«и по жребию изволил Господь Бог жить тут, в Банбулаевом городе». Хабаров вез с собой запас сельскохозяйственных орудий, взятых им в долг из Якутской казны: он стал продавать серпы и косы казакам, которые собирались для начала сжать на полях даурский хлеб. Через неделю Хабаров пошел разыскивать владельца города. На требование дани Банбулай ответил гордым отказом: «Какой вам от меня ясак?» Тогда казаки приступили к военным действиям и захватили несколько пленников. Последние с пытки показали, что ниже по Амуру, против устья Зеи, расположен улус князя Кокурея, а дальше стоит город крепкий и сильно укрепленный, поставленный усилиями всей Даурской земли, в котором живут князья Толга и брат его Омутей, Туронча и зять китайского цзянь-цзюня Балдачи. Страсть к приключениям и к добыче, побуждавшая большинство участников похода, дала о себе знать. Все помыслы о прочном поселении были оставлены в надежде на новую наживу, и Хабаров 25 августа поплыл дальше, бросив Банбулаев город.
Через несколько месяцев после отъезда Хабарова, уже поздней осенью, в Банбулаев город, стоявший пустой, прибыла новая партия казаков, в составе 110 охочих и 27 служилых людей, под предводительством Терентия Ермолина и племянника Хабарова Артемия Петриловского, посланная из Якутска на выручку Хабарову, по слухам о его тяжелом положении. Терентию Ермолину, кроме того, было поручено от Францбекова идти в качестве посланника в Китай и были даны посольские грамоты. Ермолин и Петриловский шли наспех; не доходя до Тугирского волока, им встретился посланный от Хабарова с просьбою «поторопиться ходом наскоро», и это заставило их не мешкать. Перевалив 10 сентября через Тугирский волок, они поделали суда и барки, и, оставив на волоку под охраной восьми человек всю поклажу, в том числе порох и свиней, тотчас пустились на розыски Хабарова; гнались за ним в течение восьми суток, пока близ Банбулаева городка их не застигли заморозки. Они и остановились здесь на зимовку, но терпели сильную нужду в продовольствии, так как хлеба нигде нельзя было достать, а собственные их запасы оставались на волок. Окрестные дауры, запуганные набегами русских, относились к ним с недоверием и не платили ясака. «Рады мы вашему Государю ясак давать, только вы люди лукавые, правды у вас нет». От пленных Ермолин узнал, что Хабаров уплыл в Джючеры, а о дальнейшем туземцы ничего не знали. «Ярофей, – говорили они, – нашу землю даурскую проплыл, а мужиков у нас многих даурских побил, ясырь (пленных) имал, а нас, даурских людей, в скопе нет нигде в Даурской земле». Посоветовавшись с десятниками и с рядовыми казаками, начальники решили отправить вперед небольшой отряд «для проведывания», чтобы предупредить Хабарова о прибытии вспомогательного войска, а самим дожидаться прибытия с Тугирского волока запасов. Как только река вскрылась 3 мая, «для ради вести к Ярофею, чтоб он и войско не уплыли на низ, к морю», – был отправлен Иван Антонов Нагиба, во главе 27 человек, с приказанием плыть вниз по Амуру в течение десяти дней, не более, а после, если не найдет Хабарова, возвратиться; ему предписывалось ехать с большой осторожностью, к берегу не причаливать, а стоять на якорях с караулом, на островах по пути класть письма, чтоб не разъехаться с Хабаровым.
Нагиба и его товарищи в течение предписанных десяти дней доплыли до Джючерской земли. Когда они здесь попробовали пристать, туземцы не пропустили их; по берегу скакали джючерские всадники, а на реке появилась целая флотилия лодок в двадцать, каждая из которых вмещала, в среднем, 40 человек. Казаки не только не могли высадиться, но и оказались до известной степени осажденными. Хотя, согласно полученного ими наказа, следовало уже возвращаться, но обратный путь был отрезан джючерами, и они решили пробиться дальше, в Гиляцкую землю. Толпы туземцев преследовали их в лодках, провожая от улуса до улуса, и то и дело производя на них нападения. От одного пленника они узнали, что Хабаров находится в земле гиляков. Положившись на его слова, они плыли все вперед, но проводник изменил им и навел на большое скопище гиляков. Со всех сторон окружили их многочисленные гиляцкие лодки, не пропуская их ни к берегу, ни вниз, ни вверх по реке. Две недели они стояли на якорях в осаде, отбиваясь от нападений дикарей. Наконец, вышли запасы продовольствия; они начали голодать. Между тем, на берегу, на юртах они видели запасы вяленой рыбы. Голод придал им мужества; они взяли берег штурмом и ворвались в селение; на юртах в засаде лежали гиляки; начался бой, который продолжался с полудня до заката, и, наконец, враги были сбиты с юрт, и улус разграблен и сожжен. Эта победа открыла им путь на низ. Они поплыли дальше, ища и не находя признаков Хабарова и выплыли сами «не знаючи», – как они говорили, – из устья Амура в Амурскую бухту. Ехать обратно было невозможно, так как гиляки их бы не пропустили, тем более невозможно, что вверх по течению надо было идти бечевою по илистому и топкому берегу. С другой стороны, не было ни парусов, ни судовых снастей для путешествия по морю. Вытащили на берег и кое-как отремонтировали и обшили досками свое речное судно. Работа шла под постоянной угрозой нападения со стороны туземцев; приходилось все время держать караулы. Раз на море появились многочисленные лодки с дикарями, которые напустились на них боем; но русским удалось пробить одну лодку, которая пошла ко дну с сидевшими в ней людьми, после чего гиляки обратились в бегство. Приведя в порядок свое судно, Нагиба и его товарищи с необычайной смелостью пустились по морю на веслах и выгребли из губы. Открытое море оказалось покрыто плавающими льдинами, и в течение десяти дней невольных мореплавателей носило «во льду», пока этим льдом не прибило их судно к берегу и не раздавило так, что оно утонуло. Сами казаки выбрались вплавь на берег «душою да телом», а хлеб, свинец, порох и платье – все потонуло, «стали без всего», как они потом говорили. Потерпевшие кораблекрушение пошли «пешею ногою» по морскому берегу и шли пять дней, питаясь ягодами и травой, а также падалью, если находили выкинутого морем морского зверя – моржа или нерпу (тюленя), ели и это, «душу свою сквернили», по их словам, «нужды ради питалися». Добравшись до какой-то речки, они смастерили суденышко, на котором опять пустились бесстрашно по морю и шли вдоль берега до устья другой речки. Здесь они увидели на берегу тунгусское становище; при виде русских, дикари бросились в бегство и побросали свои запасы сушеной рыбы. Это
