– Вам выделят в помощь танковый взвод, – продолжал настаивать Кобель. – Пять вертолетов огневой поддержки и треть наших людских резервов. Эта миссия будет проходить под полным контролем с самого верха. Любой риск исключен…
– Почему бы в таком случае “верхам” самолично не заняться этим делом? – воскликнул я, быстро шнуруя берцы на толстой каучуковой подошве. – Я едва уцелел в схватке с гнилым боровом из южных топей, истребил адскую колонию зодчих, выследил Ведьму и совсем недавно едва не сдох в лапах Охотника сбившего вертолет, на котором я возвращался с задания. А теперь в благодарность мне предлагают заняться делом, которое окажется опаснее всего этого вместе взятого? Вы склонны недооценивать угрозы, я знал об этом всегда.
– А Вы склонны преувеличивать, нам стало это известно совсем недавно.
– А что будет, если я пошлю Вас всерьез и надолго и не подчинюсь приказу?
– Не пошлете. Вот распоряжение полковника Высокова, вашего начальника и покровителя.
Выхватив из его рук сложенный втрое лист, я впился взглядом в мелкие строчки, после чего презрительно швырнул его адъютанту в лицо, оттолкнув его самого с дороги.
– А мне плевать. Можете поставить меня к стенке, но пока я не проведаю своего друга, я и пальцем не пошевелю. Полковника вынудили подписать эту бумаженцию, а иначе, зачем ему меня подставлять? Я надеюсь, ради вашего же здоровья, Вы не последуете следом за мной.
Подхватив с кровати вещмешок с пожитками, я выскочил за дверь и был таков. Быстро распрощавшись с соседями по терапевтическому отделению, я заглянул к заведующей, но ее не оказалось на месте. Измученная ночным дежурством медсестра сообщила, что заведующая спустилась в морг для вскрытия экспоната, доставленного разведчиками. Моргом оказался обычный подвал, наскоро оборудованный морозильными установками. Зябко поежившись, я заглянул в первое попавшееся помещение, но там никого не оказалось. Я потерянно бродил по коридору, заглядывая в каждую комнату, когда заметил за очередным поворотом знакомый женский силуэт, который не спутаешь ни с каким другим. Заведующая зашла в комнату предварительного вскрытия и быстро стала делать надрезы лазерным скальпелем на чудовищно раздутой туше, похожей текстурой на древесный ствол дуба. Мертвый некроморф весь покрылся инеем и промерз насквозь, скальпель с трудом разрезал неподатливую толстую кожу.
– Тебе лучше не подходить к этой дряни слишком близко. – Посоветовал я у нее из-за спины.
– Это почему? – с трудом подавила улыбку заведующая, даже не обернувшись на мой голос.
– От этого он может растаять. Я разве не говорил, что ты девушка горячая?
Я обнял ее сзади, ощутив, что ее дыхание заметно участилось благодаря моим манипуляциям с ее халатом обтягивающим чудные формы.
– Ты всегда такой нахальный или только когда знаешь что мои уколы тебе больше не угрожают? Что ты здесь забыл? Тебя разве не выписали? Ты волен вернутся на службу…
– Ах, эта служба. Неужели я могу видеться с тобой, только попав сюда в качестве пациента?
Светловолосая девушка вырвалась из моих объятий и быстро застегнула пуговицы халата.
– Я собственно по этой причине и заглянул, – притворно вздохнул я, окинув ее плотоядным взглядом. – Мне нужны МОИ лекарства. Без них мне ни за что не блокировать действие инъекций, а без уколов меня заподозрят в заражении. Ты ведь не хочешь, что бы меня пристрелили или того хуже – препарировали в твоем Центре общественного здоровья? Я готов умереть в бою с нежитью, но только не от твоей нежной руки. Это уже будет перебором…
– Извини, лекарств больше нет.
– Что?!
– …и в ближайшее время не ожидаются.
Быстро выглянув в коридор, я захлопнул за собой дверь и медленно обернулся к Светлане.
– Повтори, пожалуйста, только чуть помедленней. Я не расслышал последних слов…
– Все ты расслышал! – Тихо сказала девушка, стараясь не смотреть на меня.
– Что насчет кетрасина-Т и теразина?
– Закончились обе смеси. Послушай…
– Да ты хоть представляешь, что это означает? – меня охватило нешуточное волнение. – Пора переходить на сыворотку. У меня другого выбора нет!
– Она может убить тебя, так как не прошла еще всех клинических тестов и испытаний.
Стукнув кулаком об стену, я прислонился лбом к стальной двери. Страх и отчаяние бились у меня в душе, словно две загнанные в клетку птицы, рвущие друг друга клювами.
– А что прикажешь мне делать с этим? – я снял контактные линзы и обернулся к ней. – Что?
Светлана ахнула, но, быстро взяла себя в руки, стараясь не смотреть мне в глаза.
– Мы что нибудь придумаем. Дело совсем не в глазах. Все намного сложнее, чем ты думаешь.
– Тогда проясни. Мне интересно чего я не учел.
– Мы считали, что начальные мутации всего лишь фикция. Мелкий дефект генома. Я перепроверила, расчеты. Суперкомпьютер РОСАТОМа подтвердил мои наихудшие опасения. Мне жаль, но будут и другие побочные изменения физиологии и уже в ближайшее время.
