выкрашена в белый цвет. Сейчас идет боевое слаживание частей и подразделений. Ждем условного сигнала.
— Времени у вас не так много. Будьте готовы выступить через две-три недели.
— Что-то поменялось?
— Да. Операция начнется раньше на три дня, с приходом первых туманов. Дополнительные три дня без американской авиации многое значат для наступления. Сегодня в закрытой части совещания фюрер объявит дату. Операция держится в глубочайшем секрете. Тем не менее я убедил фюрера довести план заранее до командиров дивизий включительно. Они должны успеть подготовиться. Генерал Хассо фон Мантойфель вовремя подсуетился. Был недавно с фельдмаршалом Моделем на приеме. Легко убедил фюрера перенести время операции с восьми на пять утра. Я согласился с ним. Фюрер принял предложение без дебатов. Вашей армии, дядя Гельмут, отводится исключительная роль. Рождество вы должны встретить за мостами реки Маас. Готовьте шампанское и звездочку на погоны.
— Быстрее бы. Нервы ни к черту — струны, глядишь, лопнут. Еще печень подводит, — Вейдлинг приложил руку к животу. — Мантойфель, смотрю, новый фаворит у Гитлера.
— Нет, не фаворит. После летнего покушения Гитлер с опаской смотрит на всех генералов вермахта. Но к нему проникся доверием. Ему ближе по духу генерал-полковник войск СС Зепп Дитрих. В 6-ю танковую армию стянуты танковые дивизии CC. Хотя история показывает, что они воюют хуже танкистов вермахта. Фюрер сегодня перекроит всю расстановку сил. План здесь, — Франц постучал по голове пальцем. — И в этом портфеле, — он любовно погладил шероховатую черную кожу.
— Это он помогает?
— Да. Без капитана спецназа Клауса Виттмана, его знаний новую историю не написать, — разведчик почувствовал, как волна благодарности из правого полушария хлынула к сердцу. От удовольствия расслабился, улыбнулся.
— Посмотрим, как переварят твою кашу американцы, — подвел итог Вейдлинг. — Дай бог, чтобы подавились… Что, Отто Скорцени готов? — генерал уклонился от дальнейшего разговора по вопросам стратегии операции. Не место.
— А-а, — усмехнулся Франц, открыв глаза. — Чувствую, мало будет толку. Моя помощь мизерная. Остро не хватает американских танков. Патруль раскусит быстро камуфляжные танки. Но кое-что посоветовал. Основное — избегать встреч с патрулем. Если он малочисленный — ликвидировать. Пробиваться вглубь, обходя блокпосты. Всем диверсантам знать наизусть название штатов и их столиц. Уточнить лучшие команды по баскетболу и регби. В общем, всякую чушь надо знать во время проверки. Хотя, что стукнет в голову рядовому из Луизианы, разве узнаешь? Это сводит на нет подготовку. Но шуму будет много.
— Ладно, оставим эту тему. Помолчим, — генерал отвернулся. Откинул голову на маленькую подушечку. Дождь слабел. Впереди набегали светлые облачка. — Мы не опаздываем, Франц?
— Клебер, вы следите за дорогой?
— Так точно, господин подполковник. Идем по графику. Через пятьдесят километров Бад-Наухайм. На выезде из КПП нас встретит патрульная машина и сопроводит до штаба. К семнадцати мы будем на месте. До совещания у вас останется один час.
— Хорошо, Клебер. Продолжайте в этом духе. Оставьте только в покое русский жаргон. Многим это может показаться странным…
— Я думаю, не более чем появление наших танков в Париже? — Михаил засмеялся.
— Это будет катастрофой для Эйзенхауэра, — засмеялся и Ольбрихт.
— Мы же этого и добиваемся, господин подполковник.
— Я ценю ваш тонкий юмор, Клебер. Но пока нам не до шуток. Вы сами прекрасно это понимаете.
— Да, пока не до шуток, — Миша отвернулся. Брошенный на дорогу взгляд был жестким и решительным…
Темно-серый «Хорьх», как по расписанию, подкатил к КПП штаба Западного фронта. Дальше требовалось идти пешком. Степан, чувствуя за собой вину, ласточкой вылетел из машины. Шефу открыл дверь с должным подобострастием. Взгляд робкий, лилейный.
