- Но, сэр, не понимаю, о чем вы ... И что вы подразумеваете под фан - клубом?
Йен моментально нашел брешь в ее броне. Ей абсолютно не хотелось никому нравиться. Возможно, она видела в это признак слабости. Он задумался на минуту, а затем вновь начал подначивать женщину.
- Не беспокойтесь, док. Вы все сделали правильно, в их глазах вы – герой дня. Но в другой день вы будете для них настоящей занозой в заднице. Ситуации бывают разные. – Он предупредил женщину. – Увидимся.
- Хм! - фыркнула Гаррет с отвращением, после того, как в трубке раздались короткие гудки. Она была здесь не для того, чтобы угодить прихотям младшего медицинского персонала. Во всяком случае, не медбратьям, которые обслуживали ее.
- Не могу дождаться, чтобы увидеть, насколько популярна я стану среди ночной смены, - размышляла Гаррет, глядя на телефон. Медсестры и медбратья всегда были загадкой для Триволи, касалось это гражданского сектора или службы на флоте. Один из них может воспринимать вас как сильную личность, а другой будет каждый раз смотреть на вас как на нарушителя своего личного пространства. Забавно, что вы никогда не знаете, как к вам отнесутся, пока не окажетесь в эпицентре какого-нибудь события. Надеюсь, что вечером все будет так же хорошо, как и днем. В конце концов, они здесь по одной причине. Для нее приоритетом номер один всегда были пациенты. Она беспокоилась лишь о том, хватит ли ее навыков для того, чтобы помочь им. По-другому они и думать не могла.
* * *
Основной принцип хирургии – всегда ставить пациента на первое место. Сегодняшний день не стал исключением из этого правила, и доктор Триволи вначале проверила состояние Счастливчика, прежде чем нашла кафетерий. Цвет лица больного был значительно лучше, чем раньше, особенно, когда оно было вымазано кровью. Проверив диаграмму, она отметила, что главный ординатор подписался в карте несколько минут назад. Гаррет было приятно, что ее замечание о том, как надо следить за пациентом, было воспринято должным образом. Возможно, это был самый правильный ход. Удовлетворенная, женщина пошла в кафе.
«Может быть, еда сделает меня более любезной для следующей смены медсестер», - размышляла женщина. – «По крайней мере, я перед ними в долгу. Иначе они будут думать обо мне как о злобном средневековом военачальнике. Ночь закончится не скоро, а голодный хирург – не самый терпимый человек в этом мире.»
Было уже около шести вечера, когда Гаррет дошла до кафе. Она была крайне удивлена увидеть главу своего отделения, идущего к ней и все еще одетого в рабочий халат. Хирург была уверена, что он уже ушел. Шеф поднял глаза и удивленно уставился на ее стройную фигуру. Потом к нему пришло понимание. Он быстро маневрировал по коридору, ловко обходя человеческие препятствия, пока не оказался лицом к лицу с высоким хирургом.
- А, вот вы где, доктор Триволи. Мне надо поговорить с вами, – его голос был спокойным и уверенным. – Пойдемте в мой кабинет.
Кивнув, женщина последовала за ним. В голове хирурга роились мысли. Она была уверена, что это было связано с сегодняшним пациентом травмы. Что же она сделала не правильно? Она вновь проанализировала все свои предыдущие действия, быстро шагая вслед за шефом. Дерьмо всегда падает вниз, и, похоже, я получу сейчас достаточно с самого верха. Она подумала о службе на флоте и о приказах, с помощью которых поддерживалась дисциплина. Шеф должен приказывать врачам и хирургам, те в свою очередь – главному ординатору, он – остальным ординаторам, а те уже должны разбираться с интернами и медсестрами..
- Доктор МакМюррей, я …., - начала она, чтобы тут же быть прерванной.
- Садитесь, доктор Триволи, - он показал ей на стул с другой стороны от его рабочего стола.
Офис был достаточно большой, что придавало ему еще больше значимости в условиях больницы. На стенках висели фотографии, сделанные врачом в его путешествиях, множество книжных полок. Почти на всех фотографиях рядом с шефом справа стояла женщина с красивой улыбкой. Заметив интерес Гаррет к фотографии на столе, он произнес:
- Мы провели две недели в Новой Гвинее, я и моя жена.
- Она очень красивая, сэр. Должно быть, вы провели замечательное время там, - она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть фотографию.
- Да, это правда, провели. И до сих пор еще проводим, - пальцем он нежно провел по фотографии.
- Это лучшее, что я когда-либо сделал. И сделал бы это снова, - он с сожалением отставил фото, на мгновение задержавшись на нем взглядом.
- Ну, да хватит обо мне, давайте о вас, - его голос тут же приобрел деловой тон.
Женщина почувствовала, что ее разбирают на части, его пронзительный взгляд буравил ее насквозь. Она вся напряглась и сжалась. Триволи всегда была достаточно толстокожей, это придавало ей уверенности, что никто не сможет ее достать. Это была ее тактика выживания. В конце концов, никто больше не ранит ее.
Ее глаза приобрели стальной оттенок, встретившись со взглядом глубоких карих глаз шефа.
- Так что на счет меня? – она наклонилась вперед, бросая вызов.
Они могли бы оставаться вечность в таком положении, если бы мужчина не моргнул и не втянул затем воздух сквозь зубы. Он присел в глубокое кожаное кресло и отвернулся от Триволи, поражаясь ее смелости. «Она, может, и женщина, но яйца у нее гораздо больше, чем у многих мужчин, которых я знаю». Он вспомнил свой первый день в программе и увидел в ней столько себя, что стало даже страшно. Ее навыки и хирургический опыт намного превосходили возможности остальных участников программы. Он мог только научить ее еще лучше применять эти навыки, не говоря уже о всех тех жизнях, которые она сможет спасти. Но мужчина все же решил занять по отношению к ней жесткую позицию, и когда он начал говорить, его тон был ледяным.
- Каждый год я выбираю одного участника программы и вменяю ему в обязанности установление хороших рабочих отношений с персоналом скорой помощи. – Он повернулся к ней и прищурился. – В этом году этот человек – вы.
Ее рот медленно приоткрылся. – Что? – На лице читалось недоумении.
- Вы слышали меня. Я хочу, чтобы вы наладили отношения между департаментом и работниками больницы. Приступить надо немедленно.
- Почему я? Почему бы не один из двух других? - Она замолчала. - Если это все только потому, что я женщина ...,- в голове стали возникать мысли о дискриминации и сексуальных домогательствах.
Шеф снова прищурил глаза, взмахнул рукой и произнес:
- Я больше никогда не хочу слышать эти слова у себя в кабинете.
Достав из ящика стола три папки, он бросил их на стол. – Все здесь. Проверьте сами.
Она опустила глаза вниз, чтобы увидеть имена на папках. Доктор Рене Шабо, доктор Натаниэл Хостетлер, и ее собственное имя - доктор Гаррет Триволи, гласили надписи сверху. Ее глаза смотрели на врача, ища хоть какого-то ответа.