– Какие еще изменения? – мое горло перехватил внезапный спазм. Слова застревали в горле.
– Нам чужды процессы, порождаемые Радостью жизни. Конечный результат… неизвестен. Возможно, в скором времени нам удастся разгадать эту загадку, тогда у таких как ты появится надежда. А пока я ничем не могу обрадовать, только продолжать скрывать правду.
Видя, что я собираюсь уходить, она перегородила мне дорогу, не давая уйти.
– Я обещала, что помогу и сделаю это. Все должно быть в тайне. Обними меня.
Медленно подняв на нее взгляд, я долго молчал не зная, что ответить:
– В любом случае спасибо. Что занималась моими биохимическими анализами крови. Если бы кто другой про них прознал, то не сносить мне головы и тебе кстати тоже. За сокрытие подобных фактов предусмотрено суровое наказание. Ты единственная кому я еще верю.
Обняв ее за талию, я внезапно почувствовал дикое и необузданное желание. Не удержавшись от соблазна, прижал к одному из свободных столов. Она не сопротивлялась. Мы бешено любили друг друга на столе для трупов, даже не задумываясь над символичностью этого действа. Нас не волновал холод и что сюда могли зайти лаборанты. Страсть ослепила и заглушила рассудок.
Через пол часа, мы быстро приводили свою одежду в порядок, пока нас и вправду не застукали. В глазах Светы отчетливо светилось скрытое торжество. А в моих – опустошение.
Переведя взор на зеркальную крышку шкафчика, для инструментов я, как и прежде вздрогнул, увидев свои глаза. Это были глаза не человека. Без белков и без зрачков с однородной поверхностью, сейчас еще и подернутые масленой пленкой. Глаза словно сделанные из металла отполированного до зеркального блеска. На обычном лице человека, они смотрелись ужасно неестественно, если не сказать больше. Наблюдая, как они двигаются, когда я смотрю по сторонам, меня каждый раз охватывала животная паника перед этим обращением. Какой же я после этого человек? Урод, иначе не скажешь! Но я по-прежнему чувствую себя человеком, а не кровожадным, бездушным монстром. Разговариваю как все. Дышу воздухом, ем обычную пищу.
– Что же это значит? Я вижу, как и прежде. Даже лучше, но ощущения иные.
Светлана нежно провела по моей небритой щеке своими тонкими пальцами:
– Все объяснить будет сложно. Трансмутация на генном уровне – эти знания, нам пока недоступны. Пройдут столетия, прежде чем люди научатся этим управлять.
– Если к тому времени все не вымрут! – на душе вдруг сделалось тоскливо.
– Будем надеяться на лучшее, – вздохнула Светлана. – Но готовится к худшему как всегда. А теперь уходи. Если на тебя наткнется Воронин нам обоим несдобровать.
Я снова надел контактные линзы, имитирующие человеческую радужку и порывисто развернувшись, вышел из комнаты. Идти до выхода с территории Центра общественного здоровья было не близко. Мрачные пеналы корпусов зданий находящиеся внутри закрытой территории под усиленной охраной, охранялись лучше, чем штаб специальных операций. Меня постоянно останавливали для досмотра пропуска, но, взглянув на выписку из госпиталя, пропускали. Такие меры предосторожности были оправданы, ведь ЦОЗ занимался изучением некроморфов и до кучи разрабатывал оружие против них. Например, серебристый порошок, которым мы уничтожали тела некроморфов – это их разработка как и аминокислотные антиоксиданты, с помощью которых пытались остановить распространение Радости жизни.
Перед опущенным шлагбаумом КПП стоял старенький УАЗ-3151 с тяжелым пулеметом на станине. Видавшая виды машина без крыши, была любимой рабочей лошадкой персонала Гнезда. Водитель в нетерпении нажал на сигнал, привлекая к себе мое внимание.
Пока мы ехали к комплексу хирургического отделения, я безразлично смотрел по сторонам. За сеточным забором в километре отсюда в долине застыли ровными рядами силуэты самолетов АН-2 и АН-12. Не все из них летали, зато действующие самолеты дальней разведки Ту-95РЦ – были нашими глазами и ушами во внешнем мире. Самолет летал на максимальную дальность в тринадцать тысяч километров на максимальной высоте десять тысяч метров. Мог работать по реальным морским целям и устойчиво передавать информацию на командные пункты Гнезда. Топливо в нашем распоряжении оставалось мало, поэтому временно все разведывательные полеты были отменены. Если смотреть правде в лицо то на ходу было, всего шесть самолетов, из парка вертолетов в тридцать машин, половина никуда не годилась, даже на запчасти. Больше половины танков Т-90М и бронемашин были в плачевном состоянии. Оружие обветшало и требовало замены. Вот с такой вот ”мощью” нам приходилось хранить мир на всем острове. Хорошо еще старые патрульные катера на подводных крыльях проекта 133 "Антарес" были по прежнему на ходу иначе не избежать нам новых весточек с континента. Эти плавучие банки эпохи Холодной войны великолепно справлялись с незваными гостями, распыляя на куски вдали от берега. Так же с их помощью буксировали вдоль побережья острова старые баржи с грузами, но самое главное солярки для них было в избытке.
