– А вам уже наверняка известно, что это был террорист? – оживилась Лизавета.
– Иван, она нам голову морочит! – подал голос рябой.
Бойко пропустил реплику коллеги мимо ушей.
– Кто же, по-вашему, это мог быть?
– Маньяк-одиночка, – охотно ответила Лизавета. Разговор становился все более плодотворным. – Может, он решил прославиться и бросил горсть яда в тесто!
– Мы проверяем и эту версию. Но маньяки обычно не звонят в газеты. К тому же звонок был и у нас.
– Даже так?! А я-то думаю, почему вы раньше нас приехали! Значит, вам и позвонили раньше! Да?
– Давайте вернемся к вашему звонку. Почему ваши сотрудники никак не отреагировали на предупреждение? – Ивану Степановичу явно надоело трепаться с глуповатой девицей.
– Они не приняли его всерьез. Решили, что кто-то купил булочку с запеченным тараканом и бьет теперь во все колокола.
– А почему не сообщили в соответствующие службы?
– В какие? В санэпидстанцию? Я же говорю – решили, что звонит недовольный покупатель. Это вы по долгу службы должны все проверять и перепроверять, а у нас на это ни сил, ни мозгов не хватает.
– Очень даже понятно, – пробормотал, не отрываясь от блокнота, полковник Тарасов. Очевидно, он имел в виду слабенькие умственные способности сидевшей перед ним особы.
– А к нам позвонили раньше, чем в «Интерпост»? – спросила Лизавета.
– Вы же сами не знаете, во сколько вам позвонили, – снова улыбнулся рубоповец. – Спасибо, Елизавета Алексеевна, вы нам очень помогли… – Он хотел мирно завершить допрос, начавшийся со взаимного непонимания. Полковник даже встал и протянул руку.
– Ну, не так уж чтобы очень. – Лизавета с самого начала хотела жить дружно, а хорошие манеры для милиционеров не обязательны. Так что протянутую мужчиной руку она пожала. Второй полковник не попрощался.
– До свидания. – У Лизаветы мелькнула хулиганская мысль оставить включенный радиомикрофон рядом с грудой бумаг на столе и еще минут двадцать пописать здесь всякие разговоры. Но потом стало жаль казенное имущество – неизвестно, удастся ли выцарапать его обратно.
Славик и Кирилл ждали ее прямо у дверей конторы, в узком коридорчике, который соединял торговый зал булочной с помещением собственно мини-пекарни. Молодец Славик, сумел пристроиться как надо.
Включая радиомикрофон во время этого, с позволения сказать, «допроса», Лизавета очень рассчитывала, что Славик услышит звук и постарается пристроиться поближе к его источнику. Так и вышло. Один синхрон у них есть. Правда, без лиц. Ну да это можно обыграть – мол, специалисты, занимающиеся расследованием террористических акций, вынуждены скрывать свои лица, соображения безопасности и все такое.
– Как там? – немедленно спросил Айдаров.
– Видишь, со мной они беседовали не так долго! У меня не было информации на полчаса. Но козлы редкостные. Особенно этот, с лицом палача.
– Значит, тебя все-таки пытали, – повторил шутку Айдаров, однако Лизавета уже повернулась к оператору. – А в пекарню не пускают?
– Нет, но я подснял через окно, куда они толкают противни. Там какие-то дядьки суетились, соскребали копоть с печки…
– Ты гений! Гений оперативной съемки! Попробуем найти еще того самого эксперта.
– Он как раз в пекарне был, можно через эту дыру посмотреть.
Они стали проталкиваться к окошку, но тут Лизавета заметила в дальнем углу женщину, которую рубоповец называл Серафимой Валентиновной. Она стояла очень прямо, неестественно прямо, так же неестественно, как недавно сидела напротив полковника.
– Ты не знаешь, кто это? – спросила Кирилла Лизавета.
– Это же хозяйка заведения! Красивая мадам! Пойдем потолкуем с ней, раз официалы молчат!
– А откуда ты ее знаешь?
– Так ведь я был на открытии этой мини-пекарни. Шумиху тогда устроили знатную – программа содействия малому бизнесу, развитие предпринимательства в России, то да се…
– Понятно. Чур мой вопрос первый!
– Твой вопрос, мой вопрос – нам нечего делить! – благородно согласился Айдаров. – Только не уверен, что она захочет говорить. Очень гордая дама. Она и тогда, на открытии, интервью сквозь зубы цедила, а уж сейчас!
– Пишем на пушку, – шепнула Лизавета оператору Гайскому. Звук, записанный на примонтированный к камере микрофон, будет, конечно, похуже. Но у Лизаветы были все основания полагать, что батарейки сели еще во время долгого допроса, поэтому радиомикрофон отпадал. А размотать провод динамического микрофона в такой толчее не представлялось возможным.
