий, с завитком по хребту — представился так ясно, что Зимин почувствовал его запах.
— Откуда мне знать? Может, и заснешь.
— Я лучше разведу костер и погреюсь немного.
— Тоже неплохо. У костра ты заснешь еще верней.
Призраки попрятались за деревья и, вторя ветру, волками подвывали из кустов, тявкали лисицами, ухали совами и вопили выпью. Невидимые ведьмы иногда проносились прямо перед лицом, обдавая холодом, иногда дышали в затылок, иногда нашептывали что-то в уши. Маленькие белые бесенята комариками порхали вокруг головы — метель шла по верхам, лес густел и успокаивался. Может, скоро утро? Может, непогоде конец? Зимин подумал, что перебьется без костра.
Пригорок, бегущий вдоль оврага, вдруг круто ушел вниз; в темноте Зимин не сразу это заметил. А может, кто-то из шутников-призраков подтолкнул его в спину? Носок из верблюжьей шерсти скользнул по обледеневшей тропинке, с которой ветер услужливо сдул снег, канистра помешала сохранить равновесие, и Зимин со всей дури хлопнулся затылком на мерзлую землю.
Нет, он никогда в жизни не терял сознания. И теперь тоже — просто на минуту ослеп от боли, а по телу вмиг разлилась ватная слабость, не давая шевельнуться. Шарф не смягчил удара — он был намотан на уши, а не на затылок. Наверное, так чувствует себя боксер в нокауте, когда рефери отсчитывает положенные секунды.
Невидимые ведьмы бросили аукаться и сгрудились вокруг Зимина: он ощущал на лице их холодное дыхание. Самая смелая из них даже провела невидимым пальцем по его щеке. А потом они вспорхнули вверх, словно испуганные стрекозы. Зимин поморщился и с трудом приоткрыл один глаз, со свистом втягивая в себя воздух, — над ним склонилось лицо старика. Так низко, что Зимин разглядел его пустые и черные зрачки: в них отражался вакуум безмолвной вселенной — бездумной силы, что раскручивает планеты вокруг звезд.
— Не дождешься, — процедил Зимин сквозь зубы и грубо толкнул старика ладонью в подбородок.
— Я терпеливый, — старик мотнул головой и начал подниматься. — И я никуда не тороплюсь.
Вставать не хотелось. Острая боль в затылке разлилась по всей голове и давила на глаза. Еще бы минутку подождать! Или две… Старик посмотрел на него сверху вниз и снова присел на корточки.
— Не дождешься, — повторил Зимин и попытался поднять голову, но шея налилась тяжестью — что там свинец, такой тяжелой может быть только внутренность черных дыр… Гравитация, черт бы ее побрал! Сила, укорачивающая день, притягивала голову к земле, как мощный электромагнит притягивает легкий обойный гвоздик. Зимин подложил руку под голову, нащупал наливавшуюся шишку и сел рывком — ну словно Мюнхгаузен, выдернувший себя из болота за косичку. Голова едва не лопнула, в глазах комариками заплясали белые бесенята с маленькими фонариками в руках. Фонарики выжигали на сетчатке кружевной угольно-черный узор.
Зимин слепил из снега ледяной комок и приложил к шишке. Как же он, оказывается, устал! А не надо, не надо сидеть в снегу — старик так и не поднялся, так и пялится ему в лицо и глотает слюнки. Невидимые ведьмы притихли, а призраки посмеивались…
— Не смешно… — сказал им Зимин, встал на ноги, поднял лопату с канистрой и побрел дальше вдоль оврага. Только пригорка больше не было, и ноги проваливались в глубокий снег. И овраг становился все мельче — снег засыпал его полностью.
Узкие ботинки давили на ноги — Зимин заметил это, когда сделал первые несколько шагов. Сколько времени он идет? Часа три? Четыре? Неудивительно, что сил не осталось. Какая длинная ночь! И метель вовсе не кончается, просто лес становится гуще и гуще!
Старик подобрался сзади так близко, что Зимин ощущал шедший от него холод. Того и гляди вцепится в шею длинным и острым клыком… Зимин остановился и повернулся к нему лицом:
— Слушай, вот не надо этого, а? Что ты мне на пятки наступаешь? Боишься, убегу?
— От меня не убежишь…
— Вот и иди чуть-чуть подальше. Давишь только на психику.
Старик не ответил, но немного отстал.
Ведьмы резвились над лесом, на просторе, призраки выли в верхушках деревьев, а подлесок становился чаще — в нем прятались совсем другие сущности, не веселые и бесшабашные, а молчаливые, наблюдательные и опасные. Лешие, одно слово: кто же еще живет в лесу? Их взгляды, как прожектора ПВО, просекали лес, скрещивались, сплетались в сплошную паутину, и спрятаться от них было некуда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
