Хаджар тоже не разбирался в магии, но он понимал, что Артеус — уникальный экземпляр. И если Абрахам говорит, что мать Аэй тоже не разбиралась в магии, то…
Хаджар обладал и несколькими истинными именами и терной, но вот как создать из этого магию он понятия не имел, и вряд ли бы смог научиться даже за многие годы.
— Собственно, она и стала тем, кто сгубил отряд. Только большими усилиями у нас получилось её одолеть. И именно мой клинок закончил её жизненный путь. И, клянусь Вечностью, парень, в конце… в самом конце — я увидел благодарность в её глазах. За то что избавил её от того, что поселилось внутри.
Хаджар не знал, правду ли говорит Абрахам. Более того, он не был уверен, что знает сам Шенси. Может он просто обманывал себя.
— Эден типичный правитель, Хаджар, — продолжал старик. — что не делает его хуже или лучше. Он такой, какой он есть. Разумеется, он воспользовался ситуацией в свою пользу. Растрепал всем, что я сделал поспешный вывод. Поторопился с решением. Ведь мастер секты это не только тот, кто сильнее всех, но и тот, за кем большинство. Так он склонил часть этого большинства на свою сторону.
— Включая Аэй.
— Включая Аэй, — повторил Абрахам.
— Ты испытываешь к ней чувства?
— Чувства? — переспросил Шенси. — Это что-то на вашем? На молодом, да? Чувства… Когда становишься старше, такие слова пропадают из твоего алфавита, парень.
— В алфавите нет слов.
Абрахам только хмыкнул, после чего вскочил на ноги, ловко накинул ботинки и поправил шляпу.
— Я видел сокровищницу Сумеречных Тайн. Впечатляет. Не без этого. Но, уверен, у Воронов побогаче. Так что единственное, что им может оттуда потребоваться, это…
— Тот артефакт.
Шенси подмигнул, после чего и сам исчез в технике перемещения. Хаджар, оставшись на лесной опушке в одиночестве, посмотрел на север. Туда, где, по рассказам, когда-то пылала Миристаль. Странно, но сейчас думая о древней, угасшей звезде-боге, но почему-то вспоминал волосы Летеи.
Демонов Горенед…
И когда только они из охотников на Ворона, успели превратиться в их жертв.
Глава 1648
Хаджар стоял на парапете единственного оборонительного сооружения секты. Стена, змеей извивающаяся вдоль крутых обрывов скалы, за пределами которой — поля и долины из туманов и облаков. Пропитанная магией и… болью.
Хаджар провел по ней ладонью и на мгновение ему показалось, что кроме пыли и мелких камней, на коже остались следы крови. Крови людей, чьи имена затерялись в бесконечной веренице перевернутых страниц Книги Тысяч этого проклятого, забытого богами и демонами Безымянного Мира.
“Забытого богами и демонами”.
Хаджар улыбнулся этим своим словам. Как мало времени ему потребовалось, чтобы забыть Землю и пустить корни в этом мире. Месяц? Два? Может год? Но теперь, спустя много веков, он все чаще и чаще возвращался мысленно к гранитным берегам родного города.
Его туманам и вечно серому, каменному небу. Каменному, но такому спокойному. Размеренному.
Этого сейчас Хаджару не хватало больше всего. Спокойствия и размеренности.
— Ты стареешь, мой ученик.
Хаджар не стал ни поворачиваться, ни удивляться. Он уже давно чувствовал, что сила его узника крепнет с каждым новым поверженным врагом, с каждой новой постигнутой мистерией. Чем сильнее становилась душа Хаджара, тем, почему-то, сильнее становился и Враг.
И теперь он, закутанный с головы до пят в черный плащ, стоял рядом с Хаджаром на парапете и вглядывался в рассветный сумрак. Лишь тонкая прядь до того седых, что совершенно белых волос легко струилась по ветру. Качалась, порой соприкасаясь с лоскутами восходящих облаков, становясь их частью.
— Я ведь уже говорил, что я не твой ученик, — слегка устало улыбнулся Хаджар.
Черный Генерал промолчал. Хаджар, если честно, никогда его не понимал. Да и как можно познать того, кто существует в этом мире дольше богов. И пусть сперва в образе мертвого дерева, но ведь это не меняло сути.