РЕПОРТАЖ С ПЕТЛЕЙ НА ШЕЕ
Лизавета отсматривала материал в компьютерной. Вообще-то сие помещение было предназначено для обработки видеоматериалов. Тут делали карты, коллажи, портреты и прочие картинки, которые должны визуально подкреплять то, о чем рассказывает ведущий. Аппаратура в компьютерной стояла очень даже неплохая. Отличный сканер, довольно мощный компьютер, нормальные бетакамовские плейер и рекордер. Здесь, не разгибая спины, трудились компьютерные художники. Скрещивали лица и образы. Иллюстрировали все и вся. Иногда получалось забавно. Например, известие об очередном полете американского «шаттла» то ли по рассеянности, то ли за неимением американских снимков, проиллюстрировали российской космической фотографией. Так что, когда ведущий говорил об успехах НАСА, на экране светилась орбитальная станция «Мир». Вышел своеобразный «наш ответ Чемберлену».
По правде говоря, для отсмотра здесь была особая кабинка. Но, во-первых, она была проходной, а иногда материалом не хотелось светиться. А во-вторых, там поставили старенький плейер и тайм-код на экран не выводился. Лизавета же любила расписывать планы и синхроны по тайм-коду. Когда знаешь, на какой минуте и секунде кто-то прокукарекал самую нужную фразу, на монтаж уходит значительно меньше времени. Поэтому Лизавета выбрала момент, когда компьютерщики ушли пить кофе, и забралась в их комнату.
Видео ей понравилось. Славик удачно запечатлел суету и неразбериху в булочной и пекарне. Самые разные люди бегали с выпученными глазами, как угорелые коты. Кто-то выскребал печи, кто-то посыпал порошком горизонтальные поверхности… Звук с «допроса» прописался вполне удовлетворительно, хорошо вышло и краткое заявление для прессы. Его сделали тогда же, когда из «Тутти-Фрутти» выставили Лизавету и Айдарова. На разговор к журналистам вышел полковник Бойко. Лизавета признала выбор правильным. Нервный антитеррорист наверняка сорвался бы после первого же вопроса, наговорил бы гадостей, а журналисты не любят, когда им грубят.
Правда, Иван Степанович тоже не слишком распространялся. Коротко отрапортовал о случившемся, по сути, повторил первое сообщение «Интерпоста». Потом ответил на два вопроса, причем ответил одинаково: «Пока неизвестно. Идет следствие». Он даже не стал упоминать, что звонили не только в «Интерпост», но и на телевидение, и куда-то в органы. Лизавету это вполне устраивало.
Особенно же ей понравился не ублюдочный брифинг, а интервью с Серафимой Валентиновной.
Она классно смотрелась в кадре. Высокая холеная блондинка с холодными голубыми глазами и очень правильными чертами лица. Про нее любой сразу скажет – красавица. Завистливый прибавит: ледяная красавица. Злой уточнит: крашеная блондинка. Крашеная она или нет, знают только сама Серафима Валентиновна и очень хорошо знакомые с ней мужчины. А лед и иней – результат чрезмерной выхоленности. Безупречный макияж, безупречный маникюр, безупречный туалет. И облачко духов «Иден» вокруг.
Потом в машине Славик Гайский нашел для нее очень верное определение – «Снежная королева».
На вопросы Серафима Валентиновна отвечала не то чтобы неохотно, а свысока, так вдовствующие монархини благодетельствуют придворных.
Она тоже ничего не могла сказать по существу вопроса и все недоумевала, почему эти бандиты выбрали именно ее заведение. Лизавета решила использовать лишь одну ее фразу. Повторив, что она знать ничего не знает, ведать не ведает, Серафима Валентиновна, высоко подняв тонкие брови, заявила: «Это могло случиться где угодно! Что в стране-то творится!» Но эту фразу она произнесла так, что сразу стало ясно: ей глубоко по барабану и то, что происходит в стране, где взрывают, убивают, похищают и грабят, и то, что случилось в ее драгоценной мини-пекарне, которую закрыли на неопределенный срок. А на убытки и потерю клиентов – плевать!
Репортаж получился аккуратный. Пошло в дело и неосторожное упоминание полковником Бойко о том, что они прорабатывают версию маньяка, но эта версия сомнительна, поскольку маньяки, как правило, не знают секретные телефоны спецслужб.
Явный недостаток информации Лизавета восполнила архивными материалами. Собрала все возможное об аналогичных преступлениях на «проклятом» Западе. Там нехорошие экстремисты уже давно практикуют веселые шалости с ядом и прочими интересными «наполнителями». То отравят крем какой-нибудь, то в банку с соусом стекла напихают. И раструбят на всю вселенную: мол, в баночке крема «Пленэтюд» обнаружен мышьяк. А о потребителе на Западе заботятся – сразу товары изымают, аптеки закрывают, по радио объявляют: «Граждане, будьте бдительны». И граждане бдят. Отказываются от кремов и соусов вообще. Для профилактики.
