тело в связи с исключительными событиями.
В жизни притена было немало поводов для нанесения тату – от победы в битве и заключения родового союза до удачной торговой сделки. Поэтому мужчины и женщины этого народа к тридцати годам (а пророй много раньше) были «расписаны» буквально с ног до головы. Насколько мог судить Белен, ни англы, ни скотты не имели такого обычая.
Он просидел в адэйре до самого утра и успел подумать о том, что не заметил, как тату набивали другим посвященным, например – Сироне. Позже он узнал, что Олан удостоил его особой чести – обычно сакральные знаки на тело наносят на протяжении многих дней и даже недель, долго и кропотливо подбирая нужные символы. Олан не сказал этого парню, но символ, который Бойд теперь наносил ему на спину, верховный друид Арброта увидел в неугасимом пламени броха и счел это знаком самого Кернунна. Поэтому и поспешил как можно быстрее исполнить волю своего бога.
Когда Белен вышел из адэйра в мутный промозглый рассвет, на его правом виске красовался огам «нин» или «раздвоенная ветвь», он говорил о том, что много раз Белену предстоит делать судьбоносный выбор. На его левом виске темно-синей краской был изображен огам «нгител» или «убийца», его название говорило само за себя – путь Белена будет сопряжен с отнятием чужих жизней. На его левой груди расположился довольно редкий символ «варден», дважды изломанная стрела в форме огама «Z» с узким наконечником и охвостьем в виде рабьего хвоста на фоне квадратной пластины с двумя рваными отверстиями, а под ней – узоры, напоминавшие зеркально отраженные боевые луки. «Варден» еще называли символом двойного благословения, его обладатель находился под покровительством сразу двух богов – Тевтата и Кернунна.
Но самый главный символ (тот самый, что Олан увидел в огне) располагался на спине Белена вдоль позвоночника. Чем-то он напоминал Зверя Эпоны, но был крупнее, выглядел гораздо более зловещим и отличался удивительной детализацией вытянутого змеиного тела. Без сомнения это был некий морской зверь, свирепый и опасный, но едва ли даже сам Олан мог назвать его имя.
Бойд оказался умелым мастером, татуировки на теле Белена почти не болели, в процессе работы над ними друид постоянно примешивал к красящему пигменту целебные составы. Затем он еще раз обработал рисунки особыми мазями и легким кивком обозначил завершение действа. Что примечательно, за все это время Бойд не проронил ни слова.
Не сказать, чтобы Белен особенно гордился своими татуировками, как это было принято у молодых притенов, едва прошедших обряд посвящения. В сущности он испытывал к культуре этого народа лишь два чувства – интерес и уважение, ни больше ни меньше. Он стал одним из них, потому что так пролег его путь. Но теперь ему предстояло двигаться дальше и если будет нужно – он украсит свое тело новыми рисунками. Хотя отчего-то парень глубоко сомневался, что ему представится такая возможность.
Эйфория от обряда постепенно проходила, но где-то в сердце поселилась некая уверенность, осознание правильности произошедшего. Он будто стал частью чего-то большого и важного. Было что-то еще, но Белен пока не мог идентифицировать эти незнакомые ощущения. Хотя, скажем честно, он не особенно стремился это сделать.
Из адэйра парень направился в брох, где уже месяц проживал вместе с младшими друидами, но лишь затем, чтобы накинуть рубаху, плащ с худом, да нацепить на одеревеневшие ноги кожаные ботинки. Предшествующий день выдался довольно длинным, да и ночь была не короче, посему Белен справедливо рассудил, что прежде, чем решать свою дальнейшую судьбу, он имел право снять скопившееся напряжение за парой кружек доброй кормы. Поэтому, споро одевшись, парень отправился к толстопузому Винну в хмельной зал, что стоял на утесе у самого берега.
Глава 4. Хмельной зал
В нос ударил резкий запах рыбы. Как и любой прибрежный город, Арброт промышлял рыболовством и район у пристани за минувшие века насквозь пропитался этим смачным солоноватым смрадом. Исключением был утес Алан, где стоял хмельной зал Винна. Во-первых, он возвышался над пристанью на добрые тридцать-сорок бренданов. Во-вторых, вокруг массивного круглого строения, сложенного из почерневших дубовых бревен, разливался свой аромат, ничуть не слабее рыбного духа в порту, но гораздо более приятный.
Белен повел носом и скривился, толи в мучительной попытке вспомнить минувший день, толи страдая от мерзкого запаха. Он помнил, как пришел в хмельной зал и получил от Винна, который естественно знал об обряде посвящения, столько кружек кормы, сколько сможет выпить. Это были слова Винна, не его.
День пролетел незаметно, а к вечеру в зал к Винну по своему обыкновению начали стягиваться рыболовы, охотники и лихие рубаки из дружины Гволкхмэя. Последние были особенно рады за Белена, потому как видали его в бою и многие сражались с ним бок о бок в битве за Арброт. Знали они и то, что парень перебил целый отряд англов и скоттов во главе с мерзким чародеем с юга.
Про схватку у тракта он рассказывал раз пятьдесят, но был честен – не забыл упомянуть о том, что половину солдат сразила Сирона. Вспомнив о ней, Белен хотел было покинуть хмельной зал, чтобы привести охотницу сюда, ибо негоже праздновать победу без того, с кем ты делил кровь и пот. Но боги были милостивы к нему – никуда не пришлось идти, девушка круитни (а теперь уже – притенка) сама пришла к Винну. Ее тоже поздравляли, а особо неудержимые воины Гволкхмэя даже обещали показать, «что такое настоящая притенская любовь». Но, к счастью, проблем не случилось, пьяные притены хоть и напоминали животных, но о чести не забывали даже в предобморочном состоянии.
Уже далеко за полночь в хмельной зал пришел Ангус. Высокий как утес, широкий как вересковая пустошь он напоминал героя древних притенских саг, при этом обладал живым умом и был исключительно мудр в речах. До определенного момента, а именно – до восемнадцатой кружки кормы…
Белен повел плечами и разлепил глаза. Осмотрелся. Он лежал на тюках с сеном в небольшом круглом доме, в таких притены жили испокон веков и, вероятно, буду жить еще очень и очень долго. Но этот дом не был жилым. Дымоходное отверстие в крытой тростником крыше и распахнутая настежь дверь давали достаточно света, чтобы Белен мог различить расставленные тут и там деревянные ящики, в которых, судя по сильному запаху, лежала свежеепойманная рыба.
Он повернул голову в сторону и наткнулся на курчавые белые пряди. Ага, а вот
