Компьютерная романтика
Так постепенно круг моих интересов ограничился компьютерами. Хотя найти девушку тоже очень хотелось. Совокупность этих факторов (или подсознательная тяга к оптимизации, передавшаяся от родителей-технарей) привела к влюблённости в молодую учительницу информатики.
АС. была хрупкой женщиной с приятным спокойным голосом. От неё веяло мягкостью, романтичностью и лёгкой усталостью. С ней я познал основы алгоритмизации на псевдоязыке программирования ИнтАл и на нём же разработал свои первые игры.
А ещё мы беседовали о жизни. АС. советовала мне найти девушку, а я не находил слов, чтобы признаться ей в своих чувствах и врал, что подруга у меня есть, и что мы с ней уже на стадии «поцелуев в кино».
Мы с приятелем действительно предпринимали в то время попытки познакомиться с двумя сверстницами, но все они не дотягивали в моих глазах до АС. А вступать в отношения без глубоких чувств было не в моих принципах.
Моя любимая учительница вскоре уволилась, а вместо неё в школе появился странный дядька-сисадмин. В его внешности безошибочно читался заядлый компьютерный гик: большой рост, нелепая осанка, очки, напряжённый лоб, плешка, усы, жилет с инструментами и кобура с газовым пистолетом. Звали дядьку Т.В., но для меня и быстро сформировавшегося «ближнего круга» школяров он был просто Death.
Death мгновенно стал популярен благодаря своей открытости, чувству юмора и профессионализму. А ещё он, как и я, оказался фанатом «Quake», причём именно второй, а не третьей части, на которую давно перешло большинство, а у моего домашнего компьютера не хватало для неё ресурсов.
Для меня лично наш сисадмин был примечателен ещё и тем, что не скрывал факта своей поздней девственности, и даже участвовал в ток-шоу на первом канале российского телевидения, посвящённом этой теме.
Начались регулярные посиделки. На переменках и после уроков кабинет информатики превращался в компьютерный клуб. Наконец-то я мог почти не лимитировано играть с живыми людьми бесплатно! Да ещё и в то, во что умел играть хорошо.
Там же мы со временем стали собираться на спецкурс по С++, который обычно быстро перерастал в зачистку подземелий в «Diablo» и просмотр фильмов в гоблинском переводе.
От недавней влюблённости в учительницу не осталось и следа, и я положил глаз на одну из посетительниц нашего «клуба». Стройная и симпатичная, она тоже играла в «Quake» и этим покорила моё сердце (я снова пытался совместить всё, что мне нравится, «в одном флаконе»). Несмотря на то, что у неё был парень – крепкий старшеклассник, я написал ей анонимно стихи на День святого Валентина, а потом стал подсаживаться к ней у компьютера. Однако при ближайшем рассмотрении она оказалась девушкой недалёкого ума и весьма посредственным игроком с заторможенной реакцией. Я был разочарован.
Но гораздо более болезненным ударом стал конфликт с Death’ом. Однажды я второпях зашёл в кабинет, где во всю кипела виртуальная баталия, и уселся за свободный компьютер. Там была запущена какая-то крайне долгосрочная проверка, прогресс которой уже перевалил за половину. Спеша на игровой фронт, я закрыл окно программы.
– Пожизненное! – раздался неожиданно громогласный сисадминский голос, – Ты понимаешь, что ты сделал!? Всё, свободен.
Я встал и ушёл, еле сдерживая слёзы. Особо не понимая, что именно натворил, зато ясно осознавая, что Death не шутит. «Пожизненное» означало окончательное и бесповоротное исключение из «игрового клуба».
Дефицит сетевой игры теперь приходилось ликвидировать в компьютерных клубах, деньги на которые собирались традиционно: со сдачи от походов в магазин, экономии на школьном питании, сбора макулатуры и стеклотары.
Альтернативой бессмысленному прожиганию времени и денег за игрой было программирование – оно манило меня к себе, как магнит. Я увидел в нём способ воплотить свои многочисленные идеи и начал делать простейшие игры.
Используя ИнтАл, я создал симулятор мировой термоядерной войны. Программа вычерчивала карту мира, затем игроки (СССР и США) расставляли базы и по очереди пуляли друг в друга ракетами. Математические расчёты в игре отсутствовали напрочь и после каждого хода она наивно спрашивала: «Сколько баз противника уничтожено?»
