от её вопроса. Кажется, от недомогания и след простыл. ― Какое счастье, что я не исповедаю эту религию. Моя мать была учёным и атеисткой.
Она пощёлкала пальцами.
― Дай угадаю. Ты говоришь о католицизме?
Элайджа одарил её этой особенной обольстительной улыбкой и пристально посмотрел в глаза. Чтобы ни было с его глазами, из-за механического воздействия или нет, но они были до умопомрачения красивыми ― от них у неё сносило крышу. По-другому Ксио не могла описать то, как она вела себя по отношению к нему.
― Это религиозное направление, которое действительно вытекло из католицизма. Его представители крайне строги в толковании своего вероисповедания. Совет Соединённых Штатов упрекает их в сектантских движениях, но это не мешает их деятельности, ведь конфессия заключает более двух миллиардов сторонников по всему миру. ― Элайджа покачал головой, решительно пояснив свою точку зрения. ― Согласно Конституции, государство и религия неукоснительно должны быть отделены друг от друга. Но на практике всё выглядит иначе. Религия имеет колоссальное влияние на повседневную жизнь. На некоторые темы накладывается табу.
― Тогда это должно измениться в будущем, немного, по крайней мере.
― Ты нормально воспринимаешь мои слова.
― Какие? Что ты притворяешься, будто пришёл из будущего?
Ксио всё ещё колебалась. Или у него ужасная травма, или у неё бред. Возможно, оба варианта были верными?
― Я говорю абсолютную правду. ― Его голос зазвучал немного настойчиво. ― Меня зовут Элайджа. Мой идентификационный номер 0001 0490 0102 0120 1666. Я…
― Идентификационный номер? ― Она поднялась со стула, на котором до этого удобно устроилась перед диваном, где он сидел. ― Ты не номер! ― Она скрестила руки на груди и заметила слишком поздно, как тем самым соблазнительно выставила напоказ свою грудь. Девушка быстро опустила руки вниз.
Неужели за последние двадцать четыре часа она утратила все инстинкты самосохранения? Почему она носилась полураздетая перед абсолютно незнакомым сумасшедшим и, возможно, опасным мужчиной?
С заминкой и под его весёлым взглядом она схватила спортивные штаны, которые лежали на стопке вещей у дивана, и прокашлялась.
― Итак, Элайджа без фамилии из будущего, что тебе нужно от меня?
Ксио продолжила играть в его игру. Пока что.
Улыбка слетела с его лица. Он сжал губы, а взгляд заледенел. От этого ей стало страшно. Она отошла от него и будто бы, между прочим, поплелась на небольшую кухню. Зайдя за барную стойку, она почувствовала себя в безопасности.
― Я состою в МРК ― Международном разведывательном корпусе. Это подразделение специального назначения, действующее по всему миру. Мы разыскиваем преступников. Мне было поручено найти убийцу, и я следовал за ним по пятам. Когда уже собирался схватить его, он выбрал единственный оставшийся путь к спасению ― пройти сквозь время. Я последовал за ним. При переходе он повредил мой хронометр, который теперь непригоден для починки, ранил и специально выбросил меня.
Кого же он ей напоминал? Немного терминатора. Элайджа был из кожи и плоти ― то, что ранее попалось ей на глаза, точно принадлежало человеку. За исключением той штуки из мышц. На негнущихся ногах она неуклюже двинулась, стараясь переступать многочисленные пятна крови на полу, в сторону холодильника, содержимое которого осталось практически целым и невредимым, несмотря на землетрясение, которое, как оказалось, таковым не было. Взяв с полки бутылку крепкого ликёра, она поставила её на стойку. В куче осколков разбитой при землетрясении посуды Ксио сумела найти целые рюмки. Две из них она сполоснула водой, наполнив спиртным. Одну рюмку поставила на стойку и толкнула в сторону Элайджи, а другую тут же опрокинула сама и налила ещё.
Он принял её немое приглашение и, прихрамывая, направился на кухню.
― Твой криминальный приятель здесь? Прямо сейчас?
Продолжая смотреть на свою порцию выпивки, она провела указательным пальцем круг над краем рюмки. Что она здесь делала? Ещё даже не было десяти утра, а она успела заложить за воротник. Прежде чем девушка не смогла бы устоять перед соблазном напиться, она поставила бутылку обратно в холодильник.
Вздохнув, Элайджа облокотился о барную стойку. Ему стоило усилий стоять здесь, что было немного удивительно. Если бы она была ранена, то, вероятнее всего, лежала бы на полу, поскуливая от боли. Кивнув, он взял в руку рюмку и повторил то, что она продемонстрировала до этого, резко опрокинув содержимое. У него было очень смешное выражение лица, и Ксио с трудом сдержала усмешку.
Мужчина закашлялся и взял у неё протянутый стакан воды, залпом выпив воду.
― Что это было? Ты хочешь меня отравить?
― Думаешь, я тогда выпила бы это? Это, дорогой, был алкоголь.
― Гадость. Почти такой же ужас, как та еда, которую ты мне давала.
― О, благодарю! Если тебе не нравятся мои кулинарные шедевры, можешь смело уходить! ― Её сэндвичи не были блюдом высокой кухни, но его реакция задела её больше, чем она хотела признать. ― Где дверь, ты знаешь.
Он поднял две руки вверх и покачнулся.
― Я бы ушёл, если бы мог. Но не могу не потому, что твоё общество мне неприятно, а чтобы не подвергать тебя опасности. Преступник, которого я преследую, здесь, и он не может сбежать отсюда. Он будет в ярости из-за того, что я уничтожил его хронометр. И будет искать меня.
― Ты больше не сможешь вернуться домой?
― Мне придётся ждать подкрепление. Только с чей-то помощью смогу вернуться в своё время.
Было видно, что он не испытывает особой радости от такого расклада. Будь она на его месте, то тоже не была бы счастлива, если бы её выбросило в такой лачуге.
Его выбросило ― одного и раненого. И теперь он предоставил свою жизнь в руки совершенно незнакомого человека. В её.
На мгновение Ксио закрыла глаза. Должно быть, у неё стокгольмский синдром. Иначе как объяснить огромное сочувствие к нему? И почему всё, что он ей поведал, она приняла за правду? Ксио начала по-настоящему верить его словам. Кроме того, выгнать его в таком состоянии на улицу было бы бесчеловечно.
― Пожалуйста, сядь, иначе ты снова можешь хлопнуться в обморок. Если хочешь, я могу ещё что-нибудь приготовить тебе поесть. В этот раз без продуктов животного происхождения. Мне бы не хотелось ещё раз оскорбить твою тонкую гурманскую душу.
ГЛАВА 4
Слово «неприхотливый» несомненно лучше описывало вкусовые предпочтения Элайджи, нежели «гурман».
Безвкусный ломтик тоста с арахисовым маслом, малиновым желе и с кусочками банана
