- Ну а для меня - что это значит, дон Хуан! Что мне надо делать?
- Я принял решение и буду учить тебя тем тайным вещам, которые составляют судьбу человека знания.
- Ты имеешь в виду тайны, связанные с Мескалито?
- Да. Но это еще не все, что я знаю. Есть тайны иного рода, которые мне нужно кому-нибудь передать. У меня у самого был учитель, бенефактор, и я также после определенных испытаний стал его избранным учеником. Всему, что я знаю, я научился от него.
Я опять спросил, что же потребуется от меня в этой роли: он сказал, что потребуется только одно - учиться, учиться в том смысле, который мне начал открываться с недавнего времени.
Дело, таким образом, поворачивалось неожиданной стороной. Только я собрался известить дона Хуана о своем решении оставить затею с пейотом, как он сам предложил мне у него по-настоящему учиться - учиться его знанию. Я не вполне понимал, что он имеет в виду, но ясно было, что нечто достаточно серьезное.
Я принялся отпираться, ссылаясь на то, что к этому совершенно не готов - понятно ведь, что для такой задачи потребуется редкое мужество, которого у меня нет и в помине. Я говорил ему, что в таких делах предпочитаю уступать другим и просто наблюдать со стороны. Я хотел бы просто выслушивать его оценки и высказывания по разному поводу. Я сказал - как я был бы счастлив просто сидеть здесь и без конца его слушать. Вот это обучение, я понимаю.
Он терпеливо ждал, когда я закончу. Когда я наконец выдохся, он сказал:
- Ну, все понятно. Страх - первый неизбежный враг, которого человек долен победить на пути к знанию. А ты, помимо прочего, любопытен. Это и значит, что ты будешь учиться вопреки себе самому; таков закон.
Я еще немного потрепыхался, пытаясь его разубедить, но он, похоже, и не представлял себе иного для меня выхода.
- Ты думаешь не о том и вообще не так, как следует, - сказал он. - Мескалито в самом деле играл с тобой. Вот об этом бы тебе следовало подумать, а не цепляться за свой страх.
- Неужели это было так необычно?
- Сколько я себя помню, я видел лишь одного человека с которым Мескалито играл, - это тебя. Понятно, что такая жизнь для тебя полнейшая неожиданность; потому от тебя и ускользают совершенно ясные знаки. Ты в общем человек серьезный, только твоя серьезность направлена на то, что тебя занимает, а не на то, что стоит внимания. Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость.
- А как же должно быть иначе, дон Хуан?
- Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя. Ты умрешь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; от этой-то усталости ты глух и слеп ко всему остальному.
- Это, пожалуй, точно, дон Хуан. Но как мне перемениться?
- Подумай хотя бы о том, какое это чудо - Мескалито играл с тобой. О чем тут еще думать? Остальное само придет.
Воскресенье, 20 августа 1961
Вчера вечером дон Хуан приступил к моему обучению. Мы сидели в темноте на веранде. Он сказал, что собирается дать мне некое наставление - в том же виде, в котором сам его получил от своего бенефактора в первый день ученичества. Дон Хуан, видимо, запомнил формулу наизусть, поскольку повторил ее несколько раз для полной уверенности, что я не пропущу ни слова.
- Человек идет к знанию так же, как он идет на войну - полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила - роковая ошибка, и тот, кто ее совершает, непременно доживет до того дня, когда горько пожалеет об этом.
На мой вопрос, почему так, он ответил, что только выполняющий эти условия застрахован от ошибок, за которые придется платить; лишь при этих условиях он не будет действовать наобум. Если такой человек и терпит поражение, то он проигрывает только битву, а об этом не стоит слишком сожалеть.
Затем он сказал, что будет давать мне знание о «союзнике» в точности так же, как его самого учил бенефактор. Слова «в точности так же» он особенно подчеркнул, повторив их несколько раз.
Союзник, сказал он, это сила, которую человек может ввести в свою жизнь как советника, как источник помощи и сил, необходимых для совершения разных поступков - больших или малых, правильных или неправильных. Союзник необходим, чтобы улучшить и укрепить жизнь человека, чтобы направлять его действия и пополнять его знания. Союзник, в сущности, - неоценимая помощь в познании. Все это дон Хуан сказал с силой абсолютной убежденности. Видно было, что он тщательно взвешивает слова. Следующую фразу он повторил четырежды:
- С помощью союзника ты увидишь и поймешь такие вещи, о которых вряд ли еще от кого-нибудь узнаешь.