Черный Генерал являлся древнейшим из всех, кто ходил под светом Ирмарила. Может, даже, древнее самого Ирмарила…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Когда-то давно, ученик, я мечтал о том, чтобы у меня был дом, — черный плащ Врага зашевелился и Хаджару показалось, что тот тянется рукой к чему-то невидимому и чрезвычайно далекому, но мгновение и фигура вновь замерла мраморным изваянием. — Чтобы днем там был слышен детский смех, а вечером тихие разговоры многочисленных друзей. В саду бы спали псы, охраняя наш покой. И цветы распускались, встречая улыбку прелестной Миристаль.
Хаджар, все же, повернулся к Черному Генералу. Он не видел его лица. Но, порой, чтобы понять печаль, не надо видеть глаз — лишь слышать их эхо в голосе говорившего. Так, кажется, ему рассказывал Южный Ветер…
Тот, кого Хаджар встретил когда-то давно внутри своей души и тот, кто сейчас стоял с ним рядом на парапете — это были два разных Черных Генерала.
— Иронично что ты, мой ученик, станешь тем, кто убьет моих детей.
— У тебя не может быть детей, генерал.
Хаджар попробовал на вкус это слово — “генерал”. Было странно, спустя столько веков, обращаться так к кому-то помимо Лунной Лин, да будет её перерождение славным, а память праотцов — достойной.
— Плоть от плоти — нет. Но что важнее, мой ученик? Дитя, что имеет лишь твою кровь или дитя, что вобрало твой дух, твой путь, твои слова и дела. Дети плоти, мой ученик — удел смертных. Мы же, идущие по гребнем волн, называемых смертными — горами, порождаем идеи. И те, кто несут наши идеи — дети нам.
Говор Черного Генерала немного резал слух Хаджара. Но его слова были понятны. Хаджар невольно коснулся места, куда пришелся удар меча Азреи.
Как там сейчас его дочь? Что её тревожит? В порядке ли её здоровье? Нашла ли она свой новый дом и свой путь? Эти мысли порой тревожили Хаджара. Но таков удел любого родителя — сколько бы лет не минуло с тех пор, как маленький комочек, созданный тобой по своему образу и подобию, начал ходить — ты все равно будешь о нем заботиться.
— Почему ты пришел? — спросил, наконец, Хаджар.
— Ты убьешь моих детей, ученик. Нужен ли мне другой повод, чтобы прийти в твою реальность? Есть ли у меня вообще — другой повод…
Хаджар снова промолчал. Но не потому, что не хотел говорить — просто не знал, что именно можно сказать в этот момент.
— Я узник твоей души, dlahi Hadjar, — Хадажр дернулся, как удара кнута. Эти слова… dlahi Hadjar, так его в детстве называла мать. — Я могу лишь безропотно зреть, как твой меч закончит их путь.
— Либо наоборот, — пожал плечами Хаджар. — Орден Ворона… твой орден — силен. И многочислененн. Я не уверен, что местная магия и скудная защита убережет секту от длительной осады. Да и… — Хаджар обернулся и посмотрел на плац, где постепенно собирались ученики и мастера. — воинов здесь нет. Авантюристы, исследователи, любители странствий, ученые, маги, но не воины. Не солдаты. Они не знают слова приказ. Не видели, как десятками гибнут их товарищи… многие из них побегут. Не потому, что слабы их тела, а потому что не готов разум.
— Но не побежишь ты, мой ученик, — произнес Черный Генерал. Пола его плаща качнулась на ветру, превращаясь на мгновение в широкое крыло. — Твой дух крепок, а рука не дрогнет. Иронично, ученик… тысячи моих детей, носящих мои одежды, мое имя и идущие во славу дела моего… идут не верной тропой. И лишь ты, среди тысячи и тысяч, кто видит во мне своего врага, идешь путем, которым шел, когда-то, и я сам. Иронично… чтобы сказал на это мой учитель? Великий мудрец…
— Что ты хочешь этим сказать? — Хаджар дернулся в сторону Черного Генерала. — Что значит — что я иду твоей тропой?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Подул ветер и от Черного Генерала не осталось и следа. Словно видение, истаявшее в исчезающем утреннем тумане. Хотя им он и являлся — видением.
— Ну, не сказал бы что это можно назвать тропой, — Шенси, поднявшийся по лестнице, высморкался прямо на парапет. — Вечность и звезды! Здесь же даже толком мортиры и котлы со смолой не разместишь. Ну и как нам держать осаду?
