Из края в край, из века в век —
Гудит, ревёт… И трескается камень,
И каждый факел — человек…»
Максимилиан Волошин
Пламенеют рябинные гроздья,
Огневицей пылает земля! —
И рассвет — огневой и морозный —
Понуждает в полет журавля.
Чуть заслышится клич журавлиный —
Будто ветром протянет сквозным! —
И опять над Российской равниной
Только горечь полыни и дым.
Не звенят золотые берёзы
Вековые дубы не шумят, —
Лишь дождей поминальные слёзы
Над процветшею жизнью грустят.
В эту грусть без конца и без края
Так зазывно, так больно смотреть!
Но душа понимает, страдая, —
Это осень, а вовсе не смерть.
Это осень — без гнева, без страха
В багряницу себя облекла, —
Будто смертную эту рубаху
Для Воздвиженья к Свету ткала.
Пусть летят журавли за теплынью,
Пусть сквозит облетающий лес, —
Но сияет над ветхой полынью
Благодать Незакатных Небес!
И у края Вселенского Поля
Я бессмертной душою клянусь:
Ты одна мне и Вера, и Воля, —
Я навеки Твой подданный, Русь!
Да не меркнут небес Твоих сини!
Да не молкнет ветров Твоих гул!
Кто душой прикоснулся к России —
Тот навеки душе присягнул!
22 сентября 1989 г.
Под Знамёнами Победы
«И некуда деться от Русских полей,
От смерти им некуда деться…»
Владимир Фирсов
Скажите правду о Войне! —
Сейчас, в конце восьмидесятых,
Во что, скажите, верить мне,
Сиротской дочери солдата? —
И как, изверившейся, жить?
Каких и где искать знамений? —
Ведь я не в силах разлюбить
Надежды прошлых поколений.
…Сгорало Русское жнивьё,
Святыни Русские дымились! —
Он имя не шептал моё,
Мои глаза ему не снились, —
Он про меня ещё не знал
В чаду недожитого лета,
Когда он душу отдавал
Во Славу Будущего Света.
Не знаю — нежен или груб
Предсмертный возглас в сердце стынет,
Но знаю — с занемевших губ
С в я т о е отлетает Имя.
Его ли, павшего, вина —
И помяну ль его с укором,
Коль те — Святые! — Имена
Теперь заклеймены позором?!
И что ответить внуку мне —
Как обрести его доверье?..
Скажите правду о войне! —
Спасите юность от растленья!
17 сентября 1988 г.
Песнь о журавле
Моей матушке Тепловой Зинаиде Степановне
И всем вдовам Великой Отечественной Войны
п о с в я щ а е т с я
1. «Мама… Этот грех не замолить…»
Мама…
Этот грех не замолить, —
Мама! — не умела я ценить
Рук твоих, работой измождённых,
Глаз, тоскою сердца усмирённых,
И волос серебряная боль —
Скорби умножала, — не любовь.
Мама! —
Много долгих, трудных лет
Мне сияет чудотворный свет
Рук твоих, простёртых надо мной,
Над моей душою, над судьбой.
Мама… Покаянная слеза
Обжигает дерзкие глаза…
5 марта 1988 г.
2. «Облака ледяные — белые…»
Облака ледяные — белые,
И слова ледяные — черные,
И душа ледяная — будто бы
Молода трава ей не по сердцу.
Молода-глупа — перемелится,
Молода-добра — переможится,
Молода-красна — не одуматься! —
Всё б дарить себя да раздаривать!
Да взамен бы брать меру полную —
И цветов в лугах, и листвы в лесах,
И на небе звёзд — не считаючи,
И журавушку поднебесного!..
Раскатать бы жизнь, будто скатерку,
На юру бы встать, как стройна сосна,
Поглядеть в лицо ветру буйному!..
Да судьба дарит разъединый час…
Во лугах — черны — травы высохли,
Чёрной тучею небо сковано,
Чёрной нежитью сердце скручено, —
Ах, журавушка!.. Улетел Журавль.
16 августа 1984 г.
3. «Он пришёл на Землю быть счастливым…»
Он пришёл на Землю быть счастливым!
Русский. Двадцать лет. Вчера женат.
Ночь звездою догорала торопливой…
Рано утром началась война.
Доброволец. Ранен под Москвой.
Дважды награждён. Убит под Минском.
…Вся Земля была передовой, —
Вся планета — метит в обелиски.
Письмена с рожденья нам знакомы:
Сорок первый — дефис — сорок пятый.
Но не дефис — бездна!.. Миллионы
В чреве её гулком, молчаливом.
…Нянчат внука павшего солдата —
Он пришёл на Землю быть счастливым?!
7 декабря 1984 г.
4. «Где стирается грань между светом и тьмой…»
Где стирается грань между светом и тьмой,
Где смыкаются наглухо небо с землёй,
У последней, у страшной, у смертной черты —
Ты упал, подминая собою кусты.
Что ты думал, что помнил, что видел окрест?
Только чёрный, изрытый воронками лес,
Белый снег вперемешку с сырою землёй
Да осколок небес над родной стороной.
…Фотографиям долгая жизнь суждена,
Им не ведать жестокого слова «война»,
Их не застит слезами, им гнев не знаком:
Неприметно-привычно висят над столом.
До единой знакомы морщинки у глаз…
И всё дальше войною оборванный час —
Тот стремительный час у Твоей Высоты —
У последней, у страшной, у смертной черты,
И решительный шаг через