- Союзник - это что-то вроде сторожевого духа?
- Нет, это не сторож и не дух. Это помощь.
- Твой союзник - Мескалито?
- Нет. Мескалито - совсем иная сила. Несравненная сила! Он - защитник. Он - учитель.
- Чем же он отличается от союзника?
- Союзника можно приручить и использовать. Мескалито - нет. Он вне кого угодно и ни от кого не зависит. Он по собственному желанию являет себя в каком захочет виде тому, кто предстал пред ним, будь это кто угодно - брухо или обыкновенный пастух.
Дон Хуан с большим пылом заговорил о Мескалито как о наставнике, учителе того, как следует жить. Я спросил, каким же образом учит Мескалито «как следует жить», и дон Хуан ответил - он показывает как жить.
- Как показывает?
- Способов множество. Он может показать это у себя на ладони, или на скалах, или на деревьях, или просто прямо перед тобой.
- Это что - картина перед тобой?
- Нет. Это учение перед тобой.
- Он что-то говорит?
- Говорит. Но не словами.
- А как же тогда?
- Каждому по-разному.
Я почувствовал, что мои расспросы опять его раздражают, и больше не прерывал. Он вновь принялся разъяснять, что для познания Мескалито не существует общеобязательных предписаний: учить знанию о Мескалито не может никто, кроме него самого. Потому он особая сила; для каждого он неповторим.
Напротив, чтобы заполучить союзника, в обучении требуется строжайшая последовательность, не допускающая ни малейших отклонений. В мире много таких союзных сил, сказал дон Хуан, но сам он знаком лишь с двумя из них. Именно с ними и с их тайнами он намеревался меня познакомить; однако выбирать между союзниками придется мне самому, поскольку я могу иметь лишь одного. У его бенефактора союзником была «трава дьявола» (la yerba del diablo). Но самому дону Хуану она пришлась не очень по душе, хотя он и узнал от бенефактора все ее тайны. Мой личный союзник - «дымок» (humito), сказал дон Хуан, но в дальнейшие детали не вдавался.
Я все же спросил его, что это такое. Он не ответил. После долгой паузы я спросил:
- Какого рода сила союзника?
- Я уже говорил - это помощь.
- В чем она состоит?
- Союзник - это сила, которая способна увести человека за его границы. Именно таким образом союзник открывает то, что никому не известно.
- Но и Мескалито тоже уводит тебя за твои границы. Разве это не делает его союзником?
- Нет. Мескалито уводит тебя за твои границы для того, чтобы учить: союзник - для того, чтобы дать тебе силу.
Я попросил остановиться на этом более детально или хотя бы растолковать разницу в их действии. Он только посмотрел на меня, потом расхохотался и сказал, что обучение посредством разговоров не только пустая трата времени, но и редкая глупость, потому что обучение - труднейшая из всех задач, с которыми человек может столкнуться. Он спросил, помню ли я, как пытался найти свое пятно, желая при этом обойтись без всяких усилий и втайне рассчитывая, что он подаст мне на тарелочке всю информацию. Если бы я так поступил, сказал он, ты бы никогда ничему не научился. Напротив, именно узнав на своей шкуре, как трудно найти пятно, а самое главное - убедившись, что оно в самом деле существует, я получил такое чувство уверенности, какое невозможно получить никаким иным образом. Он сказал, что пока я сижу, прикипев к своему «благоприятному пятну», никакая сила в мире не способна нанести мне вред именно по причине моей уверенности, что на этом месте это невозможно. На этом месте я могу отразить нападение любого врага. Если же, допустим, он открыл бы мне, где находится это место, я никогда бы не имел той уверенности, которая является единственным критерием моего знания как подлинного. Это и значит: знание - сила.
Затем дон Хуан сказал, что любому, кто приступает к учению, приходится выкладываться совершенно так же, как выкладывался я в поисках своего «пятна», и что границы обучения определяются самой природой ученика. Именно поэтому разговоры на предмет обучения лишены всякого смысла. Некоторые виды знания попросту не по моим силам и способны меня уничтожить. Он поднялся, явно давая знать, что тема исчерпана, и направился к двери. Я сказал, что все это просто пугающе и совсем не то, что я себе представлял.
В ответ он сказал, что страхи - дело обычное; все мы им подвержены, и тут ничего не поделаешь. Однако каким бы устрашающим ни было учение, еще страшней представить себе человека, у которого нет союзника и нет знания.
