Линда открыла было рот, чтобы возразить, но не нашла слов. Снова воцарилась неловкая тишина. Подыскивая достойный ответ, девушка провела рукой по волосам, убирая их за уши, и пожалела, что не сходила к парикмахеру. Должно быть, она выглядит неряшливой. И растерянной. Да так оно и было. Куда подевались все так тщательно подготовленные доводы? Брук не сказал ничего нового, все это она знала и говорила Кристоферу тысячи раз. Почему же теперь она молчит и позволяет этому типу с видом превосходства критиковать и превращать все добрые намерения Стоуна в ничто?
— И все же есть один вопрос, который я хочу задать вам, — неожиданно сказал Энтони, и в его глазах появилось новое выражение ожидания и заинтересованности.
— Какой? — Девушка вздернула подбородок, приготовившись к отпору.
— Почему вы здесь? — Он поднял руку в ответ на ее удивленный возглас. — Я действительно хочу знать, почему вы здесь. Вы же понимаете, что шанс убедить меня купить вашу компанию один к миллиону. А я подозреваю, что вы скорее уйдете в лес к голодным волкам, чем будете умолять меня об одолжении.
Минуту Линда молча смотрела на него. Ее раздражало его поведение, его уверенность в том, что ей ненавистно быть здесь с ним, что она по-прежнему его боится. Подняв бровь, он ждал.
— Может быть, вы правы, — наконец сказала она, призвав все свое мужество. Она знала, что он найдет способ вспомнить прошлое, и была готова к этому. — Но волки, как бы ни были голодны или сыты, вряд ли располагают капиталом, чтобы заключить такую сделку.
— Понятно. — Брук почти улыбнулся. Он медленно откинулся в кресле и сказал: — Хорошо. Но вы молоды, привлекательны и умны. Почему бы вам не найти другую работу и не оставить Кристофера Стоуна нести свой крест мученика?
Ну и вопрос! Все ее самообладание как рукой сняло.
— У меня особое отношение к «Счастливому дому», мистер Брук, — сказала она с жаром. — И особое отношение к мистеру Стоуну. Я работаю на него три года. Он нанял меня, когда я внезапно… осталась без места. — Она сделала паузу, чтобы смысл сказанного дошел до Энтони, затем продолжила: — Он взял меня без всяких рекомендаций и позволил иметь гибкий график, в котором я нуждалась, чтобы заботиться о семье. Я многим обязана ему и теперь хочу помочь, чем могу.
— Так вот что скрывается за этой страстной защитой. Благодарность? — Брук наклонил голову, как бы размышляя. — Интересно. А может быть, Стоун для вас больше, чем работодатель?
Ее глаза сузились.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Вы любовники?
Вопрос прозвучал так небрежно и бесцеремонно, что Линда не поверила своим ушам.
— Любовники? — переспросила она в изумлении и отчаянно покраснела. — Конечно, нет!
Вопрос оскорбил ее, но она так зарделась потому, что Энтони в ошибочном предположении был ближе к истине, чем мог себе представить. Странно, но она взялась за это безнадежное дело именно потому, что не была любовницей Кристофера. Правда, он очень хотел этого… и даже больше. Он как-то намекнул, что мечтает однажды стать ее мужем. И именно потому, что его мечта никогда не сбудется, она чувствовала себя обязанной что-нибудь для него сделать.
— Нет, — повторили девушка уже спокойнее, пытаясь унять жар, полыхавший на щеках. Мы не любовники. И вообще, это не касается Брука, подумала она.
По губам Энтони скользнула ироническая улыбка.
— Вы знаете, я почти поддался искушению поверить вам. Вы слишком молоды, чтобы иметь любовника, если одно только это слово вгоняет вас в краску.
— Поддались искушению поверить мне? — Она вскочила, на этот раз по-настоящему вне себя, не в состоянии более продолжать эту бессмысленную игру намеков и скрытой враждебности. — Моя личная жизнь не тема для обсуждения на этих переговорах, мистер Брук. К вашему сведению, если я и покраснела, то от гнева, а не от оскорбленной невинности. Я не привыкла, чтобы мои слова подвергались сомнению, и, честно говоря, мне не нравится ваше пренебрежительное отношение к Стоуну. Он хороший друг и не только мой.
— Может быть, если бы он тратил поменьше времени на дружбу и побольше на дела…
Это было уже слишком. И тут Линда, не думая, холодным и презрительным голосом произнесла те же слова, что и три года назад:
— Не всякий бизнесмен, мистер Брук, заботящийся о прибыли, трудоголик, у которого нет времени на человеческие отношения.
В ту же секунду она поняла, что переступила некую невидимую грань. Энтони подался назад, как будто получил неожиданный удар. Значит, подумала она, он тоже помнит, что было сказано в тот день, хотя и не ожидал, что услышит это вновь. Глубоко в душе Линда испытывала сожаление, что затронула больное место. Желая загладить обиду, она быстро сказала:
— Но еще важнее то, что не всякий предприниматель бежит с корабля, словно крыса, при первых же признаках беды.
Внезапно в комнате стало холодно, как будто кто-то открыл окно, и внутрь ворвался холодный, вьюжный ветер. Энтони сидел застывший, побледневший. У нее пересохло в горле, а сердце вдруг налилось непереносимой тяжестью. Она знала, что только что уничтожила все надежды Кристофера Стоуна.
— Наверное, нет, — сказал Брук тихо, как бы подводя итог. — Но я уверен, мисс Грейс, что если вы вспомните мой опыт как вашего работодателя, то поймете, почему я, возможно… скажем… недооценил вашу способность к столь страстной преданности.
Линда буквально физически почувствовала, как его обида пронзила ее насквозь. Она наклонилась над столом и трясущимися руками стала собирать документы.
— Да, конечно, я прекрасно понимаю, — сказала она, радуясь, что голос не дрожит так, как руки. — Если вы вызовете другой вертолет… Я уверена, что где-нибудь можно найти… Стоун оплатит расходы… и я не буду больше занимать ваше время.
— К черту. — Энтони удержал ее за запястье. — Линда…
Но что он хотел сказать, осталось неизвестным, потому что внезапно вновь возник Тролль в своей черной одежде.
— Прошу прощения, леди и джентльмены, — сказал он, шумно прочищая горло, — я только хотел доложить, что отравляюсь готовить комнату для гостей.
Собеседники непонимающе уставились на гиганта. Девушка увидела, что Оллкрафт держит в руках лиловое постельное белье и такие же одеяла.
— Комнату для гостей? — переспросил Энтони.
Слова эхом отозвались в голове у Линды.
— Комнату для гостей? Для кого?
— Выгляни в окно, малыш. Пока ты сидел, уткнувшись носом в бумаги, ветер разошелся во всю, пытаясь сдуть твой домик.
Словно удивленный ребенок, Грейс повернулась к окну. Даже деревьев уже не было видно, только плотный белый занавес. Не просто снег. Это был настоящий буран. О Господи, подумала она, буран!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