Далее последовало несколько примитивных поделок на Pascal’е. А затем, по наводке одноклассника, я открыл для себя Flash – он казался очень простым средством для создания анимации, и я быстро освоился с помощью встроенного мануала с примерами.
Сперва мне захотелось сделать мультик. Получился короткий корявенький ролик про то, как мы с братом пытались взорвать школу, но в итоге лишь повредили канализационную трубу, после чего нашу альма-матер доверху затопило говном. Под напором фекальных масс учителя с криками вылетали из окон, а на крыше бил живописный фонтан. Завершал сие творение визит смерти с косой в противогазе под собственноручно записанный на расстроенной папиной гитаре саундтрек а-ля «титры первой матрицы».
Мультик понравился одноклассникам, однако большой популярности не снискал. Я же заинтересовался: как сделать, чтобы объекты на экране двигались не по заданным траекториям, а по нажатию клавиш? Так я открыл для себя ActionScript – встроенный язык программирования Flash и углубился в конструирование игр.
Я чувствовал себя первооткрывателем и изобретал с нуля логику многих известных игровых моделей. Был у меня и свой волейбол, и гоночки, и что-то вроде первого GTA, и даже попытки реализовать что-то трёхмерное.
Используя Flash, я создал презентацию для благотворительной ярмарки, и она заняла призовое место – мне вручили интернет-карточку, мой первый билет во всемирную паутину. Но в нашем домашнем компьютере не было модема, и я обратился к Death’у, который к тому времени уже смягчился и разрешил мне выходить в сеть по моей карточке через учительский терминал.
– Так ведь у него же пожизненное! – недоумевали школьники, знавшие принципиальность нашего сисадмина.
– А он с нами и не играет, – резонно отвечал Death.
Интернет для меня начался с почты, модов «Quake», статей Дани Шеповалова и nnm.ru. Море информации, игр, программ, музыки, юмора и красивых картинок захлестнуло юное сознание. Это казалось удивительным и бесконечным.
Даня Шеповалов сделался моим кумиром и эталоном. Этот эксцентричный автор журнала Хакер казался философским гением эпохи, соединившим в себе все основные черты меня самого: увлечение фантастикой, положительное отношение к перспективе термоядерного апокалипсиса, социальную неадаптированность, спермотоксикоз и полёт фантазии на грани шизофрении.
Чем глубже я погружался в электронную вселенную, тем больше убеждался, что за виртуальным миром – будущее. Мне хотелось отождествлять себя с термином «киберпанк». Образ хакера, соединившего свой мозг с сетью и пренебрегающего физическим телом, которое всегда можно «починить» с помощью имплантов и нано-технологий (или просто распродать его на органы, а сознание скопировать в сеть) казался крайне привлекательным.
Танцы и костюм
Однако тело мне пока было необходимо, потому что я очень любил танцевать. Танцевал отчаянно, с полной самоотдачей, прыгая, кружась, вращая конечностями и тряся головой! Если позволяло место – выписывал при этом широкие круги на танцполе, испытывая свой вестибулярный аппарат на прочность.
Рейв, техно, брейкбит были тогда в моде – их крутили на школьных дискотеках, и я старался не пропустить ни одной. На платные ночные дискотеки ходить не позволяли финансы и родители.
Алкоголь перед танцами я не употреблял сознательно, знал – так меньше усталости и больше кайфа. Хлорированная вода из-под крана казалась самым вкусным напитком в мире после танцев под хардкор!
Выкладываясь до седьмого пота на дискотеке, я с удовольствием компенсировал нелюбовь к физкультуре, а чередование быстрых и медленных композиций создавало эффект «тренировки с подходами». Медленные танцы мне тоже были по душе – ведь это повод пригласить понравившуюся девушку на танец. Правда, я никогда не понимал, как можно завязать знакомство «в реале», толком не зная о человеке ничего. Я так и не освоил ритуалы ухаживания. В отличие от танцевальных движений, которые свободно изобретались на ходу, зачастую давая «пищу» окружавшим меня подражателям.
С одной симпатичной смуглянкой мне всё-таки удалось войти в контакт. По крайней мере мне так казалось, потому что она была первой, кого я осмелился взять во время танца за попу. Правда с её устного разрешения.
В последующие дни мы несколько раз встречались в школьном коридоре. Я предлагал ей сходить на свидание, но она каждый раз вежливо отказывалась, а потом открыто попросила, чтобы я к ней больше не приставал.