Франц оперся об руку Криволапова. Сощурился. Лучи заходящего солнца били в глаза. Погода прояснилась. В Бад-Наухайме дождя не было.
— Степан, ты не в обиде на меня?
— Какая обида, господин подполковник? Все по делу.
— Молодец, что самокритичен. В другой раз будь внимательнее на дороге. Ты отвечаешь за наши жизни. А они нынче в очень большой цене. Понял?
— Так точно, понял, господин подполковник. Ваша бесценная жизнь будет находиться под моей надежной охраной, — глаза Степана озорно засверкали.
— Ну-ну, буду надеяться.
— Разрешите, господин генерал? — суетился Криволапов, помогая вылезти из машины Вейдлингу. У того затекли ноги. Выглядел командующий разбитым и больным.
Одновременно с Криволаповым ступил на брусчатку адъютант Ганс Клебер. Он усмехнулся, глядя на ретивость водителя, подумал: «Покрутись, покрутись, холуйская морда. Придет и твой черед держать ответ перед Родиной».
Но Михаила в меньшей степени беспокоил танкист-предатель. Были дела важнее. Разведчик оглянулся. На автостоянке — скопление лимузинов. Множественная охрана СС патрулировала по периметру штаба. Возле контрольного пункта стоял в боевой готовности тяжелый бронеавтомобиль «Пума». «Важное логово, — промелькнула мысль. — Вот бы взорвать к чертовой матери этот гадючник. И войне конец», — Миша взбодрился от навеянных чувств.
— Клебер, не вижу причин для улыбок, идите сюда, — фамильярно позвал Михаила Ольбрихт. — Вам задание. Мы ночуем здесь. Поэтому распорядитесь насчет гостиницы. Она недалеко, за углом штаба. Кроме того, проконтролируйте ужин и размещение охраны. Там перекусите сами.
— Я хотел…
— Нет, вы мне больше не понадобитесь. Пропуск для вас не заказан.
Миша застыл в недоумении. Сдвинул брови, насупился.
— Я думал…
— Нет, господин оберлейтенант. Вам нечего тереться в штабе. Здесь недолюбливают фронтовиков. Кроме того, сегодня тотальная проверка службой безопасности. Я решил не подвергать вас лишним расспросам о месте контузии и вашем послужном списке. Отдыхайте, Клебер. Отдыхайте, — настойчиво добавил помощник фюрера. — Дополнительные указания вы получите завтра.
— Слушаюсь, господин подполковник, — козырнул Михаил и с досадой направился к бронетранспортеру охраны…
Ольбрихт и генерал Вейдлинг, пройдя контрольную проверку, сдав оружие в приемной, вскоре оказались на втором этаж в фойе конференц-зала. Их удивила восторженная атмосфера, царящая в среде генералитета. Взволнованные лица командиров дивизий, уверенная жестикуляция ветеранов с крестами и нашивками ранений, подобранная охрана СС на каждом углу и у каждой двери — все говорило о важности и торжественности прошедшей политической встречи с нацистским вождем. Военные с жаром обсуждали речь фюрера, готовились к наступлению.
— Господин Ольбрихт! Одну минуту, — кто-то окликнул Франца. Он оглянулся. К ним спешил с застывшей неестественной улыбкой бригаденфюрер СС Шелленберг. Несмотря на устрашающую форму СС, он не был похож на матерого ворона политической разведки рейха. Генерал выглядел тщедушным клерком средней руки. Впалая грудь кричала о его физической неразвитости.
— Рад видеть вас, господин Ольбрихт, — Шелленберг лодочкой подал руку. Дряблое неискреннее пожатие.
«Заметь, Франц, этот человек руководит военной разведкой Третьего рейха, а ведет себя суетливо, как школяр. Смотри, какие масляные бегающие глазки. Он заискивает перед тобой». — «Это игра, Клаус. Поговаривают, он хитрый лис». — «Не похоже. Но будь бдительным. Не говори лишнего. Он не
