А Мъяонель остался жить в центре леса. Впоследствии это место назвали Безумной Рощей. Говорят, что некоторых путников Хозяин Безумной Рощи наполовину превратил в деревья, а некоторым деревьям даровал голод и острые зубы. Впрочем, это место и раньше не часто посещали. Пределы Рощи Мъяонель не покидал, а что он творил в ее сердце – о том умные люди предпочитали не задумываться. Однако дураки-то ведь всегда найдутся!… И вот, наступил день, когда в Рощу отправились двое бесстрашных героев: воин, чем-то напоминающий Кермаля, и юная чародейка – такая же беспринципная и хитрая, как и сам Мъяонель когда-то…
Но это, впрочем, уже совсем другая история.
ТИРАН (история вторая)
В некой богатой и процветающей стране, чьи земли были плодоносны, воины – храбры и неподкупны, крестьяне – трудолюбивы, купцы – деловиты, а женщины – сочны и желанны, правил жестокий тиран. Смертная скука владела тираном, ибо в пределах его страны все подчинялось ему, а иные страны лежали слишком далеко, чтобы можно было желать захватить их, все же ближние соседи давным-давно покорились власти тирана. Ибо Казориус (так звали тирана) владел могущественным волшебством – любого человека он мог заставить испытывать те чувства, которые были угодны ему. Четыре десятилетия назад захватил он власть, заставив старого царя добровольно отказаться от трона в его пользу, и знатнейшие вельможи той страны, собравшие воинов, чтобы изгнать из дворца чужеземца, покорились воле захватчика и громкими радостными криками приветствовали его воцарение. Таким же образом покорил он и соседние страны, и гордые князья из древних воинственных родов со слезами благодарности посылали ему своих сыновей и дочерей в услужение. Далее Казориус пожелал истребить в своем государстве преступников, и приступил к этому. Через год или два после начала его правления дороги стали спокойны и никто даже не помышлял о том, чтобы отнять или украсть то, что принадлежало соседу. Но этого Казориусу показалось мало. Сердце его сковывал лед, а лицо кривило отвращение, когда он видел, в какой нищете живут его подданные. Он же мечтал о эпохе расцвета, эпохе, которая навсегда останется в памяти потомков как подлинный Золотой Век. И при помощи колдовства он сделал крестьян и работников трудолюбивыми, а чиновников – честными. Так же он вытравил из сердец своих подданных жадность и склонность к насилию, а также лень и зависть. На берегу моря он возвел свою столицу – город с академиями искусств и научными лабораториями, город с мощеными улицами, город, украшенный фонтанами, статуями и триумфальными арками. Сотни кузнецов, скульпторов, поэтов и живописцев трудились, создавая бессмертные творения, которыми Казориус украшал свой дворец. Десятки танцовщиц развлекали его своими танцами, и искуснейшие музыканты услаждали его слух своей игрой. Но прогулки в город, которые изредка устраивал тиран, переодеваясь в платье обычного горожанина, все еще приносили Казориусу беспокойство. Болезни и увечья, от которых он не мог уберечь своих подданных, заставляли их забывать о своем счастье – о счастье жить в Золотом Веке. И тогда Казориус стал щедро награждать врачей и целителей, и приказал им взять себе учеников, и основать школы; тех же, от кого отказывались врачи, он приказал бросать в глубокую пропасть в четырех милях к северу от города. И всех увечных, потерявших конечности, неизлечимо больных, а так же сумасшедших, детей, родившихся уродами, и беспомощных, лишившихся разума стариков, стражники отвозили на скалы и сбрасывали вниз. Таким образом, Казориус быстро очистил столицу, да и всю страну ото всех, чей вид был ему неприятен. Теперь он шествовал по улицам приморского города с улыбкой. Не было нищих, не было калек и слепых, не было чумазых детей, выклянчивающих подаяние, не было юродивых, не было безумных стариков. Горожане цвели от счастья и благословляли имя своего повелителя. Страна процветала, ибо люди, населявшие ее, трудились не за страх, а за совесть. Не было воров, и сборщики налогов не присваивали себе часть податей. Стражники не злоупотребляли своей властью, равно как и чиновники – и те, и другие сделались вежливы и исполнительны. Отпала надобность в палачах и тюремщиках. Повсеместно возросло благосостояние горожан и селян, и даже простые люди стали одеваться в шелка и атлас. Исчез голод, исчезли болезни, дети рождались здоровыми и таковыми же росли, а за обучение в академиях и школах им самим и их родителям полагалась щедрая плата. Крыши домов в столице были сделаны из золота и серебра.
Глядя на это великолепие, Казориус с каждым днем все больше убеждался, что достиг своей цели. Эпоху его правления никогда уже не забудут благодарные потомки. Он не был настолько самонадеян, чтобы попытаться овладеть всем миром, заполучить под свою власть все существующие государства и страны. Он не был воинственен, и предпочитал отшлифовать то, чем владел, прежде чем покушаться на что-то большее. Кроме того, он знал, что в иных землях он неизбежно повстречает других магов, и опасался встречи с ними.
Все до единого солдаты Казориуса были готовы отдать за него жизнь, а женщины изнывали от желания при одном взгляде на него. Одно время он заставлял священников боготворить его, но потом ему наскучила эта забава. Одного его желания было достаточно, чтобы в миг из любого, самого гордого человека, сделать раба, и женщины, которыми он овладевал, любили его искренне, как никого другого, и солдаты искренне были верны ему.
Установив в своем государстве Золотой Век, Казориус погрузился в омут развлечений. Красивейшие девушки служили ему, самую изысканную пищу вкушал он, самые совершенные произведения искусства радовали его глаза, а беседы с наиученейшими мужами услаждали его ум. Так проходил год за годом, и благосостояние его страны возрастало и увеличивалось.
И вот, по прошествии сорока лет, наступило время, когда беседы с мудрецами наскучили Казориусу, а изощренейшие ласки наложниц стали вызывать лишь зевоту. Все более противоестественные удовольствия стали привлекать его. Так, например, он мог приказать стражнику совершить самоубийство, чтобы посмотреть, как тот будет, изнывая от любви к правителю, исполнять его волю. Он мог приказать построить храм, привести в храм свинью и заставить жрецов поклоняться ей в благоговении и экстазе. Он мог велеть жене и мужу зажарить и съесть у него на глазах свое дитя – заставляя при этом родителей испытывать сильнейшее удовольствие и возбуждение. Он мог запереть человека в комнате с лучшими яствами и винами и приказать не прикасаться к ним, и приходить в ту комнату каждый день, наблюдая, как слабеет пленник, а изысканные блюда покрываются плесенью. Самосохранение, честь, любовь к своим детям – все это отступало, когда он касался человеческого сердца. Он словно проверял – есть ли пределы его власти над людьми? Он искал, и не находил их.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
